риобретения», в результате чего возникает негативное отношение к иммиграции. «Люди восприимчивы к негативному преподнесению феномена иммиграции с упором на издержки», – пишет исследовательница. В частности, «поведенческая информация об уровне занятости иммигрантов в Норвегии, который составляет 60 %, заставляет людей быть более жесткими в подходах к иммиграционной политике». Данное исследование фактически указывает, что наше восприятие иммиграции и связанные с ней возможные политические курсы могут быть заданы извне, в том числе посредством манипуляций. «Люди готовы, скорее, отказаться от преимуществ иммиграции, чем брать на себя ее издержки». В преддверии 2030 г. важно осознать, сколь искусными и влиятельными оказались попытки выставить иммиграцию в негативном свете, равно как и то, сколь эффективно они перевесили противоположные воззрения тех, кто фокусировался на положительной стороне иммиграции. В статье для The New Yorker журналист Джеймс Шуровьески замечает, что риторика в стиле «мы теряем нашу страну» убедительна как раз потому, что она соотносится с нашим неприятием потерь, и это дает преимущество на выборах выступающим против иммиграции кандидатам.
Другие изыскания в области проблемы неприятия потерь проливают свет на поведение самих иммигрантов. Так, в ходе анализа различий в поведении коренных жителей, иностранцев, которые решаются иммигрировать, и иностранцев, которые остаются жить в родных странах, было обнаружено, что именно мигранты наиболее устойчивы к риску. Возможно, именно это объясняет, почему среди иммигрантов так много предпринимателей. В то же время важно отметить, что потенциальные иммигранты, как и другие группы, более восприимчивы к негативной, а не позитивной информации о будущем состоянии экономики. Помимо прочего, иммиграция в большей мере обусловлена экономическими проблемами на родине мигрантов, чем возможностями в принимающих странах, отмечает исследователь Матиас Цайка. Этот вывод указывает, что большинство иммигрантов пытаются не просто добиться лучших условий жизни, чем на родине; они стремятся уйти от неблагоприятных и даже безнадежных экономических условий.
Ключевым фактором в иммиграции также является собственность (как ее наличие, так и отсутствие), поскольку она оказывает влияние на наш подход к риску. Опубликованное в журнале Proceedings of the National Academy of Sciences исследование Уильяма Кларка и Уильяма Лисовски показало, что иммигранты тщательно взвешивают выгоды и издержки, связанные с переездом в другую страну. Люди, у которых есть в собственности дом или какая-либо другая недвижимость, с меньшей вероятностью переезжают в пределах одной страны или за рубеж. Именно поэтому перераспределение земли в бедных странах может стать более эффективным средством для сокращения миграции, нежели строительство стен.
В реальности существует множество оснований для концентрации нашего внимания на преимуществах иммиграции. В докладе членов правления Администрации социального страхования США за 2018 г. содержалось предупреждение, что к 2030 г. структура не выйдет на минимальный уровень «краткосрочной финансовой самодостаточности», поскольку правительство США использует фонд для выплаты социальных пособий, а не для обеспечения долгосрочной жизнеспособности системы. USA Today анонсировала публикацию доклада заголовком «Программы социального обеспечения и медицинского страхования медленно сходят на нет, но никто в Вашингтоне и пальцем не шевелит».
Оказывается, иммиграция является не вызовом, а латеральной возможностью обеспечения будущей жизнеспособности пенсионных систем. Иммигранты, в том числе те, которые не имеют документов или используют поддельные номера социального страхования, каждый год перечисляют миллиарды долларов налогов с заработной платы в систему социального страхования. По данным аналитического центра New American Economy, несмотря на то что 8 млн незарегистрированных работников заплатили налоги с заработной платы на сумму около $13 млрд в 2016 г., эти люди обычно не могут претендовать на получение социальных пособий. Более того, наибольшую сумму отчислений вносят низкооплачиваемые иммигранты, поскольку налог в фонд социального страхования по ставке 6,2 % применим исключительно к доходам, не превышающим $128 400. «Депортация нелегальных иммигрантов негативно скажется в краткосрочной и в долгосрочной перспективах на фондах социального страхования, пополнение которых напрямую зависит от прироста населения», – отмечает экономист Института экономической политики Моник Моррисси. В отчете членов правления Администрации социального страхования США указывается, что увеличение иммиграции может быть благоприятным фактором: «Сумма издержек сокращается с ростом чистого притока мигрантов, поскольку иммигрируют в основном молодые люди, что ведет к увеличению числа охваченных системой социального страхования работников в более молодом возрасте по отношению к общему числу получателей пособий».
Вывод – информационный фон имеет принципиальное значение. Если придерживаться латерального мышления, то мы сможем превратить проблему в огромную возможность. Чем больше мы будем фокусироваться на открывающихся перспективах, тем с большим успехом мы сможем адаптироваться к реальным вызовам 2030 г.
