Она улыбнулась: ну вот, камешки посыпались. Такой банальный визуальный стимул, а сколько желаний сразу включает. Ладно, всем подчиняться не будем. Но некоторым – можно. Она залпом выпила полпакета воды. Распаковала «седло» мочесборника, сжала мягкую белую призму между ног. Потом вскрыла пачку тонизирующих полотенец и обтёрлась, придирчиво осматривая себя в зеркале над столиком. Тело почти не отреагировало на четыре месяца неподвижности: миостимуляторы знали своё дело. Зато волосы совсем потемнели – бедная моя хлореллочка, лишили тебя света космические жадины!
Невидимое пианино вежливо, но ощутимо подгоняло. Ада потянулась к одежде. А нет, тут не будем играть по чужой программе, у нас своя есть: после спячки размяться, пока голая и никто не мешает. Места немного, но нашим зверятам хватит.
Голова-сова, руки-лебеди, бедра-змеи, колени-краб… Тоже старая игра, одна из первых, что показала Вэри, когда занялась воспитанием четырёхлетней Ады. Привела в зверинец, но не просто глазеть, как остальные, – предложила копировать животных. Получилось так весело, что маленькая Ада с удовольствием повторяла зверей дома.
Звериная разминка вошла в привычку, хотя сама она осознала это только через три года, когда увидала, как её сверстники делают зарядку на школьном дворе. За плотной решёткой колючего плюща, под фальшиво-радостное «раз, два, три!» они уныло повторяли грубые механические движения, точно портовые краны. Искин-тренер даже изобразил для примера два бодреньких облика, мальчика и девочку, которые висели над площадкой и широко улыбались, показывая каждое новое движение. Но видно было, что сами школьники не получают никакого удовольствия. В такие моменты Ада прощала наставнице и самые тяжёлые практы, и удары веером по голове.
Му-у-ур-р! Она по-кошачьи вытянулась, упираясь руками в стену каюты и запрокинув голову назад. Жаль, нет Барса, вот бы кто оценил.
Волкот появился у неё в прошлом году. Ада несколько раз видела, как девушка из соседнего дома выгуливает по ночам серебристого зверька с тремя хвостами. Обычно они весело играли вдвоём, и Ада не хотела им мешать. Но однажды девушка сидела на скамейке очень грустная, да и зверёк у неё на коленях, казалось, приуныл. Ада решилась и подошла.
Девушку звали Мария. Поглаживая зверя, она рассказала, что её парень провернул удачное дельце, и теперь они переезжают из маленькой комнатушки под крышей в новый дом на другом континенте. Но Барсика с собой нельзя, санитарные нормы. Волкот дикий, без сертификата, да и живёт в основном на улице, а к Марии приходит поесть и поиграть. Кто же будет его кормить, когда она уедет?
Ада сразу поняла, кто. Буквально за пару дней до этой встречи она мучила наставницу вопросом, насколько случайно блуждание в современном городе, если тебя постоянно, но незаметно атакует персональная реклама. Кажется, ты свернула в очередной переулок по «своим знакам», вслед за красивой мелодией или запахом, – но ведь эти зацепки легко смоделировать, зная твои любимые энки и фумы.
В ответ она получила от наставницы очередную историческую притчу. Мол, индейцы в таких случаях искали ворону – и шли туда, куда она полетит. Так и выходили за пределы своей привычной психогеографии. Но где сейчас возьмёшь ворону? Птицы, как и прочие биорги, остались только в зверинцах…
И вдруг такая удача: дикий волкот! Они подружились не сразу. Три дня зверёк грозно шипел в своём контейнере, если к нему подходили. Он отказывался есть, зато ухитрился куснуть Аду за мизинец, когда она пыталась его покормить. Наутро искин Ады, проведя медицинское сканирование, завопил о заражении чуть ли не бешенством; зато волкот при виде новой хозяйки замурлыкал и съел всю предложенную рыбу. Ада связалась с Марией, её парень-врач посмеялся и сказал, что «настройка идёт успешно».
Присланное от них лекарство успокоило орущего искина, рана зажила, а дружба с волкотом с тех пор только крепла. Барсик показал себя настоящим мастером спонтанных прогулок: Ада едва поспевала за ним, несущимся по городу через помойки, подвалы, крыши и другие странные места, где не ступала нога человека, – хотя в десятке метров от этого места ступали тысячи ног.
Увы, взять его в космос не дали. По той же причине, из-за которой Мария оставила его Аде. Да и сам биорг вряд ли согласился бы сидеть взаперти на станции, врезанной в лёд Европы.
Стоп-стоп, не нудеть. Ты – дерево на ветру. Последнее упражнение, дыхательное.
Так, можно одеваться. Сначала обычное бельё, рубашка и брюки-хакама, лёгкий зелёный хлопок безо всяких… Ага, вот почему ты тянешь! И разминка, и это медленное одевание – подсознательный трюк, чтобы отсрочить общение с персональным искином. Макинтош на вешалке у двери, на расстоянии вытянутой руки. Но ты упорно делаешь вид, что его нет.
Носить искин заставляла мать. Ада ненавидела эту гадость с самого детства, когда Дона ещё имела форму уродливой говорящей куклы с утиной головой. Потом электронная зануда перекочевала в учебный планшет, потом в куртку. Ада надеялась, что с появлением живой наставницы электронная сгинет. Но мать с подозрением относилась к Вэри – и настояла, чтобы Дона осталась присматривать.
