«Зачем отправлять парня на чужой континент? – бубнил голос Марека Лучано. – Он там только гадостям заморским научится».
Голос отца поддакивал в ответ.
«Умных парней надо держать при себе, – вещал Лучано. – Пусть прямо здесь и учится, через Сеть. Я тебе, Муса, хоть сейчас закажу все курсы прямо из Флоренции-6. Вот где настоящие негоцианты! Хочешь в преподаватели биржевой финискин класса «алеф»? Нет проблем! Для настоящих друзей…»
Отец опять поддакивал и благодарил. А потом они заговорили о дочке Лучано и о том, как будет неплохо объединить не только дела, но и семьи. Они хотели женить Омара на этой кукле, не способной отличить строительный коралл от посудного пластика!
Так и пришлось учиться – не выходя из дома. Даже обслуживать тупых сыновей Катбея было приятнее, чем постигать коммерческую премудрость. Но именно тогда, на курсах дистанционного обучения, у него появилась другая мечта.
Описание Новой Венеции встретилось в одной из задач по микроэкономическому прогнозированию. Неверно истолковав интерес ученика, преподаватель-искин стал подбрасывать дополнительные задачки на примерах той же венецианской системы. Но не экономика привлекала Омара. За столбцами цифр и строчками формул, за многомерными диаграммами и синестетическими интерпретаторами статистики ему виделся сам город-остров – настоящий шедевр новой архитектуры.
Вырастающие под ногами мосты с пошаговым гироскопированием. Танцующие на волнах столики кафе. Беззвучные подводные галереи для медитаций. Музыкальные фонтаны, способные так подпеть журчанью струи в туалете, что не хочется и останавливаться… А ведь это только наружный слой, пыль в глаза туристов! За броскими развлекательными примочками скрывались и более дельные технологии: экоцемент, адсорбирующий двуокись углерода из воздуха, умный водопровод с микрофлюидной памятью…
Сидя ночью с голопроектором в сталактитовом зале, Омар сразу почувствовал в Новой Венеции нечто родное. В памяти всплывали истории деда – но не те, что Омар так любил слушать раньше, об открытии собственной чайханы. Нет, теперь ему вспоминались другие рассказы – о новых островах и континентах, которые дед создавал в молодости, до того, как бросил это занятие и переключился на чайхану.
Но занятие-то осталось. И это был уже не тот простой терраформинг, каким занимался дед. Целые города вроде Новой Венеции создавались из новых «думающих» материалов. Сами здания, даже сама земля – всё становилось живым. А японцы уже растили станции на астероидах, перекраивая материю астероидных ископаемых прямо с Земли, с помощью одних только радиоволн…
В этом месте воспоминаний Омара поджидал второй печальный вздох. Отец оставался непреклонным: никаких других курсов, кроме тех, что нужны для развития семейного бизнеса.
Оставалось пойти на хитрость. Помог случай: маленькое нетро сумасшедшего Отто тоже включилось в сеть Марека Лучано. Но у старого немца регулярно что-то ломалось, и он снова и снова выпадал из сети. Как-то раз отец с Мареком попросили Омара сходить к Отто и помочь ему с настройками.
Разговорившись со старым психом, Омар выяснил, что тот сам регулярно ломает аппаратуру. Немец был убеждён, что какой-то зловредный искин из большой Сети постоянно пытается атаковать его через самые разнообразные вещи, а особенно – через его пищевые пандоры. Все в Горе уже знали про этот бзик владельца нетро. Но Омару немец решил доказать свою правоту.
Так, неожиданно для самого себя, сын чайханщика за каких-нибудь два часа овладел целой кучей приборов для погружения в наномир. А один из них – очки с электронным микроскопом и лазерным спектрометром – старый Отто отдал ему насовсем.
Это было не совсем то, чем Омар так мечтал заняться. Но разглядывая в микроскоп, как трубочки плесени работают над кусочком творога, превращая его в «блю стилтон», сын чайханщика сразу понял: наука об умных строительных материалах где-то рядом. Её наноботы жили в том же молекулярном мире, что и протеиновая память, которую показал ему старый Отто, засунув под микроскоп одну из своих печенин.
А главное, что с тех пор в этот мир можно было ходить открыто. Ну, только немного приврать. Омар заявил отцу, что система отслеживания вкусов клиентов, которую применяет Марек Лучано, давно устарела. Много ли узнаешь о человеке, если записывать лишь его любимые блюда и нелюбимые болезни? Но технологию слежки можно усовершенствовать, если…
Отец почти ничего не понял про «пищевой компьютер». Однако идея утереть нос вездесущему Мареку всё-таки просочилась в его заплесневелые мозги. По крайней мере, он больше не бил Омара по голове, когда видел на ней очки-микроскоп.
Год домашних исследований не прошёл даром. Сначала Омар обнаружил, что во многих продуктах уже есть наномаркеры. Затем он и сам стал «нанизывать» клиентов, добавляя свои незаметные «нанни» в пищу, а потом отслеживая их с помощью сети Марека Лучано. И в конце концов научился моделировать метаболизм клиентов с такой точностью, что мог легко предсказать, какой запах в данную минуту вызовет у человека аппетит или приступ рвоты.
