Можно, конечно, потестировать сонар. Басс закрыл глаза, дал команду…
– Спишь?
Пришлось отменить. Марек снова сидел напротив.
– В общем, ты понял, насчёт Оракула? Мне просто жалко, когда ценные вещи пропадают. На каждом из кладбищ Саймона гниют сотни искинов. Они, считай, практически всегда отключены. Режим психозеркала использует не более пяти процентов вычислительной мощности. Да и обращаются к ним нечасто. Иной фрукт раз в месяц звякнет поплакаться своей мёртвой мамочке, да раз в год заедет сам на могилу, поболтать с обликом на месте. Всего на пару часов в год искин включается. Остальное время – спячка. Очень нерационально. Будь я таким заживо погребённым искином, сам бы сдался хакерам.
– Ну да, чтобы такие как ты использовали их электронные мозги для шпионажа.
– А что плохого? Когда люди приходят в один из моих ресторанов, их встречает любимое блюдо. Когда они приходят в один из моих добрелей, фея даёт им действительно добрый совет, а не дешёвую отмазку типа «всё будет хорошо». Я помогаю людям удовлетворить их желания. Но для этого мне неплохо бы знать эти желания. И не в собственном изложении клиента: мало кто может вразумительно сформулировать, чего он от жизни хочет. Другое дело, если ты знаешь, как этот человек раньше реализовывал свои желания на практике, чем он их отоваривал – вчера, позавчера, весь год. Без таких данных в моём деле нельзя. Иначе и клиенту напакостишь, и сам без десерта останешься. А когда у тебя на него собрана хотя бы простенькая база данных, можно по крайней мере от грубых ошибок застраховаться. Моделируешь ситуацию на мощном искине – и знаешь поведение клиента на два шага вперёд его самого.
– Угу… – Басс пригвоздил скальпелем завиток с предсказанием. Полоска эльбума потемнела, треснула и рассыпалась, как старинная ёлочная игрушка.
– Моё поведение, стало быть, тоже смоделировано твоим Оракулом? И о том, что я влипну с батарейками, ты тоже знал?
– Да ты что, Василь?! За кого ты меня принимаешь? Конечно, нет! Предполагал, это верно. Но только как один из вариантов. Именно поэтому скат моей «скорой помощи» дежурил неподалёку. И вытащил тебя из-под самого носа патруля. Не забывай, я тебя вытащил!
– Не забуду. – Басс убрал скальпель. – Но это будет моё последнее кладбище. Потом я буду потрошить зубные клиники и рестораны.
– Всегда пожалуйста! – Марек приторно улыбнулся и развёл руками, как будто приглашая в свои объятия всю улицу. – Если тебя не съедят призраки, обещаю устроить роскошный обед. Либо могу вылечить все твои зубы. А при самом лучшем раскладе – и то и другое в любой последовательности… Между прочим, вот тебе простой пример, насколько мой Оракул полезен. Ты ведь перед тем, как пойти на дело, любишь взбодриться, так?
Басс неопределённо пожал плечами.
– Есть новый гибрид «золотого хабанеро» из Чили-2, – заговорщицким шёпотом продолжал Марек. – Пальчики оближешь, какой улёт! Говорят, если много съесть, бывают даже галлюцинации с выносом точки зрения за пределы тела, как от Bannisteria Caapi. Но это скорее всего рекламная поэзия – ты ведь знаешь, капсаицин не так действует. Правда, в этих геномодных перцах сам Баг коды сломит. Может, там ещё чего добавлено.
– Я и не знал, что твоё пищевое помешательство зашло так далеко.
– Ага, типичная реакция! Непонимание, оскорбление! – Марек трагически всплеснул руками. – А бывает и похуже! Был у меня клиент, он в отличие от тебя к еде относился с большим уважением. Сразу согласился попробовать «золотой хабанеро». Полстручка откусил, прожевал – и тут же грохнулся. Розовый такой здоровяк, а оказалось – язва желудка.
Басс фыркнул.
– Не веришь? И я не мог поверить! Оказывается, он только с виду был здоровенький. А по жизни – геронт стопятнадцатилетний! Практически все органы новые подшиты, только мозг и желудок те ещё! Вот что бывает, когда не знаешь клиента. Сто человек твоему товару порадуются, а сто первый зубы отбросит.
На улицу перед рестораном выплыла большая группа молодых розовощёких туристов обоего пола. Басс подумал, что среди них наверняка скрывается парочка геронтов с мозгами и желудками из прошлого века. Один парнишка поглядел в сторону Басса с каким-то недетским вниманием. Отвернулся, пошёл дальше.
Басс перевёл взгляд обратно на Марека:
– Так ты мне рекомендуешь нажраться перца?
– Честно говоря, нет. Отвратительный вкус, и на сердце влияет плохо. Это просто мой старый тест. Надо же было как-то проверять клиентов, которые просят «взбодриться». Ну, я и предлагал им что-нибудь неожиданное, типа «золотого хабанеро». А cам включал эмпатрон и следил, не вешают ли мне спагетти на уши. Метод неплохой, но время от времени всё равно попадался какой-нибудь кекс с изюминой, вроде того скрытого язвенника. После него я и стал думать, как бы ещё подстраховаться. Начал, не к обеду будь сказано, с самого настоящего говна. Помнишь наши лабораторные работы на той штуке, которую все звали говнализатором?
