Дейр же выбил для себя и своего отряда довольно скромную долю — всего лишь десятую долю от добычи, слово эссельцев примкнуть к Орде и открыть ворота войску шера Узервааза, а также Дом Старейшин в своё владение вместе с расположенным в нём каменным изваянием Неведомого. В Эсселе была сильна вера в Древних богов Севера, поэтому вместо храма Крольма и капища Лонара в нём всюду были установлены идолы и ритуальные столбы Безымянного бога.
Оумарен напряглись, потому как указанный идол считался самым древним из всех в городе, привезённым откуда-то из земель по ту сторону хребта Рубикон, но, скрепя сердце, всё-таки вынуждены были согласиться. Кланом они были не особо набожным, а грубоватая каменная статуя была штукой не слишком ценной. Передача Дома Старейшин вообще вопросов не вызвала — ни сама усадьба, ни что-либо внутри неё никакой особой ценности не представляли.
Небесные всадники же предположили, что их самым наглым образом обманывают. Если гефарцы особого пиетета к легендам не питали, то хорасанцы напротив твёрдо знали, что если по условиям гиаша требуют что-то незначительное, то это наоборот — либо что-то крайне ценное, либо сыграет в будущем важную роль.
— Помни, южанин, ты обещал нам большую долю добычи, — походный вождь Всадников был невысок, сутуловат и кривоног, но обладал на удивление тяжёлым взглядом.
— И я держу слово, ага, — развёл руками Дейр. — Разве ж девять сотен статеров — это мало?
— Твой каменный идол. Что в нём ценного?
— А я разве ещё не рассказывал? — деланно удивился парень. — Матушка моя, упокой добрые боги её душу, веровала именно в Неведомого. И вот, значица, сказывала она мне как-то про…
— Ты поклялся Зенде, — проскрипел Небесный всадник. — Ты знаешь, что она делает с клятвопреступниками.
— Да не, не знаю… — беззаботно пожал плечами Дейр. — Ну, что вы в самом деле, господин? Неужто я б стал вас обманывать? Побойтесь богов добрых и злых! Это ж просто старая статуя. Ну, захотелось мне её. Чего ж тут преступного?
— Помни, южанин. Обманешь — и Зенда пожрёт твоё гнилое сердце.
— Это было бы весьма-весьма нежелательно, — сосредоточенно кивнул парень.
…На том и разошлись. Что называется — ко всеобщему неудовлетворению. Небесные всадники отправились разбивать лагерь за стенами Эсселя, клан Оумарен занялся сбором выкупа и наведением порядка после пожара и сопутствующего ему ночного боя. А Дейр вернулся к своим людям, которые так и сидели в Доме Старейшин, но теперь стремительно поглощали обнаруженные в погребе запасы местного эля.
— Всё прошло, как нужно? — спросил сухощавый лысый северянин в потёртой воронённой кольчуге.
— Конечно, эфенди Ан-Мердин, — ухмыльнулся Дейр. — Эй! Принесите уже кто-нибудь молот!..
Боевой молот отыскался быстро.
Могучий удар одного из самых крепких воинов Детвана, и каменный идол оказался расколот на части.
— Это то, что вы искали, эфенли? — почесал гладко выбритый по имперской моде подбородок Дейр, внимательно рассматривая каменные обломки.
— О да, — сказал Ан-Мердин, глядя на вмурованную в камень чёрную металлическую пластину с древними клинописными символами, полыхающими лиловым светом. — О да.
Восточный Предел
— Это всего лишь варвары, — поморщился Иннокентий Пламб — командир 49-го пехотного легиона и по совместительству командующий всей северной группировкой войск Восточного Предела. — Даже ещё большие дикари, чем остальные северяне.
— Орда взяла все ключевые города Гефары, — командир 68-го кавалерийского легиона Септимус Келер раздражённо постучал стеком по разложенной на столе карте. — Не такие уж они и дикари.
— Много ли умений нужно, чтобы взять на копьё какое-то грязное городище?
— Господин премьер-легат, а вы бывали в Гефаре? — поморщился Келер. — Ладно Венден, ладно Эссель, но Литгален — это крепость четвертого ранга. Её можно взять за восемь-десять месяцев при наличии осадного парка, но вот так, с налёта… Либо у Орды много сильных магов, либо им помогают Тёмные.
— Такие же Тёмные, с какими якобы сражалась эта приблуда на юге? — усмехнулся Пламб. — Хватит с меня этих сказок, легаты. Если Гефара пала, то пала изнутри — клановые войны, предательства… Где не справятся двадцать тысяч солдат, справится гружённый золотом осёл. Я не послал ни копья на юг, не пошлю и на север — если дикари решат сунутся к нам… пусть приходят. Рабских ошейников у нас хватит на всех.
— Мне показалось, сир, или вы только что оскорбили принцессу крови и признались в саботаже? — хмыкнул, а точнее даже рыкнул командир 80-го пограничного легиона Хобер Бариос.
— Вам показалось, — ледяным тоном отозвался Пламб.
С командиром пограничников у Иннокентия отношения не складывались. Несмотря на внешность туповатого громилы и репутацию завзятого бабника и выпивохи, Хобер был далеко не глуп, но отличался изрядной независимостью и упрямством. Тем более он считал, что должность командующего северной группировкой должна была достаться ему, а не Пламбу. Бариос был моложе, обладал большим боевым опытом и, чего греха таить, простые легионеры уважали его куда больше, чем Иннокентия.
