ычно не вступающий в дискуссии, когда дело не касается нейросорфных сетей:
– Бронтозавра воссоздать для них почти так же важно, как выигранный матч в хоккее!.. Представляете, хоккейные чемпионаты расписаны на десять лет вперед!.. Это в то время, когда даже мы не знаем, каким будет мир через пять лет, а через десять так и вовсе.
Уткин поморщился.
– Простой народ любого врача доктором называет! Что еще надо, чтобы судить о его уровне?
Из дальнего конца зала крикнул Барышников:
– Все-все, хватит ныть!.. Все за работу. Руслан, ты сейчас отвечаешь за квантовик?
– Пока Тютюнников разрабатывает программу под новый аккумулятор, – ответил Хусаинов, – я за него. Но там все под контролем шефа.
Я кивнул, хотя квантовому компьютеру все еще приходится всякий раз писать программу для каждого задания, но когда препятствие нельзя преодолеть, находятся обходные пути. Теперь достаточно дать команду специализированному искусственному интеллекту второго поколения, что работает на «Фемто-2», как тот сам моментально пишет любую нужную программу для решения посильной задачи.
– Подключи еще и Карпова, – велел я, – вдвоем быстрее, а нам каждая минута как глоток воздуха.
– Отчеты вверх?
– Пока не до них, – произнес я значительно. – Думаю, ты понял.
Уткин победно улыбнулся, он всегда мечтал стать тайным биохакером, да только времени всегда в обрез, но затем все ускорилось, и драйвер не только прогресса, но вообще экономики как-то незаметно перешел к биохакерам. Нелегальным, конечно, которые довольно быстро вышли из тени, молчаливо одобряемые научным обществом, раз уж не ждут десятилетия, когда пройдут испытание на кольчатых червяках, потом на мышках, затем на приматах.
Понятно, что после приматов должны начаться осторожные исследования на отдельных больных в клинике, затем на малых группах, а потом уже и на двух-трех группах с разным возрастом и анамнезом и в конце концов на больших группах, чтобы с их помощью оценить и побочные эффекты.
Только биохакеры успевают идти в ногу с ускорившимся темпом жизни, а весь научный мир, на словах осуждая, втайне одобряет, как простой народ, что всегда симпатизирует нечистой силе.
Биохакеры – общее понятие, в него входят и просто гики, и энтузиасты вроде Билла Гейтса, что сбегал с уроков, чтобы тайком в гараже собирать свой первый компьютер, и те серьезные ученые, открытия которых регулирующие органы притормаживают, пока не будут проведены все многолетние исследования и наблюдения за побочными действиями.
И вот те, которые серьезные, но нетерпеливые, незаметно даже для себя переходят черту, отделяющую строго подконтрольную науку от неконтролируемой властями и надзирающими органами. В интересах дела, разумеется…
Футурологией я увлекся еще в школе, тогда наивно полагал, что уже через несколько лет миром будет управлять мировое правительство, а народы быстро сольются в единую нацию землян, но когда начал углубляться в проблему, что же такое из себя представляет человек, волосы на затылке зашевелились от изумления. Какими же сверхчеловеческими усилиями и ухищрениями этого зверя сумели дотащить почти до границы с сингулярностью!
И теперь, уже стреляный воробей, хорошо понимаю, что в сингулярность человечество будет входить поодиночке, как люди, так и страны. И почему-то у меня сильнее растет такое нехорошее чувство, что двери за вошедшими первыми захлопнутся.
Ну, это в природе человека. Если и раскроются потом, то уже не людьми, а сингулярами, а от них неизвестно чего ждать.
Глава 4
Судя по новостям, ряд мощнейших забастовок парализовал Штаты, Англию и Европейский союз. В Японии и Южной Корее то же самое. Только Россия, Китай и ряд стран с так называемым авторитарным режимом выстояли, для разгона протестов применив не просто полицию, а войска.
В Штатах забили тревогу, страны с тоталитарной властью начинают обгонять в гонке к сингулярности демократию, что недопустимо. Однако что предпринять, кроме как пойти по пути России? Варианты есть, но все связаны с ужесточением, с урезанием довольно значительного пакета прав, а в таких случаях все население бездумно переходит на сторону вечно недовольных правозащитников.
Правда, и с Россией не все так гладко. Одна нога в Европе, другая в привычном российскому менталитету азиатском авторитаризме, потому такие же забастовки и народные протесты, как и в Штатах, сотрясают страну «от Москвы до самых до окраин». Сдерживать эту низменную стихию удается с великим трудом, так как и армия уже начинает подумывать, а на фига нам какая-то непонятная и даже опасная сингулярность, если в мире и так уже полное изобилие, даже работать не нужно?
Пользуясь ситуацией, Израиль медленно и упорно добивался и все же добился включения в свой «Великий Израиль», не только Голанских высот, но и территории на той стороне реки, ее Иордания уступила в обмен на договор о дружбе и ненападении.
Арабские страны перестали при слове «Израиль» обещать стереть его с лица земли, не до Израиля, когда земля и власть уходят из-под ног, да и нефтяные доходы резко упали, что для меня вообще-то удивительно, я предполагал, что на возобновляемые источники перейдем еще лет пять назад, а примитивная добыча нефти и газа все же продержалась до наступления сингулярности.
