– Есть черный ход, – напомнил он.
– По пожарной лестнице, – ответил я, – к тому же я поставил датчик, а Камнелом взрывчатку.
– Я останусь, – сказал Шенгальц. – Диана наложит пару пластырей, к вечеру затянется. Шеф, а дальше что?
Я зло оскалил зубы:
– Как в сингулярности – неопределенность!.. То ли быть человечеству Богом, то ли не быть вообще…
Я успел увидеть в его взгляде сомнение, не такая уж и неопределенность, если в подвале заранее подготовил склад с оружием и даже оборудовал тир для стрельбы, а Камнелом оказался в прошлом снайпером и военным инструктором.
– Всем внимание, – объявил я. – Все важное перенести в подвал. Если дело пойдет совсем плохо, последний бой примем там. Михаил?
– Выполняем, – откликнулся Уткин. – Кто свободен, за мной!
Все важное перенесли за одну ходку, луддиты до спутников пока не добрались, а самое-самое важное для нас именно там. Сейчас нет ничего ценнее ионно-квантовых суперкомпьютеров на орбите, для работы нужны вакуум и сверхнизкие температуры, а там всего этого в избытке.
Когда все вернулись к Шенгальцу и Лавру, что лежат на крыше, широко расставив ноги для устойчивости, и отслеживают через оптические прицелы неолудов, Уткин крикнул мне:
– Перенесли!
– Криокамеру?
– Сразу же. Мы, как Тарас Бульба, даже люльку врагу не оставим!
– Хорошо, – сказал я. – Занимайте позиции для последнего боя.
– Последний и решительный, – ответил он с кривой ухмылкой. – И как один умрем в борьбе за это… и даже мы не можем сказать, за что умрем. Просто верим, что будущее прекрасно… Но вдруг больше приступов не будет?
– Или отобьемся? – предположил Южалин с надеждой. – Неолуды решат, что не стоит терять столько людей при штурме ничего не значащего домика, где какие-то придурки… и оставят в покое!
– Шансы есть, – согласился я. – Один к трем. Потому готовьтесь выпустить оставшиеся патроны…
– И нанести врагу как можно больше урона, – закончил Шенгальц. – Сейчас я бы их не просто убил, но еще и в аду держал бы в котлах с кипящим маслом!
– Я бы тоже, – согласился Тютюнников. – Эти придурки не понимают, что убивают и себя!.. Что за люди, не умеют видеть даже на два хода…
Страшно и неожиданно погиб Сергей Гамбург, самый тихий и безропотный, что брался за любую работу, выполнял быстро и очень тщательно, едва ли не единственный, за которым не нужно было подчищать хвосты и хвостики.
И не спасти, в голову попали две пули из крупнокалиберного пулемета. Череп разнесло на мелкие кусочки, забрызгав стену и пол ошметками мозга.
Уткин сказал мрачно:
– Как будто знают, что своих прячем в криокамеры.
– Мы тоже о них многое знаем, – пробормотал я, – но только… преимущество у них. Восемь миллиардов, а это даже в наше время хай-тека все еще сила. Из-за этого гребаного либерализма!
– Зато мы золотой, – ответил он бодро. – Или это не мы золотой?
– Мы, – ответил я. – И никто кроме. Только не миллиард, а миллион. Игорь, где патроны?
– Доставил, – сообщил Шенгальц. – Прямо на огневые позиции. Диана и Аня таскают тоже, я велел им тяжелое не поднимать, нам еще размножаться надо…
– А Марго?
– На третьем этаже бьет из винтовки. Кто бы подумал, что просто супер какой стрелок!.. Бьет и точно, как Камнелом, и быстро… как не знаю кто. Даже не знаю, она и грузовик, наверное, поднимет!
Шенгальд отмахнулся.
– Пусть поднимает. Размножаться все равно будем почкованием или копипастингом. С заданными партией и правительством свойствами.
Я перевел дыхание, сердце колотится, как у загнанного зайца, да и сам чувствую себя мелким зверьком, что отчаянно пытается спастись от неминуемой гибели, сказал как можно более твердым голосом:
– Общий сбор! Даже часовых сюда.
По их взглядам понял, слишком быстро старею и начинаю подражать Скурлатскому, проще по связи, но через несколько минут все послушно собрались в холле, за исключением Шенгальца, он, несмотря на приказ, остался на крыше со снайперской винтовкой в руках.
Я оглядел их бледные исхудавшие лица. В глазах отчаянная решимость, смотрят с надеждой, последние десять лет я был их негласным лидером, пусть даже официальном начальником отдела всегда оставался Камнеломов, что вызывало недоумение и глухое недовольство в коллективе.
– Угадали, – сказал я. – А сейчас прошу отключить все мобильники и носимую электронику. Немедленно! Это важно.
Кто-то зашевелился, кто-то все так же неподвижен, отключают мысленно, я выждал и добавил:
– И все трекеры здоровья. Знаю, в нашем здоровом коллективе найдется кто-то из несогласных с таким самодурством и зажимом свободы и демократии, но сейчас военное время и военные законы.
Лишь по лицу Уткина промелькнула улыбка, одобряет, остальные проделали все молча, наконец Южалин произнес:
– Шеф?
– Возьми троих, – велел я, – и спустись в подвал. Там у северной стены остался хлам, который вынести не успели… Не до него было.
– А сейчас, – спросил он с сарказмом, – до него?
– Именно, – подтвердил я.
