На лице Отто отразилась напряжённая работа мысли.
– Ты имеешь в виду биометрики? Инстинктивные реакции?
«Баг меня зарази, я опять забыл об этом», – подумал Басс.
Если бы отсутствие у Отто чувства юмора приводило только к непониманию шуток, это было бы ещё терпимо. Но его серьёзность порой становилась просто заразительной и озадачивала самих шутников, открывая в их подколках совершенно неожиданные грани.
Как-то раз, ещё в институте, знакомые медички пристали к Отто с вопросом, что лучше – любить или быть любимым. Они явно собирались повеселиться, наблюдая, как их фривольные шутки смутят нелюдимого немца. Отто же без всякого смущения ответил, что любить самому, конечно, лучше, поскольку мозг влюблённого выделяет эндорфины, улучшающие самочувствие. В то время как человек, которого любит кто-то другой, лишён подобной тонизации и вынужден прибегать к помощи дополнительных средств. Ни одна из девушек, окруживших в тот момент немца, не смогла засмеяться – столь глубок и в то же время очевиден был его ответ.
Может, в этой заразительной серьёзности и состоял секрет выживания людей вроде Отто? Дарвин явно свалял дурака, игнорируя идею симбиоза. Может, тот, кто при встрече с неведомым впадал в депрессию, действительно вымер. Но тот, кто в этих случаях начинал доставать окружающих своим занудством… Даже если сейчас уйти, вопросы Отто всё равно будут крутиться в голове.
Биометрический тест? Ну да, человека лучше всего отличает от машины именно биология. Но сколько сейчас людей с самыми разными имплантами и генетическими переделками! Взять того же Тисиму и его жаберных соотечественников. Зелёная кровь морских червей, пониженная температура за счёт замедления метаболизма. Лягушачья кожа, дельфиньи глаза с дырявыми зрачками… Не говоря уже об особенностях дыхания.
Вот если совместить биометрический тест с лингвистическим… Память тут же подбросила яркую картинку из прошлого: пьяные русские скриптуны отпихивают от себя роботов-охранников, выкрикивая загадочное слово «нетро», которое все знают, но никто не понимает. А потом один из этих пьяных, сидя на тротуаре, неожиданно связно объясняет Бассу феномен нейроблоков – особых паттернов мозговой активности, которые возникают у скриптунов от долгой работы с искинами. Басс даже присел тогда рядом на расстеленную ряс-палатку русского, чтобы послушать о методах борьбы с этими нейроблоками, делающими людей похожими на машины.
– Тест Тюрина… – начал Басс, но тут же осёкся.
Отто же не пьёт, вспомнил он. А если начнёт и алкоголиком станет, будет ещё хуже. Русские-то привыкли, они давно такие тесты практикуют. А японцы вон, наоборот, с полстакана напиваются до белых хризантем.
– …тебе не подходит, – закончил он после паузы. – Так что продолжай пока тестировать своими поэтическими играми. А ещё лучше – играй в го.
– Но я не умею… Может, лучше шахматы?
– Шахматами выявляют евреев-аутистов, а не искины. Спроси у Тисимы, он тебе объяснит разницу. И научит играть заодно. Все японские мусорщики умеют играть в го.
Из тоннеля повеяло сыростью. Басс прислушался. Так и есть, снаружи шёл санитарный дождь. Теперь придётся не только лететь, но и плыть: некоторые из вентиляционных тоннелей Горы служили ещё и водостоками.
– Тисима в последнее время редко бывает, – вздохнул Отто. – Говорят, у побережья Японии-17 появились медузы размером со стиральную машину.
– Ничего удивительного. Сами японцы – это люди размером с холодильник.
Отто снова наморщил лоб, не понимая шутку.
«Бесполезно», – подумал Басс. Он придал лицу самое оптимистичное выражение.
– Ты, главное, не паникуй. Сдох он скорей всего.
Отто вяло улыбнулся:
– Спасибо, Базель… Вот поболтал с тобой, вроде и полегче стало. Слушай, а долго учиться?
– Чему?
– В го играть.
– До третьего дана дойдёшь и хватит, – уклончиво ответил Басс. И не дожидаясь, пока Отто закроет люк, лёг на скат и рванул вперёд по тоннелю.
Обернулся он лишь на развилке. Залитая пластиком решётка светилась позади мелкими розовыми клетками, как игральная доска с оборванными краями.
Из тоннеля, ведущего наверх, полилась мыльная вода с любимым запахом старой мэрши.
«Убивал бы этих органических дизайнеров». Басс закрыл глаза, перевёл скат в режим автопилота и попытался внушить себе, что он – термит в своей естественной среде обитания.
Увы, слиться с окружающим миром и ощутить его гармонию в этот раз не удалось. Воображение упорно рисовало задний проход кита, обожравшегося кувшинкой лекарственной.
ЛОГ 15 (ВЭРИ)
Соловьиная трель киба умолкла, а противный ребёнок всё орал и орал.
Судя по отсутствию других звуков, никаких серьёзных последствий авария не имела. Силовые экраны смягчили удар, но теперь все стояли в пробке. Торопливого идиота, который решил прорваться вперёд на ручном управлении, уже вытащили из машины. Над чёрным веретеном его «мито-хонды» кружили два полифема дорожной полиции.
