- Тем более в этом медвежьем углу, - вставил Эриксон.
- Тем более, да, - кивнул Вяземский. – Нам скоро потребуется подвоз топлива; возможно, потребуются боеприпасы. От Надежды до имперской границы нужна минимум одна база подскока, а лучше две. А какие базы, если местное население вот такое вот? Своих не жалеют, с фейри рискуют связываться – с нами тем более не побоятся.
- А чтобы боялись, в них надо этот рефлекс вбить, - понимающе кивнул Айвазов.
- Именно, - майор нехорошо прищурились. – Каждый потенциальный беспредельщик в округе должен знать, что при виде камуфляжа и при запахе ГСМ он даже думать ничего крамольного не должен, если не хочет получить прикладом по зубам или пулю в брюхо. Иначе охрану топливной базы подрежут в момент и отдадут Тёмным.
- Да уж, БМТО и ГСМ-щики – это даже не мотопехота, - вздохнул Эриксон. – От эльфийских зондеркоманд они хрен когда отобьются.
- А я думал, что с лесными эльфами всякая шелупонь старается не связывается, - задумчиво произнёс лейтенант. – Это же, ну кровники на всю жизнь. Причём дико опасные и упёртые кровники.
- Никогда не следует недооценивать человеческую тупизну, - пожал плечами Сергей. – Без регулярных живительных и неиллюзорных люлей, у многих резко притупляется инстинкт самосохранения и чувство опасности. Как я понял, если лесным какую падлу сделать, то их надо либо всех под корень вырезать, либо самому могилу себе копать.
- Это так, - вставила Шари. – И это традиция. За тяжёлое преступление – убийство, похищение – кара только одна.
- Смерть, - понимающе кивнул Вяземский.
- Да. Весь в клан в мстителей вряд ли обратится... Но кто-то из близких, друзей – обязательно. И если назваться плакальщиком, то от этой участи может отрешить только Ритенгемот – большой или хотя бы малый. Плакальщикам не место в клане, им нельзя жениться или выходить замуж, нельзя заводить детей. Они принимают путь мести и живут только ею. Фиари живут дольше людей, поэтому кто-то ждёт годами. Говорят, что месть творят с холодным сердцем. Око за око, жизнь за жизнь.
- И всё равно находятся придурки, - сказал Айвазов.
- Находятся, - кивнула Шари. – Многие живут лишь сегодняшним днём, ни думая ни о прошлом, ни о будущем, ни о посмертии. С такими плохо.
- С такими всегда плохо, - поморщился Эриксон.
Из блокгауза вышла явно уставшая Татьяна и мрачно выругалась.
- Мужики, дайте сигарету.
- Ты ж не куришь, - заметил Эриксон.
- Я и матом раньше не ругалась. Сигарету дайте.
- Курить – вредно, - сказал Вяземский, доставая мятую пачку из кармана разгрузки.
- А жить вообще вредно – он этого умирают.
Семёнова прикурила, затянулась, немедленно закашлялась и скривилась.
- Как вы эту гадость курите вообще?
- Точно так же, как и водку пьём – от безысходности, - пожал плечами Эриксон.
- Командир, может завалим этих, а? – Татьяна мотнула головой в сторону оставшейся под светом фонарей кучки пленных. – Ну или хоть расстреляем кого... Уроды грёбанные.
- Не стоит увлекаться массовыми казнями, - спокойно ответил Сергей. – Тем более, что в таких масштабах это будет уже военное преступление... И напрасная трата боекомплекта. Лучше подождём имперцев – пусть сами вешают, головы рубят, ну или что в этой глухомани в моде. Мы тут и так нормально поработали. Что скажешь насчёт Шури?
- Фейри, - пожала плечами Таня. – Крепкий организм – крепче, чем у нас. Ссадины, ушибы, порезы... Думаю, что без боя она не далась. Её поили чем-то одурманивающим, но она наверняка быстро очнётся.
- Я могу её навестить? – нерешительно спросила Шари.
- Она спит, - слегка улыбнулась Семёнова. – Но можешь зайти, если хочешь.
- Я хочу.
- Налево от входа, вторая комната.
- Я с тобой, - сказал Вяземский. – Таня, иди отдохни – дальше справимся сами.
- Хорошо, - девушка широко зевнула. – Мне и правда стоит немного вздремнуть...
Сергей и Шари вошли внутрь блокгауза и почти сразу же нашли лежащую на большой охапке соломы Шури, заботливо укрытую колючим синим одеялом, взятым из запасов разведбата. Рядом обнаружилась и стойка с капельницей.
Вяземский аккуратно осветил спящую фейри, которую впопыхах даже как следует рассмотреть не успел.
Волосы девушки были всё ещё спутанными и грязными, но уже не так как раньше. В отличие от блондинистой Шари они были скорее светло-русыми, чем просто светлыми. Ну и в целом чувствовалось, что это её сестра – похожие черты лица, разве что чуть более округлые. Навскидку Шури была и чуть выше Шари, да и немного пофигуристее. Возможно – в силу конституции, возможно – в силу чуть большего возраста.
Шари присела около сестры, аккуратно убрала несколько прядей с лица и взяла её за руку.
Сергей вспомнил собственную сестру – неугомонную Ольку, чей характер чем-то напоминал характер Эрин. При разводе родителей она осталась с матерью, но связи они никогда не теряли, а год назад она и вовсе переехала обратно во Владимирск и поступила в местный ВУЗ. Ольга, конечно, временами раздражала и утомляла, но Вяземский знал, что за неё, как и за любого близкого человека, он перегрызёт глотку кому угодно. И если потребуется, то в прямом смысле и без всяких гипербол и метафор.