Он двинул плечами в полнейшем обалдении, но привык за годы доверять лидеру, ответил послушно:
– Спустимся. И что?
– Разгребите до самой стены вплотную, – сказал я. – Нет, выносить наверх не стоит, просто сделайте проход.
– А дальше?
– Просто выполняй, – велел я. – Теперь я как бы за главнокомандующего. Война вступает в решающую фазу.
Когда он, а с ним еще двое выскочили из помещения, Карпов спросил:
– Шеф, что в рукаве?
– Быстро собрать личные вещи, – велел я, – и спуститься за ними! На все пять минут.
Сокол сказал с кривой улыбкой:
– У нас с Валентайном все личные вещи с собой. Omnia mea mecum porto.
– Возьмите криокамеру с Камнеломовым и вниз, – велел я.
– Но… зачем?
– Просто отсидимся, – ответил я. – Когда бомбят, всегда прячутся в подвалы, это классика. А сейчас быстрее, быстрее!
Все кроме Уткина поспешно разошлись, тот сделал было шаг, но повернулся ко мне, глаза загадочно блеснули.
– Шеф… А зачем вы велели всем отключить связь… если заработала глушилка?
– Сам знаешь, – ответил я с неохотой. – Всегда найдется тот, кто попытается поговорить хотя бы с мамой или женой. Но с глушилкой я буду знать этого человека.
Он покачал головой связь.
– Все вы предусматриваете, шеф. Не хотел бы сесть с вами за покерный стол.
– Только бридж, – сообщил я. – Только хардкор!
Он буркнул:
– Даже слов таких не знаю. Значит, в тир…
– К северной стене, – напомнил я. – В прошлый раз убрать все не успели…
– Мы бы да, – ответил он, – но вы остановили. Сказали, что для тира места хватит.
– Вот-вот, – согласился я. – Для тира как раз, но сейчас там у стены хлама под потолок, паутина в палец толщиной, а в ней огромные, но уже засохшие мухи… Я вас просто пожалел в прошлый раз.
Он посмотрел на меня с сомнением.
– Да-да, просто пожалели. Уже поверил!
– Выполняйте, – напомнил я.
Он вздохнул и быстро ушел, стараясь не переходить на суетливый бег, и увел с собой оставшихся.
Я выждал пару минут, прислушиваясь к грохоту взрывов, прокричал по ментальной связи Шенгальцу:
– Ты последний! Уходи с крыши!
Он крикнул в ответ:
– Шеф, но что в подвале?
– Увидишь, – бросил я. – Давай быстро!
Он спросил тоскливо:
– Зачем!.. Оттуда нас мигом…
– Выполняй приказ, – сказал я строже.
Он охнул, в голосе прозвучало непривычное для него отчаяние, но ответил достаточно собранно:
– Да, шеф, как скажете!.. Хорошо быть деспотом в военное время?
Глава 11
Когда через четверть часа я спустился в наш импровизированный тир, оставшийся хлам растащили и выложили двумя неровными рядами вдоль стен.
На меня уставились непонимающими глазами, а я быстро прошел к тупиковой стене, пощупал каменную облицовку.
Все ахнули, когда я с силой всадил пальцы в то, что казалось каменной плитой, рванул. Тонкая пленка скукожилась и опустилась на пол, а за ней взглядам открылась толстая металлическая дверь сейфового вида.
Я сосредоточился, вспоминая сложный код, быстро и четко произнес его мысленно. Все молчали, затаив дыхание.
Щелчок в двери прозвучал как выстрел. Уткин подбежал по мановению моей длани, из идеально ровной плиты выдвинулась массивная металлическая ручка.
Он ухватился, с силой потянул, упираясь ногами. Дверь медленно и величаво уступила, а за нею открылись идущие вниз ступеньки из перестроенного гранита.
– Там еще один подвал, – сказал я в тишине. – Спускаемся, спускаемся!.. Враг за нашими плечами ждать не будет!
Первым вниз помчался, стуча подошвами, Уткин, за ним женщины, Сокол задержался, вздохнул.
– Шеф… ну вы даете! Когда успели?
– А что делать, – ответил я мрачно. – Когда мои прогнозы не приняли, пришлось самому. Тут работы на неделю, а когда втихаря, пять лет на рытье, на заметание следов, закупку через десятые руки оборудования, размещение и удаление всяких упоминаний.
– Шеф, – произнес он с чувством, – вы гений! Там еще и оборудование?
– Увидишь, – ответил я загадочно. – А гений, надеюсь, не криминальный?
– Это будет названо блестящей операцией, – пообещал он. – Сам напишу такой учебник!
– Если выживем, – осадил я. – Мы все еще отступаем. Противник оказался сильнее, чем я ожидал.
– Даже вы?
– Даже я, – ответил я, – хотя, конечно, такую возможность допускал, потому и этот подвал, что не совсем подвал.
– А бункер?
– Вот-вот. Все спустились?.. Ладно, нам выключать за собой свет.
Он по моему жесту пошел вниз, лестница тянется и тянется, глубокая, как спуск в ленинградское метро. Я шел следом. Ребята даже не догадываются, что начал эту операцию давно, когда мои прогнозы никто всерьез не принял или не захотел принять, и я, переключившись на неприятную мне часть работы, спрогнозировал подъем и падение биржевых цен, сыграл, заработал очень даже весьма. На закупку аппаратуры использовал именно эти деньги. Частично устаревший, изношенный, но сумел ухватить и очень важный комплекс для тонкой настройки и калибровки нейроморфных сетей последнего поколения.