– Так я ж без кошелька!
– Вы – да. А мы – нет. Короче, как только отбудут, собираемся в подвале… План действий обсудить и все такое…
– А смотритель возражать не станет?
– Куда он денется!..
Проулок, в котором высадили Антона, был пуст. Ни людей, ни машин. То и дело переходя на бег, преследуемый достиг угла (причем всю дорогу казалось, будто из окон подсматривают), после чего действительно очутился в десятке шагов от решетчатого купола.
Воспользовавшись, как велено, черным ходом, обнаружил, что и в здании, похоже, никого. Перевел дух, спустился в гулкое бетонное подземелье. Стулья почти все вынесены, кафедра отодвинута в сторонку, а на ее месте утвердился откуда-то взявшийся письменный стол. Вчера его здесь вроде не было. И, лишь подойдя почти вплотную, Треплев увидел наконец, что за столом сидит человек.
– Здравствуйте, Антон Антонович, – прозвучал бесцветный голос. – Присаживайтесь…
Огляделся в растерянности. Заметил стоящий неподалеку одинокий стул. Принес, сел.
– Простите, а вы… откуда?..
Сидящий поднял на Треплева тусклые скучающие глаза, и надобность в ответе отпала. Из Конторы – откуда же еще?
Эх вы, конспираторы…
Человек (скорее, человечек – маленький, сухонький, серенький) почему-то заранее внушал Антону страх: уж больно неприметен – что есть он, что нет его. Незнакомец тем временем извлек все тот же гибкий прямоугольник, активировал, подвинул на край стола.
– Будьте добры, приложите правую ладонь.
Податься некуда: приподнялся, приложил. Отнял руку – и на рабочей плоскости возникло изображение, причем не разводы папиллярных линий, а некое подобие рентгеновского снимка: контур пятерни и бледный набор косточек.
– Чего и следовало ожидать… – ворчливо заметил сидящий.
– А чего вы ожидали?
– Именно этого. Дайте-ка еще раз…
Принял протянутую руку, перевернул ладонью вниз, потрогал кожу между большим и указательным.
– Повреждений нет, – сообщил он. – Стало быть, чип вы не извлекали. Его у вас просто никогда не было.
– Чип?.. Это… кошелек?
– Если надо, то и кошелек. Где предпочтете беседовать: здесь или у нас?
Треплева слегка зазнобило.
– Сюда скоро должны прийти… – предупредил он.
– Не скоро, – уточнил сотрудник. – Пока наш вертолет стоит на площадке, никто сюда не придет.
– Н-ну, не знаю… – занервничав, сказал Треплев. – Где вам удобнее…
– Тогда пойдемте.
Сотрудник встал, оказавшись, кстати, не таким уж маленьким, как это представлялось поначалу, и направился прямиком к плакату, на котором бдительная работница в платочке прижимала палец к губам. Антон двинулся следом. Человек из Конторы что-то вынул, нажал – и бетонная плита вместе с укрепленной на ней агиткой, заурчав, провалилась на полметра в стену, потом уехала вправо.
Открылся подземный ход.
Шагать пришлось довольно долго. Мелкие белые лампы на потолке вспыхивали, стоило к ним приблизиться, и гасли за спиной.
– Ничего себе… – пробормотал Антон. – Как это вы так сумели прокопаться?
– Никто никуда не прокапывался, – буркнул идущий впереди. – Все было изначально заложено в проекте.
– То есть музей… тоже ваша работа?
– Отчасти и наша. А вы полагаете, местные и впрямь сумели бы отгрохать такое в складчину?
Полет над нейтральной зоной занял едва ли не меньше времени, чем пеший переход по бетонному коридору до аэростоянки. Геликоптер, к удивлению Антона, ожидавшего увидеть грандиозный десантный двухвинтовик, оказался скромненьким, четырехместным. Неужто беглеца ловили всего трое сотрудников, считая пилота? Как-то даже обидно… Или Контора обладает таким авторитетом, что можно и в одиночку навести панику на целую резервацию?
Город вспучивался горбом от окраин к центру. Да, сильно он изменился, сильно: сплошной частокол небоскребов.
Вертолет взмыл над башней, издалека напоминавшей вонзенный жалом в землю граненый карандаш, после чего плавно опустился на плоский шестиугольный торец, сервированный десятком летательных аппаратов.
Колпак откинули – и Антон как будто снова попал в облаву. Или в логово вице-мэра, когда отшибленный меломан упивался там хитами Иоганна Себастьяновича. Вой и грохот вздымались, пульсируя, со дна улиц – узких прорезей между зданиями. Да, пожалуй, Громовица права – в городе жить невозможно…
Однако, стоило очутиться в лифте, стало тихо. Почти как в коридорах мэрии. И в скромном кабинетике, куда препроводили Антона, – тоже.
Невзрачный сотрудник был настолько любезен, что предложил воспользоваться кофейным автоматом, который, впрочем, мог выдавать и печеньки. От печенек Антон отказался, а кофе взял. Позавтракать он, разумеется, не успел, но события этого безумного утра отбили аппетит напрочь. Перекладывая горячий пластиковый стаканчик из руки в руку, беглец из прошлого обреченно ждал начала беседы.
В широком окне синело небо. Бог знает какой этаж: ни крыш, ни проводов, ни птиц, ни даже насекомоподобных беспилотничков – одно лишь причудливо размытое облачко, напоминающее трагическую театральную маску.