Вэри закрыла глаза, собираясь поспать ещё. Куда там! Убаюкивающее покачивание машины прекратилось из-за остановки – зато хищный вой ребёнка, сидящего впереди, вгрызался в мозги как палладиевый бур. Да ещё эта боль внизу живота, как будто решила подпеть…
А каким простым кабинетным бездельем казалась позиция старшей феи со стороны! Столько сил, столько нервов было потрачено, чтобы добраться до этой должности! Поучиться у Кои? Да пожалуйста, лишь бы только подальше от утомительной персональной работы с клиентами. Правда, эти сектантки чуть не угробили юную фею своими курсами по развитию памяти, невербальной коммуникации и всяких техник внушения… Ну что, экзамен сдан? Теперь можно занять кабинет управляющей и положить усталые ножки на стол?
Как бы не так! Ножки-то положила, а толку? Голова всё равно в работе целыми днями, благодаря Артели и Третьему Глазу, этому недремлющему спруту на затылке. Знали бы младшие феи, завидующие старшим… Какая уж тут беззаботная жизнь, если после целой недели такой утомительной штопки тебя вызывают на следующую в пять утра в воскресенье!
А ещё этот глупый служебный роман… Без него хоть успела бы выспаться.
Нет, сама работа сделана на совесть. Особенно если учесть, что дыры, связанные с энками, относятся к разряду тяжёлых. Марта как-то рассказывала, что в былые века такие проблемы вызывало почти любое устное творчество, от эпосов до анекдотов. Но с развитием литературы, и особенно с её переходом в цифровой формат, эта форма прошивки стала более управляемой. А теперь, с лицензированной наратерапией, и подавно. Язык – поистине магическая сила, когда большинство людей не умеют им пользоваться.
Энки и танки – дело другое. Старые, грубые и массовые формы прошивки, которые до сих пор не снимаются с производства из-за их дешевизны. И если в ментальных войнах рекламная танка ещё напоминает по действию оружие ближнего боя, то энка – настоящая ковровая бомбардировка. Не успеешь и оглянуться, как она уже гремит по всем континентам, записанная в тысячи устройств, от чайников до пистолетов.
Неудивительно, что за любой мелодией с таким потенциалом идёт охота. При этом, однажды выпущенная на свободу, энка накрепко зависает в ушах миллионов людей. Так что если кто-то разок использует сильную энку для продвижения незначительного товара, её уже не сохранишь для более важной прошивки, вроде выборов в Конвент.
Для искинов-ткачей Артели в общем-то не проблема засечь такую мелодию ещё в первичном Сырье. Выкопал ли кто старинные ноты, перевёл ли в музыку сетевой трафик или генный код СПИДа – всё моментально ловится. Но одной зачисткой Сети тут не обойдёшься. Ведь всегда остаются люди, у которых мелодия вертится в голове. И хорошо, если речь идёт только об одном композиторе. А вот если энка уже пошла по рукам перекупщиков…
«Ладно-ладно, нечего хвалиться», – оборвала себя Вэри. К тому времени, как ей перебросили Дело Морской Песни, над этой дырой уже изрядно поработали другие. Злополучную энку перекупил модельер из предвыборного штаба мэрши, и сам же начал штопку. За ним и исправлять-то практически не пришлось. Один музыкант переел психоделического сыра, другого убило ударом тока в язык – «нарушение техники безопасности при работе с экспериментальным инструментом». Выступавшая с ними певичка в те же дни повстречала мужчину своей мечты и оставила шоу-бизнес ради тихого семейного счастья на необитаемом острове. От всех этих событий у менеджера развалившейся группы случился нервный срыв, но хороший курс амнестической терапии помог ему снова воспрять духом и заняться по-настоящему прибыльным делом – торговлей недвижимостью на Луне.
Самой Вэри оставалось лишь поработать с людьми мэрши. Их старую калошу всё равно бы переизбрали, сильная энка им была ни к чему. И хотя руководитель предвыборного штаба работал младшим модельером Артели, ниточки его личных амбиций выглядели слабовато. На всякий случай стоило подлатать паренька.
Может быть, из-за лёгкости этой штопки ты и спорола такую глупость в финале? На худой конец, ограничилась бы сетевым флиртом… Так нет же, захотелось по-настоящему! Видно, слишком манил разгульный образ руководителя, что сложился во время работы в добреле. Так и виделось – Ванда-Длинные-Рукава, забросив на стол свои загорелые спицы, откровенничает с полоротыми младшими феями:
«Что вы, девочки, ну какой там «единственный»! Либо это «мужчина для верха», либо «для низа». Всё в одном никогда не бывает, вот и заводишь как минимум пару. Что-что, имена перепутала? Ой да, они ужасно не любят, если их чужим именем назовёшь… Но это же как две нитки вдеть! Используйте общее прозвище для обоих. «Зайчик» или просто «милый». Да что я вам буду рассказывать – пару лет поработаете в нашем добреле, сами научитесь легко перестраиваться под любого».
А ведь ты прекрасно видела, шпилька, как бедняжке Ванде пришлось перекраивать собственную модель. Коренастого парня из бара «Клевер» она поначалу держала за жеребца. Ох, как же она обалдела, когда молчаливый бармен-ирландец ловко срезал её в какой-то умной дискуссии – бывший врач не хуже неё разбирался в старинной литературе! Это было прямо как выстрел из тазера в нежный таз белокурой польки! Оказалось, что в этом парне вполне сочетаются и «мужчина для верха», и «мужчина для низа», а пристрастие к амнестической терапии позволяет ему забывать симпатичную Ванду после каждой встречи и совершенно не западать на её загорелые спицы.