— Ага, голос. А может быть, у меня нога заболела, чтобы я что-нибудь поняла?
— Ты чего? Это слишком было бы. Давай понимай просто так. Из нас кто-то должен оставаться здоровым. Возьми проверься сходи.
— В поликлинику?
— Да.
— Да ну! Мать испугается. Если не пройдёт, тогда схожу.
— Договорились.
— Устроим живую очередь, сначала ты лечишься, потом я.
— А можно мне без операций? — попробовал пошутить Чёрный.
— Я сделаю всё для этого, но! Если она будет необходима, на руках на операционный стол принесу. И будет мне после этого грыжа. — Сейчас Матрёна воспринимала всё только в одном-единственном прямом смысле.
— Зачем ты про всякие глупости думаешь?
— Да я пошутила, мне просто страшно. Я думаю, это всё нервное, мне бы поплакать лучше, тогда бы не заболело. Те, кто за нами следит, не допустят, чтобы я заболела. Правильно? Мне же нужно тебя поднимать.
Вот она взяла себе в голову, что должна его вылечить! Или не она? Или это ей кто-то туда положил? Взялся же у неё откуда-то этот голос. Может быть, это и есть обещанный Брюсом канал?
— Да, Матрёш, да. Никто не допустит. Ты не волнуйся, и всё пройдёт.
— Я попробую.
Чёрный, ожидая Матрёну, прохаживался по аллее перед эстакадным мостом. Это место было для него в некотором роде особым, он ощутил его значимость для себя задолго до того, как впервые сюда пришёл. Всякий раз, проезжая по эстакаде в автомобиле, он бросал взгляд вниз и отмечал одно и то же сложное чувство. Здесь была и непонятная ностальгия, тоска по какой-то давней и уже забытой утрате, и ощущение близости, известности, родства. Как будто он бывал там множество раз, измерил шагами всю короткую прибрежную аллею, да что там «измерил», как будто он идёт по ней прямо сейчас. И вот-вот должно произойти что-то невероятно важное. Но фантазировать за рулём опасно, поэтому Чёрный переключал внимание на дорогу, аллейка терялась внизу, и ощущение уходило. До следующего переезда.
Новая квартира Night неожиданно оказалась как раз возле этого моста через канал. С этого времени Антон стал бывать здесь гораздо чаще, но по-настоящему пришёл сюда только теперь, когда не мог больше ездить на машине. Фитнес-клуб находился на другой стороне, Матрёна заявила, что она не допустит, чтобы Антон преодолевал лестницы в одиночку, и теперь он перед каждой тренировкой прогуливался по той самой аллее. Он пытался объяснить себе эту взаимосвязь. Объяснения выходили странными. Получалось, что давно, за рулём, он вспоминал об этих одиноких прогулках, а может быть, и не только о них. Вспоминал о будущем. После таких выводов его мысли сами собой переходили к Нечто. Антон ждал девушку и бесконечно проигрывал в голове идеи о настоящем значении в его жизни этой фигуры. Предположений с каждым разом становилось больше и больше.
— Привет! Слушай, тут такое! — Матрёша буквально подпрыгивала от переполнявших её новостей. — Помнишь препода, которому я кольцо на анализ давала? Металл то есть. Мой старый препод? Так вот, он взорвался! Сегодня! Он проводил опыт, и у него калий взорвался. Про это даже в Интернете написано. Его на «скорой» увезли в больницу, он единственный пострадал. Как ты думаешь, это случайность?
— А ты сама как думаешь?
— Я уверена, что металл до сих пор у него. Седой говорил, это похлеще водородной бомбы? При взаимодействии калия и воды образуется водород! А при реакции с кислородом получаем взрыв!
— Занятно выходит.
— Ага, знаешь, что самое интересное? Всё произошло в пятнадцать двадцать, в это время занятий по неорганике нет. Понимаешь? Дело ясное, что дело тёмное.
Почему-то тренировка у Матрёши закончилась раньше обычного, в это время Чёрный всё ещё отмокал в ванне гидромассажа. Она, разыскивая его, заглянула в кабинет процедур. Антон блаженствовал в бурлящих струях тёплой воды, на его лице было написано настоящее наслаждение. У него не болела спина! Как мало нужно человеку для счастья! Матрёна присела на край, посмотрела на довольную рожицу Чёрного и вдруг фыркнула и затряслась от смеха.
— Ты чего? — не понял Антон.
— Пу! — Матрёша пыталась выговорить слово сквозь смех, у неё не получилось. Тогда она шлёпнула по воде и по животу Антона, подняв целый фонтан брызг. — Пузечко!
И она опять расхохоталась. Антон чуть было не обиделся, потом посмотрел на свой прокачанный пресс и рассмеялся вместе с ней. Пузечко так пузечко, ему не жалко.
С этого дня их беседы в аське начинались с вопроса Матрёны: «Как моё пузечко поживает?» Чёрный улыбался и отвечал: «Ему хорошо». Пузечку и вправду было хорошо, болела-то спина.
