– В смысле?
– Переползти в конец горизонта событий, – пояснил я. – Прикинулись неважной мишенью, чтобы эта черная дыра поглотила нас последними.
– Шеф!
Я напомнил строго:
– Не моя заслуга, а Макара Афанасьевича.
Еще пару недель, не прекращая работы, наблюдали, как неолуды методично захватывают окраинные районы Москвы, медленно и все увереннее сжимая кольцо.
Я все еще надеялся, что власти введут в город танки, как правильно поступили китайцы на Тяньаньмэне; это признали потом и сами оппозиционеры. Но Россия, вечно раздираемая противоречиями между Европой и Азией, слишком долго колебалась, и в воинских частях наконец-то началось то же самое брожение, чего я страшился до свинячьего писка.
От случаев дезертирства перешли к прямому неповиновению приказам, а само дезертирство стало массовым. Причем на этот раз убегают, даже не убегают, а просто уходят открыто с оружием в руках.
Участились случаи, когда солдаты угоняли бронетехнику, и хотя в основном штабные автомобили и автомобили пехоты, но замечены случаи, когда уводили даже бронетранспортеры.
Сюзанна бесстрастно мониторит продвижение луддитов к центру, ими руководит очень умелая сволочь, я имею в виду руководит на военно-оперативном уровне, явно какие-то в прошлом штабники.
Возможно, из Генерального штаба, там тоже жаждут остановить мгновение и жить в вечности так привольно, как живут сейчас. А все страшилки ученых про гигантские астероиды, взрывы супервулканов и прочие фейки, просто чтоб повысить себе жалованье.
– Сагиб, – сказала она однажды, – по моим расчетам, в наш район войдут через трое суток.
– Ого, – ответил я, – рад, что научилась так прогнозировать. Хотя войдут через пять, а то и семь.
– Но, но расчеты…
– Делай поправку, – сказал я, – что это люди, а не машины. Люди делают много ошибок и промахов, что вредит на тактическом уровне, но в стратегическом вывело человеческий род на вершину эволюции.
Она спросила в недоумении:
– Но как могут ошибки…
– Могут, – ответил я, – но сейчас их ошибки нам во благо. Скажи, пять дней! А затем винтовки на второй и третий этажи к окнам.
Она сообщила ровным голосом:
– Камнеломов уже перенес. И распределил, кто откуда будет вести огонь. В смысле, стрелять в людей.
Я поморщился.
– Зря людей отвлекает. Ну да ладно, ждем, как решат использовать армию. Последний козырь власти! Нельзя же дать неолудам захватить Кремль? Их все равно разорвут, даже если поклянутся в верности заветам неолудов.
– Есть данные, – напомнила она, – семьи отправили кто в Иран, кто в Штаты. С фальшивыми паспортами. А у самих наготове самолеты.
– Ожидаемо, – согласился я. – Политики!..
Мелькнула мысль, что раньше это вызвало бы отвращение, но в последнее время конкуренция в обществе достигла такого звериного накала, что исчезли даже остатки нравственных принципов, на которых строилось существующее по инерции общество.
Сейчас все рвут и хапают, теперь это норма. Фрейд и Юнг оправдывают, в этом и есть человек, то есть зверь разумный. Возможно, часть населения примкнула к неолудам из-за естественного желания остаться в стороне от этой безумной гонки все ускоряющегося прогресса?
Жаждут просто жить-поживать в тепле и уюте?
Вся надежда на сингулярность, но слишком тревожная эта надежда даже для нас, а что уж о простом человеке, который везде привык видеть обман и предательство?
Прошло даже не семь дней, только к вечеру восьмого отдельные группы неолудов начали просачиваться в центральную часть города. Сперва вели себя тихо, ждали прибывающие отряды, а потом многотысячные толпы, словно море, начали захлестывать здания крупных корпораций, научно-исследовательские институты, Академию Наук, а также правительственные учреждения.
Полиция и ОМОН разбежались, признав бессмысленным стрелять в толпу из десяти тысяч человек, вооруженную битами, арматурой, коктейлями Молотова и даже огнестрелом в виде охотничьих ружей и помповиков.
Я все еще со слабеющей надеждой ждал ввода в столицу армии. Москва окружена кольцом наиболее боеспособных войск, но ждать одно, а надеяться другое. Опыт и расчеты показывают, что этого не случится. Здесь и трусость, никто не хочет брать на себя ответственность за приказ стрелять в народ, и страх, что Запад осудит, это же аморально – стрелять в свой народ, даже если тот превратился в толпы преступников, а самое главное, сама армия все громче выражает неготовность выполнять такие приказы.
Дескать, давали присягу защищать страну от внешнего врага, защищать именно этот же народ, как можно пустить против него танки?
– Защита здания в руках Камнеломова, – сказал я. – Его правая рука – Игорь Шенгальц.
Карпов спросил с неудовольствием:
– Почему Шенгальц?
Я сообщил с неохотой:
– Он единственный в нашем коллективе, кто отслужил в армии. И не в совсем простых частях, загляните в его досье. Потому. А Костолом хоть и не служил, но сами знаете, фанат оружия. Так что им карты в руки, а мы смирно сопим в две дырочки.