Но сложились вместе невыдержанность Хобера, отсутствие у него покровителей и знатного происхождения.
Новый Рим стоит на том, что любой легионер может дослужиться до легата, но не каждый легат способен подняться выше командования отдельным легионом.
— Сколь многочислена может быть Орда? Чем вооружена? — осторожно поинтересовался представитель дружин нобилей — барон Кварт Кейб. Из всех присутствующих — самый молодой и потому предпочитающий больше молчать, нежели говорить.
— Тысяч двадцать-двадцать пять, — пожал плечами Келер. — Вряд ли больше. Как нам стало известно, Орда обозначила два основных направления удара: первый — в районе Туманных бродов на Магне и последующий прорыв в диоцез Норик, и второй — к нам, через Арги-Хару на Дорпат. Вероятно, что на Норик дикие бросят основные силы — там оборона крепче, но и земли за Великой куда как богаче наших. Так что, да — тысяч двадцать мечей. Из них три четверти — лёгкая пехота. Никакого стального оружия, максимум железное, но я бы не исключал даже пресловутых каменных топоров. Примитивные доспехи — накидки из звериных шкур, кожаные куртки, максимум — с нашитыми бронзовыми или роговыми пластинами.
— Орда взяла Гефару, — напомнил Хобер. — И взяла трофеи. Дикие ценят стальное оружие наравне с золотом, а гефарцы делали неплохие клинки и кольчуги. Двадцать тысяч северных мечей — это не двадцать тысяч каменных топоров.
— У нас три легиона, отряды нобилей и ополчение вольных землепашцев, — брюзгливо произнёс Пламб. — Считаю этого вполне хватит, чтобы отразить какой-то там набег.
— Мой легион разбросан отдельными заставами на сотни миль границы, — рыкнул Бариос. — Ополчение не собрано, нобилям нет веры после потерь в центральных графствах, 68-й действует во втором эшелоне. Границу прикрывает только ваш легион, сир — пять тысяч человек. В случае чего их просто сомнут. Объявите тревогу и сбор ополчения, сир — пока ещё не поздно.
— Довольно! — рявкнул Пламб, громыхнув кулаком по столу. — Не вам диктовать мне, что должно сделать! Совет окончен, все свободны.
Выйдя из кабинета командующего, Келер скривился:
— Вот же наградили боги командиром…
— Может, причин беспокоиться и правда нет? — осторожно спросил Кейб.
— Вряд ли, — пожал плечами Бариос. — Если дерьмо может случиться — дерьмо случится. К моим парням уже несколько гонцов из Гефары прорвалось — конные отряды диких шалят уже вдоль всей границы. Когда они накопят силы для набега на нас — лишь дело времени.
— Ну и что будем делать? — угрюмо посмотрел на него Келер.
— Не здесь, — цыкнул Хобер. — Пошли в «Пустую башку», пропустим по кувшину вина да поговорим заодно. Барон, ты с нами?
— С вами, — кивнул Кейб. — Пламбу-то хорошо говорить — в случае чего жечь будут наши дома, не его.
Вечером того же дня в таверне «Золотой шлем» (более известной легионерам как «Пустая башка») родился «заговор».
Переубедить премьер-легата Пламба было делом совершенно гиблым, а без приказа кавалеристы и пограничники выдвинуться не могли. Более чем стомильную границу Империи и Гефары прикрывал только один пехотный легион в Шаурае, всадники базировались ближе к Дорпату, а пограничная стража прикрывала сотни миль рубежа с Сорока Племенами. Да, лесные фейри были добрыми соседями, но помимо сильванов там обитало и немало человеческих и орочьих племён, которые добрососедством не отличались.
Пять тысяч пехоты в первом эшелоне, пять тысяч всадников мобильного резерва, до двух тысяч пограничников, которых Бариос мог тайно снять с застав и собрать в один кулак. Ещё две сотни всадников и тысяча пехотинцев дворянских дружин. Суммарно — ничуть не меньше предполагаемого отряда Орды, но проблема была в том, что дикие могли позволить себе навалиться всей массой, а имперцы вынуждены были действовать отдельными отрядами.
Хобер сразу же озвучил жестокий факт — 49-й пехотный будет разгромлен. Ещё более жестокая вещь заключалась в том, что он должен быть разгромлен, иначе отстранить Пламба от командования будет невозможно. А задача всех остальных подразделений и командиров — не допустить превращения поражения в полный разгром, отойти, перегруппироваться и контратаковать.
Теплилась надежда на то, что первыми на помощь подоспеют возрождённые части центральных графств. Да, по слухам, принцесса Афина занята подавлением беспорядков, но всё по тем же слухам делала она это с невиданной скоростью и успехом, сокрушив несколько полевых армий инсургентов и штурмуя один замок за другим.
Вечером 32 августа 1742 года от Перехода (или же 29-го октября 2018-го года по земному календарю) Орда вышла к реке Арги-Хара, что разделяла земли Нового Рима и Гефары, а затем под покровом ночи форсировали водную преграду на фронте протяжённостью почти в двадцать миль. После чего начали стремительно продвигаться в междуречье между небольшим притоком Арги-Хары — речушки Люмеш и притоком Магны — рекой Рукутар.