– «Театр начинается с вешалки, а клиника – с сортира», – процитировал Басс. Что ни говори, а в институтской жизни бывали весёлые моменты.
– Точно! – Марек опять расплылся в такой улыбке, что бедные замочки-уши с трудом остановили рот. – А ведь всё пригодилось! Ты не представляешь, насколько может быть полезен самый дешёвый, списанный фекан, если его поставить в гигиенной ресторана. Клиент вышел по нужде – и через пять минут его история болезни у меня в базе! Дальше, понятное дело, мы стали печь крендели покучерявее…
– Ага, вставные челюсти с микрофонами. Неужто у тебя все клиенты такие идиоты?
– Обижаешь! Зубы, конечно, моя слабость. И довольно удобный носитель для самой разной аппаратуры. Не использовать их – просто глупо. Но тут я сразу понял, что имел в виду наш преп по анатомии, когда говорил: «Не зацикливайтесь на собственной специализации, парни!» Сто раз прав был сей мудрый геронт! Зачем наваливаться на зубы, если есть техника и потоньше. Не мне тебя учить…
Марек поводил ладонью над головой, потом поместил ладонь перед глазами, словно считывая какие-то показания. Вряд ли у него в руке был томограф, как у Басса. Но намёк был вполне прозрачный.
– В общем, получать хорошие наводки – не проблема. Но сортировать всё это, анализировать, моделировать клиента с опережением… Редкостный геморрой, если вручную. Теперь-то, с кладбищенскими искинами, совсем другая сервировка. Просто запрашиваешь диагностику клиента и узнаешь, что…
Марек прикрыл один глаз, на миг замер.
– …что он не только к пищевым радостям равнодушен. Он вообще не уважает старую добрую органическую химию, жлоб! Хотя с точки зрения эффекта его устроил бы обычный стимулятор лобных долей, вроде кокаина. Но тут клиент прав: короткие неравномерные вспышки, от них одно расстройство потом. Если, конечно, не будешь постоянно догоняться, а с твоей психикой это гарантирует тяжёлый депресняк на месте. Так, смотрим дальше… Э-э, да наш клиент ещё больший привереда, чем я ожидал! Куча генетических противопоказаний… Понимаю теперь, почему он избегает классического меню. Зато «фонограф» ему подошёл бы идеально. Интересно, почему ты не любишь звуковые стимуляторы? Я слышал, некоторые консерваторские презрительно называют это «музыкой битой посуды». Но ты-то! Тоже комплекс музыкальной школы?
– Щас я тебе такой комплекс всажу, неделю будет в ушах звенеть, – предостерёг Басс.
– Ладно, как скажешь. Нервотропки тебе тоже не нравятся: у них нет плавной регулировки. Зато ты не прочь закинуться парой «креветок». Они, кстати, опаснее «фонографа» в плане последствий. Но тебе это по Багу. Лишь бы во время работы реакция не подвела и ты не рассёк клиенту мозжечок вместо мозолистого тела. Так?
– Допустим.
Жестом фокусника Марек выхватил из внутреннего кармана пиджака лиловый носовой платок, проделал пару дурацких пассов в воздухе, присвистывая в такт, и положил платок в центр столика.
– «Плазма»?
– Не совсем. Сам увидишь.
– И это ты называешь осведомлённостью? – Брезгливым жестом Басс отогнул край платка и заглянул внутрь. – Сколько раз тебе говорить, что…
– Знаю-знаю: ты не любишь новшеств. Но тут уж я беру на себя смелость внести щепотку разнообразия в твою жизнь. Эти штучки из того же питомника, что и «плазма». Но помягче. Только вчера привезли. Называется «китайская чума». Ты ещё спасибо скажешь, что я тебя держу в курсе таких новинок… О, гляди, юное дарование пришло самовыражаться!
Басс обернулся. Группа розовощёких туристов удалялась по Параллели в сторону трапециевидного обрывка неба. Но любопытный парнишка отстал. Он выждал, пока остальные столпятся у автомобиля, выхватил из кармана нечто и направил прямо на Басса. Тот чуть не прыгнул под стол, когда увидел, как из штуковины вылетает тонкая лента синей жидкости. Не долетев до головы Басса примерно полметра, струя наткнулась на нечто невидимое, и это как будто изменило ход времени на обратный. В следующий миг паренёк был покрыт собственной ядовито-синей краской. Больше всего досталось руке, в которой он держал баллончик, и левому глазу, которым он целился.
Однако граффитист не извлёк уроков из этого примера работы защитного поля. Он выругался, отскочил назад и бросил в сторону облика весь баллончик. На этот раз Басс лишь моргнул. Баллончик, отражённый полем в строго противоположном направлении, просвистел у самого уха подростка. Неудачливый художник снова выругался и побежал догонять свою группу.
Ещё минуту два человека, сидящие в ресторане по другую сторону облика, молча смотрели, как коричневая плитка тротуара поедает синюю кляксу и восстанавливает чистоту. Думали они об одном и том же: лет пятнадцать назад, когда в Старом Городе появились первые активные тротуары, голографические облики и силовые экраны, они оба были такими же подростками. Но у них была возможность наблюдать, как это всё возникает, и сразу разобраться, как оно работает. А потому подшучивание над приезжими лопухами было одним из самых весёлых развлечений их юности. А уж какие трюки они устраивали среди своих!..