В очередной раз по телевизору повторяли передачу, которую Чёрный не мог смотреть без недоумения, хотя сам в ней участвовал. Он в качестве эксперта от группы «Неман» должен был комментировать сюжеты о перемещении во времени, собранные в передачу из разных времён. И только перед съёмками он узнал, что героиней одного из них стала Матрёна! Оказывается, они с подружкой умудрились заблудиться во времени прямо посредине Москвы — в Коломенском парке. Это была первая, но не последняя странность. Когда передача вышла в эфир, выяснилось, что нерадивый монтажёр перепутал фамилии участников. В результате в кадре с Чёрным красовалась табличка с фамилией Матрёны. Конечно, все друзья не упустили возможности позубоскалить на эту тему, но она была бы быстро забыта, если бы не необъяснимая любовь телеканала именно к этой серии. Из всего длинного цикла передач об аномальных явлениях эту часть крутили чаще всего, по крайней мере, Чёрному казалось, что она не сходит с экрана. Со временем это стало его раздражать. Сейчас он в двадцатый раз пронаблюдал себя под чужим именем и подумал, что, может быть, не так всё это было случайно. Ведь теперь Матрёша и он действительно оказались связаны как минимум общей тайной. И эта тайна тоже имела отношение ко времени. Интересно, бывает ли хоть что-то случайное в этом мире? Антон выключил телевизор и пошёл одеваться.
Матрёна, как всегда, опаздывала. Чёрный даже слегка замёрз, вышагивая взад и вперёд на промозглом ветру. Под ногами шуршали и расползались по ветру последние потемневшие листья. Вот-вот посыплет первый снежок, и закончится эта долгая осень.
— Привет! — Девчонка ссыпалась по ступеням как снег на голову. — Заждался?
— Есть немного, — ворчливо начал Антон, но тут же улыбнулся. — Идём?
— Пошли. — Матрёша ухватила его за рукав куртки и потянула к мосту.
— Не столь агрессивно, Нюша, — взмолился Антон. — У Чёрного ножка болит.
— Ах, простите, пожалуйста, дорогой Чёрный ловелас!
Она сбавила темп и теперь лишь слегка страховала Антона, пока они поднимались по лестнице, а на эстакаде отпустила совсем. Антон шёл и смотрел вниз, на пролетающие под ногами машины, девушка задумалась о чём-то своём, и только через какое-то время он заметил, что она тихонько бормочет что-то ритмичное, помогая себе отмашками рук. Он незаметно прислушался.
Ночные ласточки Интриги —
Плащи, — крылатые герои
Великосветских авантюр.
Плащ, щеголяющий дырою,
Плащ вольнодумца, плащ расстриги,
Плащ-Проходимец, плащ-Амур.
Плащ прихотливый, как руно,
Плащ, преклоняющий колено,
Плащ, уверяющий: — темно…
Гудок дозора. — Рокот Сены.
Плащ Казановы, плащ Лозэна. —
Антуанетты домино.
Но вот, как чёрт из чёрных чащ —
Плащ — чернокнижник, вихрь — плащ,
Плащ — вороном над стаей пёстрой
Великосветских мотыльков.
Плащ цвета времени и снов —
Плащ Кавалера Калиостро.
— Мадемуазель Нюша любит стихи? — заинтересовался Антон.
— Да не особо. Это вот прочла сегодня в Сети, а оно как привяжется! Не отцепиться просто, как песенка. Это Марина Цветаева.
— Бывает, — подтвердил Антон. — Странно только, что и сюда воткнули про Калиостро.
— Угу. — Матрёша согласно кивнула. — Что-то куда ни кинь — везде одно и то же.
— Надеюсь, он нас не будет встречать у дверей «Жирафика»? — с серьёзным выражением лица обеспокоился Чёрный. Матрёна весело рассмеялась:
— Нюша его туда не пустит!
После тренировки они снова бродили по той же самой аллее. Матрёна продолжала разбираться в хитросплетениях пригрезившегося разговора.
— Помнишь, мы думали, что зачем-то Властелинам Времени была нужна книга? Может быть, чтобы на тебя вышел Брюс?
— Помню. Будешь смеяться, сегодня я сам именно это подумал.
— Не буду. — Она задумалась. — Мы можем знать только, что было после того, как там оказалась я. Первое, что он сделал, это вручил тебе книгу. Значит, Брюс должен сыграть очень важную роль.
— Возможно. — Чёрный старательно смотрел под ноги, как будто опасаясь запнуться.
— Ещё помнишь, они говорили что-то про вопрос, на который вам нужно было ответить? Какой вопрос?
— Это сейчас неважно. Вопрос был тогда.
— Всё равно скажи. — Матрёша дёргала Чёрного за рукав и заглядывала в лицо.
— Закон равновесия. Они сами на него ответили. — Антон остановился, они подошли к лестнице на эстакаду.
— А может быть, отвечать на него нужно только сейчас? — Матрёна старательно его теребила. — Если для них время ничего не значит?
— Чем нас сейчас касается равновесие?
— Не знаю, наверное, кого как. — Девушка опустила голову и теперь тоже смотрела на свои сапоги. — Может, это внутреннее равновесие тоже. Или между «я» и «не-я». Мне нужно разобраться. Меня в последнее время очень родители напрягают, все их проблемы житейские. Я в любую минуту сорваться могу, нервы почти на пределе.
— Не обращай внимания, просто делай вид, что ты слушаешь. — Антон очень хотел бы дать ей полезный совет, но он давно позабыл времена, когда перед ним стояли такие проблемы.
— Конечно, это не про инопланетян разговор, — вздохнула Матрёна. — А ты на самом деле считаешь, что каждого человека передают из рук в руки такие няньки?