- Вы с ней были близки? – спросил разведчик. – Ну, как сёстры.
Шари ответила не сразу.
- Мама... Мама умерла при моём рождении – её я совсем не помню. Отец нас почти не воспитывал – это всё-таки не дело военного вождя, к такому его бы никто не допустил, - девушка вздохнула. – Он был... хороший. Сильный, мудрый. Но... слишком фиари. Мы не были близки.
Эльфийка улыбнулась.
- Когда мне исполнилось шесть кругов – нас собрали в общую стайку. Лесные фиари так воспитывают всех детей. Шури старше меня на пять кругов – это она меня растила. Когда в восемь лет я упала в холодную реку и подхватила лихорадку – выхаживала меня она. Начала изучать травы, снадобья. Стала потом лекаркой. Хорошая лекарка, но плохая охотница, совсем плохая. Боится боли, не очень сильная. Не боец. Я младше, но я всегда была сильнее. Сильнее многих.
Девушка сгорбилась.
- Никого не осталось. И теперь я сильнее всех. Теперь я - самая сильная.
- Ты правда хочешь забрать сестру из клана? – спросил Сергей.
- Да, - решительно кивнула фейри. – Не знаю, есть ли такой закон, но я сделаю своё слово законом. Деара не защитили. Не защитили! Слабые. Слишком слабые... Я – сильнее. Если не они, то я. Если не они, то я защищу сестру. Моё право. Мой долг. По крови. По духу. Я – вождь. Вождь, когда мир нарушен. Госпожа войны. Не оплакать. Не хватает слёз. Никому не хватит. Кровь вместо слёз, кровь – смоет. Чтобы восстановить мир. Чтобы больше не теряли, как я. Никто. Никогда. Вселенная не кончается на опушке леса. Вселенная – бесконечна. Теперь – знаю. Теперь – есть цель. Навсегда. Пока буду дышать, когда перестану дышать. Нет мира – только война. Без края, без конца. Но я закончу. Я буду той, кто закончит. Я буду госпожой войны.
Вяземский опустился рядом с Шари и осторожно обнял дрожащую девушку, которая немедленно уткнулась ему в плечо и беззвучно заплакала.
И тут же майор поймал краем глаза движение.
- Ша... ри... – лежащая фейри пошевелилась и забормотала, не открывая глаз. – Не... плачь... Я... здесь...
Шури приоткрыла глаза. В свете фонаря стало видно – не серебряные, как у сестры, а голубые.
- Ты... мне снишься? – пробормотала девушка. – Тогда... не хочу... просыпаться...
- Я тебе не снюсь, - Шари прижала руку фейри к своей груди. – Всё хорошо. Ты теперь в безопасности. Теперь всё будет хорошо.
- Хо... хорошо... сестра... – пробормотала Шури и снова заснула.
Шари засмеялась, вытирая слёзы.
- Ничего, - Сергей потрепал девушку по волосам. – С ней всё будет в порядке, так что успокойся. Поплакали немного, ну и хватит – нам ещё дальше подвиги совершать.
- Угу... – фейри зевнула.
- Надеюсь, мне не придётся и её удочерять? – озабоченно спросил Вяземский.
- Шури – совершеннолетняя, хоть и моя сестра, ей не нужны старшие... – пробормотала Шари. – Но я заберу её из клана в свой, а потом найду хорошего... жениха... Минимум – сержанта... Хорошая лекарка пригодится... Надо и Таню ещё... сосватать...
Девушка замолчала и засопела, умудрившись почти моментально уснуть.
- Вот все говорят – гарем эльфиек, гарем эльфиек... – вздохнул Сергей. – А у меня какой-то детский сад эльфиек.
21
Трибун Гней Гризаус чувствовал, что влип. Причём влип очень серьёзно – буквально по самую макушку шлема и торчащий сверху гребень.
Дельце, обещавшее быть не особо пыльным и при этом довольно выгодным, неожиданно превратилось в занесённый для удара палаческий меч. А ведь ему даже не требовалось делать ничего сложного или противозаконного – требовалось НЕ делать. Если точнее – не реагировать на все возможные запросы из окрестных земель о помощи и получать за это причитающуюся мзду. Клан Паршан платил звонкой монетой, поставил женщин – почему бы и не согласиться?
Ну да, это целый букет самых разных должностных преступлений, но трибун и обе центурии были присланы из центральных провинций, местных в их составе не было, так что на передел имущества одних вольноотпущенников в пользу других, легионеры решили посмотреть сквозь пальцы.
Строго говоря Паршан даже не был настоящим кланом северян, спаянным родственными узами – просто стая, в которую сбились помилованные и отработавшие своё каторжане с окрестных рудников и лесоповалов. Отсюда и такой перекос, что большая часть клана оказалась мужчинами.
Большая часть жителей окрестных деревень тоже была из вольноотпущенников, но уже в основном во втором-третьем поколении. Край был глуховат и не слишком благоприятен, так что отставники в этих землях себе наделы после службы не брали.
И всё в общем-то шло довольно гладко... Где-то западнее бушевала война, на юге тоже было не слишком спокойно – лучшего времени, чтобы укрепить свою маленькую власть и не придумать. Как говорится – лучшем быть первым на деревне, чем последним в Альба-Лонге.