С большим запозданием в тиски зажали Китай, так стая собак рвет огромного и могучего медведя, но он выстаивает уже против всего мира, наконец-то осознавшего или просто придумавшего себе угрозу с его стороны.
Непримиримые враги, Индия и Пакистан, в данном случае координируют шаги против могучего исполина, да и вообще Штаты сумели организовать мощные заслоны против экспансии Китая как на суше, так и на море.
С того времени, как я закончил школу, и по сей день с карты исчезло около сотни стран. Английский стал вторым государственным по всему миру, а у двух третей населения даже первым, хотя вообще-то встроенные переводчики моментально переводят с языка на язык и отвечают твоим же голосом на языке спрашивающего.
В этих условиях английский запоминается как бы сам собой.
В новостной ленте промелькнуло сообщение о самоубийстве Кендаревского, величайшего, как считалось, художника века. На мой взгляд, полнейшее преувеличение, век еще не кончился, только-только подошли к середине, да и величайшим сейчас можно назвать кого угодно, свобода прессы и мнения во всем разгуле. Хотя, может быть, он в самом деле величайший, так как раньше него покончили с собой Уланин, Комаренко и Гольдберг, их тоже называли великими. Кендаревский продержался дольше, хотя уже тоже не рисовал, а только пил и критиковал искусственный интеллект, что заполонил мир своей бездушной музыкой, глупыми романами и бездарными картинами.
На экране вспыхнуло крупное лицо Дениса Иванченко, распаренное, даже капельки пота проступили на лбу, а нос блестит, как намазанный жиром.
– Шеф, еще новость.
– Давай, – велел я.
– Противник начал активно работать с бодовцами. Как вы и предупреждали!
– Льстить надо тоньше, – сказал я с упреком. – Теряешь квалификацию.
– Заработался, – ответил он виновато. – Отслеживаю, начали по всем организациям. Очень активно начали!
– Дураки, – сказал я, – раньше надо было. Тогда бы у них было неоспоримое и подавляющее… Бодовцы – самый огромный резерв. Их миллиарды!.. Но это инертное стадо непросто раскачать и вывести из хлева.
Его и без того крупные глаза стали еще крупнее, а зрачки расширились.
– Что вы им не подсказали? Заработали бы… Да и могли бы возглавить это праведное и святое в своей простоте движение!
– Мог бы, – согласился я. – Но жечь и ломать неинтересно. Слишком просто. Это для простых, как футбол и бои без правил.
Он сказал очень серьезно:
– Но если их побудят действовать…
– Это будет третья волна, – ответил я, – что сметет хай-тек начисто. Возможно, даже лишит мир электричества.
Он взглянул с укором.
– Шеф, вы прям фаталист. Они ж не просто сметут хай-тек! Как только поймут, что можно жечь, убивать и грабить вполне безнаказанно…
– Такое понимают быстро, – ответил я. – И тогда просыпаются худшие инстинкты, которые человечество старалось подавить всю последнюю тысячу лет… Все зверство, что подавлялось в нас, вырвется на свободу.
Он сказал с тоской:
– Тогда что? Против большинства как попрешь, когда даже армия уже не армия?
– Бодовцев раскачают, – пояснил я. – Их долго не хотели затрагивать, но убедились, что без самой тупой и неуправляемой толпы не остановить такую могучую силу, как современный хай-тек.
– Что делать?
– Объяви всем, что у нас осталось всего несколько недель.
Он вскрикнул в испуге:
– А потом?
– Даже не знаю, – ответил я честно. – На случай поражения у меня нет прогнозов. Все плохо, все очень плохо. Оптимисты скажут, снова начнем с пещер… Не начнем. Шанс выйти из пещер выпадает только раз, мы его уже использовали.
Он помолчал, потом поинтересовался тяжелым голосом:
– И как эти несколько недель…
– Работать, – отрезал я. – Других рецептов нет.
Оставшись один, я со злостью раздумывал, как все мы часто ошибаемся из-за того, что свято верим в некие философские предположения, выдаваемые за истины, что противоречат здравому смыслу.
Прекраснодушные наивняки, что уверяли прессу, что получающие БОД будут заниматься искусством, наукой, спортом, учиться новому и так далее, напомнили мне таких же прекраснодушных мыслителей Франции, начиная с Руссо, Дидро и прочих просветителей, утверждающих, что человек рождается чистым и прекрасным, а плохим его делает общество.
Влияние их было настолько сильно, а цель создать идеальное общество так близка, что появилось учение о коммунизме, распространилось в странах Европы, а в России его даже попытались воплотить в жизнь.
С ББД, или с БОДом, как его называют чаще, примерно то же самое. Вместо того чтобы продолжать развиваться, учиться, заниматься наукой, как уверяли прекраснодушные мечтатели, абсолютное большинство бодовцев быстро регрессируют, предпочитая только есть-пить и развлекаться. Ценность их для общества упала до нуля и ниже, что вполне устраивает демографов: развитому и технологизированному миру без надобности лишнее население, что ничего не производит, а висит тяжелой гирей, требуя прокорма и заботы, так как «они тоже люди».