– У Влатиса одна, – напомнил Карпов. – Эстет, знаете ли, чипист. Сразу два пальца влезает, сам видел! Все три фаланги.
Несмотря на то, что общество захлебывается в изобилии, мы наблюдали на экранах во всей неприкрытой красе отвратительное мародерство.
На халяву, как говорит наш мудрый богоносный народ, и уксус сладкий, потому тащили из разгромленных лабораторий и даже медицинских центров всякую аппаратуру, что дома ну никак пригодиться не может.
Уткин крикнул в великом возмущении:
– Но Мединститут за что?
– Не знаешь? – спросил Карпов с тяжелым сарказмом. – Там же опыты на живых людях ставят!.. На органы разбирают, чтобы богатым жизнь продлить!.. Спасибо, хоть районные поликлиники не тронули, а вот Центр по разработке новых лекарств разнесли так, что теперь только голые стены с выбитыми окнами!.. Все почему?
– Ну-ну?
– Народ утверждает, – заявил он, – там разрабатывали абсолютное бессмертие, что будет доступно только для богатых!.. И будет новая раса угнетателей!.. Так что не спорь, наш народ-богоносец все знает, а сейчас всего лишь творит справедливость. Ну, как ее понимает.
Автоматизированные системы наблюдения и охраны оказались бессильными, в толпе даже не пытаются скрывать лица, всех не повяжете, потому даже здания муниципальных служб пали под натиском толпы.
Если где и была местная охрана, выполняющая работу по контракту, то и она чаще бросала службу и разбегалась, оставляя охраняемые склады и учреждения беззащитными.
Уткин первым прокричал из своего кабинета:
– Шеф, взгляните на экран! Похоже, вот та колонна направляется к нам!
Влатис возразил:
– Да они броуновцы, хаотисты хреновы…
– Нет-нет, я перехватил их переговоры!
Камнеломов скомандовал мощным голосом героя-вожака:
– К оружию!.. Игорь, на крышу!
– Есть, – ответил Шенгальц и бегом ринулся к двери.
Меня уже никто не спрашивает, Камнеломов властно взял командование обороной в свои руки. Я смолчал, командир из меня никакой, я хорош только в составлении и детальной разработке планов на далекое будущее, а Камнеломов лучше видит, что делать здесь и сейчас, это все поняли и приняли.
Глава 6
Сперва к нам пыталась просто ворваться бесчинствующая молодежь, но нашу дверь непросто выбить и специальными средствами, я в свое время принял меры, затем появились крепкие ребята спортивного сложения, в руках биты, арматура и травматы.
Я со своего пульта на третьем этаже молча открыл входную дверь. В холл ворвались с дикими криками, устрашающе размахивая оружием.
Камнеломов ликующе скомандовал:
– Огонь!
С лестницы открыли огонь из травматов и пневматики, а Камнеломов стрелял из охотничьего ружья.
Толпа остановилась, большинство с негодующими криками ринулись обратно к распахнутой двери, но с десяток человек задержались помочь пострадавшим соратникам. То ли отважные, то ли не верят, что интеллигенты продолжат стрелять и по выносящим раненых.
– Прекратить огонь, – скомандовал Камнеломов.
Раненых вытащили наружу, я отметил, что даже Камнеломов стрелял очень тщательно. Четверых вынесли на руках, но ни один не поврежден серьезно. Еще с десяток нехило посек мелкой картечью и крупной дробью, тоже могут причислить себя к пострадавшим от кровавого режима прогнившей антинародной власти, сметенной всенародным справедливым гневом.
Карпов сказал им вдогонку:
– Камнелому надо было завалить парочку.
– Насмерть?
– Ну да, – подтвердил он. – Их сегодня же поставят на ноги! Будут гордиться и хвастаться тяжелыми ранами, полученными ими, молодыми и справедливыми, в борьбе со старым миром! Еще и другие восхотят получить такие же отметины.
– Это было предупреждение, – пояснил Камнеломов. – Следующих будем валить.
– Совсем? – жалобно пискнула Аня.
– Даже совсем-совсем, – ответил Камнеломов и приосанился. – Мир родился из огня и крови!.. И сейчас снова…
Он не закончил, то ли не знал, как вывернуться, получается же, что родился из огня и крови, умирает тоже в огне и крови, Карпов сказал в поддержку:
– Они пришли убить нас!.. Разве мы не вправе убивать убивателей?
Камнеломов сказал твердо:
– Пусть ваши руки не дрогнут.
Остальные молчали, я сканировал их эмоциональный фон, все подавленные и растерянные. По психологическим параметрам мы исследователи, а не бойцы, однако уже знаю, в стойкости интеллигентные люди превосходят лучших натренированных бойцов, готовых сломаться при первом же намеке на применение пыток.
– Если и не выстоим, – сказал я, – то постараемся. Наш долг, как говорили в старину! А по-современному сформулировать трудно, выгоды не видно вот так сразу…
– Мы сейчас последние, – согласился Уткин, – отвечатели за человечество! Хоть высокопарно, но кто бы подумал, что и я окажусь в такой роли!
– Трагической, – буркнул Лавр. – В последних жертвах.