И все же без покупателей его бизнес дышал на ладан. Если смотреть правде в глаза, что Максиму делать отчаянно не хотелось, ему давно уже следовало закрыть лавочку, но воспоминания о том, сколько сил и времени он вложил в собственное дело, каждый раз останавливали его.
Еще один удар по его финансово-физическому благосостоянию нанесло Великое Объединение. В тот день, когда несколько учетных индексов, включая индексы кредитоспособности и благонадежности, были объединены в единый индекс гражданина, он обнаружил, что опасно приблизился к статусу цифрового лишенца. И чтобы набрать несколько спасительных баллов, ему даже пришлось переехать в шеринг-хаус.
Сегодняшняя затея была отчаянной попыткой изменить ситуацию.
Максим оглядел торговый зал, задержавшись взглядом на фискальном соглядатае, который подмигивал ему красным от беспрестанной работы глазом. Устройства слежения не были помехой – еще неделю назад он подключил их к списанному военными пульту, позволяющему заменить реальное изображение заранее подготовленным потоком визуальных данных.
9:27
В дверь позвонили.
Макс с опаской вывел на экран изображение с внешнего лицемера. Он специально поставил на этот день флажок занятости в онлайн-расписании, чтобы избежать визитов посторонних.
Девушка на дисплее была ему не знакома. Лицемерная система, напротив, сигнализировала об успешной верификации личности гостя и теперь предлагала купить сведения о его прошлых покупках и потребительских предпочтениях. Когда-то Максим регулярно вносил абонентскую плату за доступ к маркетинговым профилям, но теперь он считал это дорогостоящим излишеством, которое надеялся компенсировать опытом.
Он нажал кнопку связного.
– Ремонт телодвижений? – У девушки был приятный голос.
– Да. Только срочные заказы, оплата по двойному тарифу.
– Мне сильно плевать на тарифы, мне нужно срочно…
Максим увеличил освещенность торгового зала, когда в лавке появилась посетительница. Телодвижение у нее было дорогим, постсовременной модели. Он даже залюбовался, но поскольку был профессионалом, сразу предложил:
– Разоблачайтесь.
Гостья выскользнула из телодвижения, и экзоскелет замер.
– На что жалуетесь?
– Перестала работать левая рука. Очень неудобно, и функциональность сильно понизилась.
– Понятно. – Максим обошел вокруг телодвижения, постукивая по нему и проверяя прочность сочленений.
Модель заинтересовала его: несколько автономных источников питания, усиленный гидравлический двигатель, термостойкий каркас – использовать такую для повседневного ношения было странным. Хотя тот, кто мог позволить себе такое телодвижение, мог позволить любые причуды.
Хозяйка телодвижения сидела у рабочего стола Максима и наблюдала за его действиями, не скрывая интереса. Летописец на ее платье засветился зеленым, официально уведомляя о том, что осуществляет видеофиксацию всего происходящего.
Макс считал летописцев не более чем забавными игрушками. Ведь восстановить подробности того или иного дня можно было и без них: государственная лицемерная система фиксировала каждый поступок – и проступок, – совершенный гражданином в общественном пространстве.
К тому же хранение, воспроизведение и тем более анализ собранной информации требовали больших вычислительных мощностей. А их все время не хватало. Поговаривали даже, что этот дефицит был подлинной причиной Великого Объединения.
Тревога, охватившая Макса, возрастала. Кто эта девушка? Почему она пришла к нему без предварительной записи? И почему именно сегодня? Вопросы вертелись в голове Макса, пока не превратились в один-единственный, главный: как ее имя?
Он решил сосредоточиться на деле и вызвал из кладовки робота-диагноста, уцелевшего после погромов новых луддитов. Расширенное тестирование помогло определить причину поломки. К счастью, дело было не в механизме обратной связи. Работать с имплантами могли только лицензированные биомеханические клиники, а направить посетительницу к знакомому подпольному хирургу Макс бы не рискнул.