Утечка мозгов – это миф?
Даже самые непримиримые противники иммиграции согласны с тем, что высококвалифицированные иностранцы необходимы для устранения нехватки кадров в различных секторах экономики США. Не означает ли это, что мы фактически злоупотребляем ресурсами более бедных стран, которые теряют лучшие таланты? Еще в 1950-х гг. в Великобритании появился термин «утечка мозгов» для обозначения оттока человеческого капитала в такие страны, как США и Канада, где врачи, инженеры и другие специалисты находили более высокооплачиваемую работу, чем у себя дома. В последующие 30–40 лет аналогичный процесс миграции талантливых людей охватил такие развивающиеся страны, как Бангладеш, Нигерия и Филиппины. По мнению географа и политолога из Калифорнийского университета в Беркли Аннали Саксенян, цикл обнищания, возникающий из-за утечки мозгов, можно обратить в благотворный процесс «циркуляции умов», который идет на пользу как родной страны, так и страны фактического проживания мигрантов.
У Минь, например, приехал в США с Тайваня, чтобы поступить в докторантуру по электротехнике в Стэнфордском университете. После окончания обучения в 1976 г. он работал в таких легендарных компаниях, как Siliconix и Intel. Через 10 лет он стал одним из основателей компании VLSI Technology в Кремниевой долине, занимающейся разработкой и производством интегральных схем. К концу 1980-х гг. Тайвань превратился в центр производства чипов, поэтому У Минь принял решение воспользоваться своими американскими контактами для создания Macronix, одного из первых производителей полупроводников на Тайване и первой тайваньской компании, котирующейся на Nasdaq. Жизнь У Миня проходит в постоянных перелетах через Тихий океан. Его предпринимательская деятельность приносит пользу как родному краю, так и новой родине.
Джеймс Ким Джу Чин покинул Южную Корею и приехал в США в 1960-е гг. для получения образования. К моменту его прибытия в Школу бизнеса Уортона «обе части Корейского полуострова были разорены войной. Сторонний человек не может даже представить, насколько мрачным выглядело будущее для всех корейцев. Мы пребывали в предельной нищете, а наша страна лежала в руинах». В 1969 г., уже после получения докторской степени и работы в качестве профессора, Ким основал Amkor Technology, компанию по упаковке и тестированию полупроводников. В 2018 г. объем продаж компании составил $4,2 млрд. На заводах Amkor в разных районах Восточной Азии и Португалии, а также США работают почти 30 000 человек. Название компании говорит само за себя и указывает на ее истоки: Amkor – сочетание начала слов «Америка» и «Корея». Amkor способствовала превращению Южной Кореи в технологического гиганта, которым она является сегодня. «Мы выживали, мы не сдавались и в конечном счете добились процветания», – отмечает Ким.
Такие предприниматели-визионеры, как У и Ким, показывают нам, насколько мощное воздействие может оказывать иммиграция на множество стран. Благодаря более дешевому транспорту и цифровым средствам коммуникации предприниматель может управлять бизнесом на территории сразу двух столь отдаленных стран, как, например, Индия и США или Китай и США, и извлекать пользу из взаимодополняющих ресурсов обеих стран. В наше время возможно взаимодействие между континентами в реальном времени как по рутинным, так и по более сложным задачам. В результате мы получаем рабочие места как в родных странах иммигрантов, так и в странах, где они фактически проживают. Хотя вплоть до недавнего времени США являлись основным рынком для подобного взаимодействия, развитие потребительских рынков в Китае и Индии открывает огромные возможности для транснациональных предпринимателей или компаний.
Циркуляция умов, описанная Саксенян, приносит разнообразные выгоды всему миру. Этот процесс направляет высококвалифицированных иммигрантов, например, в экономику США, которая зачастую испытывает нехватку кадров, и создает рабочие места для американцев в секторах будущего. Что еще более важно, она создает мост между США и крупнейшими развивающимися рынками мира, а это может принести огромные дивиденды после перемещения центра экономической активности и потребления из Северной Атлантики в сторону Азии и со временем – Африки.
Всемирный банк оценил колоссальные масштабы международного взаимодействия в рамках так называемых сетей диаспор, связывающих прибывших в США для получения образования предпринимателей и инженеров. В зависимости от страны от половины до трех четвертей этих специалистов вернулись на родину, где многие из них основали стартапы. Среди тех, кто остался в США, половина по крайней мере раз в год совершает деловые поездки на родину. Наибольшую выгоду из «сетей диаспор», в которые входят высококвалифицированные мигранты, извлекли Израиль, Тайвань и Индия. Информационные технологии представляют собой сектор экономики, который наиболее приспособлен к такому транснациональному процессу, возможно, из-за небольшого стартового капитала.