А хозяин кабинетика, будто нарочно выматывая душу, все водил и водил пальцем по своему планшету, что-то, видно, считывая.
– Чего вы хотите? – не поднимая глаз, осведомился он.
– Вы это… мне?.. – поразился Антон.
– Вам, Антон Антонович, вам.
– Очень мило! Вы перехватываете меня в музее… везете сюда, ничего не объясняя… И теперь спрашиваете, чего я хочу?!
– Именно так, – сухо отозвался сотрудник. Отложил планшет, бегло взглянул на задержанного. – Мне нужно точно уяснить, с какой целью вы к нам пожаловали… Вернее, с какой целью – мне известно. С благородной целью спасти свою шкуру. Но вы здесь уже третий день. За это время ваши планы могли измениться…
Треплев попытался собраться с мыслями.
– Простите… А что вы обо мне вообще знаете?
– Все, – безразлично отозвался тот. – Из того, что имеет для нас интерес, – все.
– Про машину времени, например? – не удержался Антон.
Что-то вроде улыбки покривило краешек сухого рта.
– Ну, это-то как раз интереса не имеет…
– Вот как?
– Да, представьте.
– А-а… – догадался Антон. – Запатентована, но никому не нужна?
Человек из Конторы потер кулаком переносицу.
– Нет, – с выражением бесконечного терпения на скукожившемся лице произнес он. – Не запатентована. А что никому не нужна – это вы верно. Какой смысл лезть в будущее, если не сможешь оттуда вернуться?
– Но… не запатентована-то почему?
– Не сработала.
Треплев в изумлении взглянул на сотрудника и недоверчиво засмеялся.
– То есть как это не сработала?.. Вот же я, перед вами…
– Попробую объяснить… Когда Ефим Григорьевич Голокост спросил вас, на сколько точно лет в будущее, что вы ему ответили?
– На двадцать…
– Правильно, на двадцать… Вы собственноручно установили на временно́й шкале двадцать лет, Голокост нажал кнопку – и ничего не произошло.
– Т-то есть… как?.. Я же…
– Помолчите, – утомленно попросил сотрудник. И продолжал: – Изобретатель решил, что машина, образно выражаясь, недостаточно дальнобойна. Попробовал задать десять лет. Нажал. Результат – тот же…
Треплев снова дернулся возразить, но был остановлен властным движением руки.
– Третья попытка. Пять лет. И снова неудача. Как был Антон Антонович Треплев в настоящем, так в нем и остался… Ну и что там, спрашивается, было патентовать, если не работает?
Рискуя обжечься, Антон выпил кофе в три жадных глотка.
– А пять лет спустя, когда Ефима Григорьевича уже не было в живых, внезапно выяснилось, что он, как всегда, соорудил не совсем то, чего хотел… – Сотрудник всмотрелся в лицо Антона. – Еще кофе?
– Нет… Потом… Дальше!
– Коротко говоря, придуманное им устройство не отправляло человека в будущее – оно создавало там его копию…
Правая рука Треплева конвульсивно сжалась. Хрустнул опустевший пластиковый стаканчик.
– Чью… копию?..
– В данном случае – вашу.
– Вы хотите сказать…
– Совершенно верно. В третьей и седьмой могилах лежат два подлинных Антона Треплева. В прочих – самозванцы…
– Кто их?.. – просипел Антон.
– Ваших предшественников?.. Третьего – Джедаев. Седьмой героически погиб в нейтральной зоне…
Без малого не промахнувшись мимо стола, Антон отринул останки кофейного стаканчика.
– Погодите… Но был же еще один Треплев! Исходный… Тот, который так никуда и не отправился… Что с ним?
– Жив-здоров. Работает смотрителем музея в первой резервации… Да вы же с ним знакомы!
Облачко в окне, похожее на театральную маску, неспешно корчило очередную рожу. С новым стаканчиком кофе в молитвенно сложенных руках Антон сидел на стуле под внимательным и, пожалуй что, сочувственным взглядом человека из Конторы.
– А вы… – услышал он свой собственный робкий голос.
– Прохор Петрович, – прозвучало в ответ.
– Да! – сказал он, сам не шибко понимая, что говорит. – Да, конечно! Естественно… Но вы… Вы встречались с ними, Прохор Петрович?.. С теми двумя… убитыми…
– С Седьмым встречался. С Третьим – не довелось. Однако я повторяю свой вопрос. Чего вы в данный момент хотите?
Будущее (оно же настоящее) дрогнуло – и словно бы раздвоилось. Каких-нибудь десять лет назад он… Нет, не он – я! Я, я, я сидел здесь, в этом кабинете, и вел именно этот разговор… А год спустя героически погиб в нейтральной зоне… Зачем? Ради чего?!
– Жить хочу! – с хрипотцой вырвалось у него помимо воли. – Просто нормально жить!
– Где?
– В смысле?..
– В городе жить или в резервации?
Ощущение раздвоенности исчезло. Вспомнились волны грохота, вздымающиеся на высоту небоскреба из уличных ущелий.
– Пожалуй… не знаю. Только не в городе!.. А что вам ответил тот… Седьмой?..
– То же, что и вы. Потом попросил помочь вернуть ему дачу, квартиру… Подыскать какую-никакую работенку…