Но любой подавальщик знает: угадывание желаний клиента радует лишь первые три раза. Особенно если клиенты – такие свиньи, как сыновья Катбея, а ты мечтаешь о чём-то более интересном, чем превращение стада этих свиней в «пищевой компьютер».
Вот и сейчас Шайтан опять спрашивает, будет ли он нанизывать. Резонный вопрос: в последнее время Омар всё чаще запускал этот процесс на автомате, поручая всю обработку данных Шайтану. А сам терял опыт работы с наномиром. Опыт, который наверняка помог бы ему когда-нибудь построить…
– Конечно, буду! – Омар резко прервал раздумья. – Подключайся к пиалам, блудный сын розетки и микроволновки! И приготовься брать пробы слюны! А то с твоим чистым чаем я разучусь даже спектрометр включать.
# # #
Завораживающий шелест отвлёк его, когда реакция уже почти закончилась.
Его старые наномаркеры слишком быстро разлагались в желудочном соке. Но сегодня Омар решил применить молекулярную структуру, которую подсмотрел у других нанни, найденных в рыбе соседки-кореянки. Под микроскопом новые нанозиты были похожи на изюм. В свете пары лазеров розовые ягодки одна за другой проплывали перед окулярами, отмеряя секунды лёгким тиканьем измерителя концентрации…
Услыхав позади странный шорох, Омар дёрнулся и сбил настройку.
Девушка в красном макинтоше шла прямо к нему от двери. Длинные зелёные волосы обтекали острые лепестки воротника, похожие на языки пламени. Казалось, их обладательница не просто идёт, а танцует со своим искином. Водопад, танцующий с огнём…
Средний сын Катбея выставил ногу в проход. Девушка остановилась, склонила голову набок и поглядела на улыбающегося полисмена. Тот что-то спросил. Девушка что-то ответила. Сыновья муллы захихикали.
«Началось, – поморщился Омар. – Опять клиентов распугивают».
Он бросил пробирку, схватил чайник с «Розой Каира» и поспешил к столику катбеевых отпрысков.
– …Но вы можете на нас положиться! – донеслось до него. Средний сын Катбея продолжал загораживать посетительнице дорогу.
– Судя по вашему помятому виду, на вас уже многие ложились! – звонким голосом отвечала посетительница. – Кстати, сколько весит ваш начальник?
Старший и младший сыновья Катбея засмеялись. Средний удивлённо выпучил глаза, но, заметив реакцию братьев, тоже хмыкнул. Потом хмыкнул ещё раз и постепенно начал похохатывать всё громче. Старший тем временем попытался вернуть лицу серьёзность, но, взглянув на среднего, махнул рукой и снова загоготал. А младший вообще согнулся и, дёргаясь от хохота, сполз со стула. Старший и средний, показывая на него пальцами, заржали ещё громче – и тоже повалились на пол.
Происходило что-то странное. Сыновья Катбея всегда любили повеселиться, но такого Омар никогда не видел. Все трое полицейских корчились на полу, пытались встать и снова падали, хватаясь за животы и икая.
– Что здесь происходит? – В дверях стоял грозный мулла Катбей. Позади высилась фигура русского генерал-епископа, закадычного друга муллы.
Сыновья Катбея мигом выкатились за дверь. С улицы ещё некоторое время доносились истерические похохатывания.
– Тяжелая работа у моих мальчиков, – обратился Катбей к русскому, как бы извиняясь. – Вечно каких-нибудь нанодемонов нахватаются от заезжих бандитов…
– А вы их к нам, к нам в Сибирь давайте! – добродушно улыбнулся огромный русский в белой ряс-палатке из пуленепробиваемой бересты. – На морозе все нанозиты дохнут. А уж хорошая снежная буря – вообще самый лучший антибот. Наши братья-нивологи не задаром своих собак кушают!
«И каждому дают по снежной бабе», – мысленно добавил Омар. Эх, расспросить бы этого дядьку, как они там в Сибири со снегом химичат. Говорят, у них и вправду интересные антиботы получаются. Даже на экспорт этот снег идёт, хотя делается из самых настоящих помоев.
Но навстречу почтенным гостям уже выскочил с приветствиями отец. Провожая Катбея и русского в сталактитовый зал, он обернулся и мрачно зыркнул на Омара, потом показал глазами на столик в углу. Ах да, эта девушка, вот она где.
– В нашей базе на неё ничего нет, – прошелестел в ухе Шайтан. – Запросить главный искин сети Лучано?
– Погоди, сами разберёмся.
Омар взял поднос и не спеша пошёл на красно-зелёный ориентир.
База пищевых профилей – штука, конечно, мощная. Но в ней нет кое-чего важного. Важного именно для Омара.
Далеко не всякий клиент оставляет подавальщику рипсы. Но для многих это уже привычка. И отец уже почти не кривится, когда кто-то оплачивает счёт оторванной манжетой, где искин предварительно записал код платежа. Иногда такие клиенты и шустрому подавальщику оставляют отдельную пуговку. А поскольку умная одежда вмиг восстанавливает первоначальный вид, то никто и не знает, чем тебя вознаградили.
Правда, однажды отец заметил, как Омар подобрал со стола неучтённый шнурок. Но ругани и подзатыльников не было. Наоборот, отец похвалил его и стал объяснять, что, получая такие вознаграждения, подавальщик может скопить кое-что на личные расходы. Так что рипсы – хороший стимул быть повежливее с клиентами.