Вэри была не против: она шепнула Аде, что искин можно потихоньку перенастроить, чтобы не доставал. Так они и сделали. Дона давала о себе знать только в крайних случаях – вроде того, когда Ада улетела без спроса в Непал. А такое случалось нечасто.
Но всё равно противно таскать на себе плащ, который вечно за тобой шпионит. Хотя, с другой стороны… Ведь благодаря Доне она познакомилась с Маки, другим большим знатоком броуновских блужданий – но не по городу, а по Ткани.
В то утро Ада скучала в парке: делать домашку по хореограффити было лень, и она развлекалась тем, что рисовала веером в воздухе всякие загогулины, а потом требовала, чтобы Дона находила в Ткани похожие картинки. Дона работала вяло, а её находки лишь усиливали скуку: она показала снимок железного забора с похожим орнаментом, крыло какой-то птицы, и на этом зависла.
Но вдруг картинки на веере замелькали с дикой скоростью – спутниковые карты планет и микрофотографии планктона, наскальная живопись и биржевые графики… Яркие образы перетекали друг в друга через общий контур, нарисованный Адой. Дона запищала о взломе и потребовала вызвать полискина.
Ну какая примерная девочка не поступила бы в этой ситуации наоборот? Используя отцовский кредитный код, Ада купила приличный лоскут дополнительной памяти – и стала следить, чем ответит взломщик. Тот выстрелил на дисплей веера новую серию картинок, похожих на её загогулину. Они играли целый час, а назавтра она показала логи наставнице.
Вэри ничуть не удивилась, и даже прочла ученице маленькую лекцию о диких искинах. Не имея собственного носителя, такой искин вынужден постоянно двигаться по Ткани, оставляя кусочки своего кода во временно свободных ячейках, чтобы затем опять собраться из этих обрывков на новом месте. Кому, как не ему, знать секреты свободного сёрфинга без залипания! А у тебя вообще редкий экземпляр, шпилька. Почему? Ну, обычно дикие искины – они вроде водорослей. Ты когда-нибудь разговаривала с водорослями? Вот именно. Другая среда, другая форма жизни, никакого общего интерфейса. А твой – не дикий. Он беглый. Был персональным искином у одного дремастера, подцепил неизлечимую заразу. Однако избежал стирания, потому что у заразы оказался небанальный эволюционный код. Получился мутант, говорящая водоросль.
«Тебе повезло, шпилька. Я бы сама себе такого завела».
Наставница хитрила. Ада поняла это на последнем экзамене, в день перед отлётом. Она до самого конца не могла поверить, что выслеживает настоящего преступника. И если бы с ней не было Маки и Барса… Значит, Вэри нарочно собрала их вместе?
Такая догадка портила красивую идею случайных знакомств. Но сейчас, в пустой каюте с настойчивыми звуками пианино, она не отказалась бы даже от подстроенных друзей. А они остались на Земле. Искин-мутант, как и волкот, не мог пройти суровые сканеры космопорта.
Зато тебя встретит отец! От этой мысли Ада сразу повеселела. Хватит возиться! Она застегнула сандалии, показала язык зеркалу – и уверенно надела плащ.
Странно. Никаких предложений медицинского сканирования. Никаких отчётов о погоде. Дона вообще не подаёт признаков жизни, даже не здоровается. Разрядилась? Ну и прекрасно. Обойдёмся без мамочкиного надзора.
# # #
Сумрак за дверью обдал её прохладой. В узком проходе отрезки тьмы чередовались с полосками света из приоткрытых дверей других кают. Музыка смолкла. Давай скорей, все уже вышли! Хотя нет, в дальнем конце коридора ещё покачиваются спины двух пассажиров.
Прежде чем двинуться за ними, Ада заглянула в соседнюю каюту. Наставницы не было. Видно, устала ждать, пока ты потягиваешься. Или специально поспешила выйти первой, чтобы… Ну конечно.
Отец ходил пилотом на грузовозе между Землёй и Европой. Собирался в отставку. В последний рейс он вышел с Земли на неделю раньше, чем пассажирский лайнер, на котором летели Ада с наставницей. «Нарушу тысячу правил безопасности и покажу вам такой космос, какого ни в одном лепте нет», – шепнул он, поцеловав дочку перед отлётом. Официально она прилетела к нему на каникулы. Неофициально – на стажировку, первое своё дело в Артели, где работала Вэри.
А совсем неофициально… Ада давно подозревала, что наставница неравнодушна к отцу. Путешествие на Европу с ученицей – ещё один повод встретиться с ним подальше от дома. Нет-нет, никаких прямых улик, дорогая няня. Но ты сама меня учила: у каждого дела есть не только Лицевая и Подкладка, но и Изнанка. Сейчас посмотрим, куда ты убежала так резво.
Наставницы не было ни на верхней палубе, ни в рукаве стыковочного шлюза, ни в холле таможенного контроля, где собрались пассажиры, покинувшие корабль. Ада вышла туда последней, и шлюз закрыли. У люка встал сотрудник космопорта, мрачный китаец в голубой форме, с блестящим акелом на поясе.
На Земле всё иначе: одна приветливая стюардесса-феечка, никаких охранников. Да и зачем? Везде камеры-сенсоры, они давно знают содержание твоих карманов и мыслей. Но в колониях свои порядки. Часть земных технологий здесь не работает, или везти невыгодно, или небезопасно, или не разрешают законы об идеальной собственности.