Он с привычной сноровкой отсоединил руку от телодвижения и подошел к столу:
– Ну, вот оно. Датчик движения полетел.
– Можно исправить? – Без экзоскелета девушка показалась Максу непристойно и притягательно обнаженной. Он вспомнил, что давно не был с женщиной. После объединения индексов его все чаще свайпили влево – так что теперь он появлялся лишь на последних экранах поиска, куда добирались самые упорные и отчаявшиеся одинокие сердца.
– Конечно, можно. У меня как раз есть подходящая деталь. – Макс отключил домашний вызов так некстати зазвонившего осведомителя и уточнил: – Выйдет дорого.
– И сколько?
– Семь сотен.
– Не овер дохуа ли? – На лице безымянной гостьи отобразилось возмущение, которое Макс счел несколько наигранным.
– Это же не ноунейм, фирма. Государственная гарантия на одиннадцать месяцев.
Посетительница развела руками в знак вынужденного согласия, и Макс принялся за работу.
Замена датчика в экзоскелете, пусть и незнакомой модели, была делом свойским. Время от времени он отвлекался от работы и бросал на девушку мимолетные взгляды. Та играла с брелоком от летописца и без телодвижения по-прежнему казалась Максу голой.
Завершив работу, он подошел к ней и невзначай коснулся запястья.
– Платить не обязательно.
Максим сделал понятный жест и тотчас пожалел об этом. Таким неожиданно похотливым и грубым он увидел себя. Но его брутальность мало задела безымянную гостью. Все-таки девушкой она была загадочной. Как говорили раньше, на сложных процентах.
Она уже забралась в телодвижение и теперь опробовала его, двигая подключенной рукой вверх-вниз, вправо-влево. В ответ на предложение Макса она пожала плечами экзоскелета и вытащила из нагрудного кармана рубашки несколько купюр.
Бумажные, не электронные деньги давно стали редкостью, и Макс приготовился торговаться, на всякий случай повернувшись спиной к соглядатаю. И заодно спрятав под рукавом своего осведомителя. Поговаривали, что те обладали рядом недокументированных возможностей. Теперь, если ему повезет, он сможет задекларировать сумму поменьше и сократить налоговую выплату.
Девушка протянула ему семь сотенных, и он взял их, стараясь прикрыть ладонью камеру ее летописца, а затем спросил:
– Я могу узнать ваше имя?
– Может быть, – легко и почти игриво ответила незнакомка и направилась к выходу.
Максим подошел к камере соглядатая и помахал перед ней четырьмя бумажками, фиксируя сумму сделки.
Когда он обернулся, девушка уже спускалась по лестнице. Макс снова вывел на экран картинку с внешнего лицемера и успел заметить, как незнакомка помахала камере рукой. А затем улыбнулась и исчезла из вида, оставив у недоумевающего Максима легкое сожаление и несколько бумажных купюр.
12:59
Надежда ворвалась в лавку стремительно – так же стремительно, как ворвалась в его жизнь. Тогда, несколько лет назад, он еще и не мечтал о собственном деле и работал менеджером по продажам: сидел на холодных звонках и продвигался вперед по списку потенциальных клиентов, от одного сброшенного звонка к другому. День походил на день, пока однажды офисное пространство вдруг не забурлило, не вспенилось громкими разговорами, не похожими на профессиональные скороговорки операторов. По опенспейсу носился пестрый вихрь. Он остановился перед Максимом и швырнул ему на стол рекламный буклет.
– Что это? – спросил вихрь. Теперь, когда он замедлил движение, в нем можно было узнать худенькую девушку в цветастом платье.
Макс выключил гарнитуру и улыбнулся, не в силах противостоять ее энергичному напору:
– Телодвижение. Экспериментальная разработка. Она позволяет…
– Я читала брошюру. – Девушка уперлась руками на стол и наклонилась, чтобы с вызовом посмотреть Максиму в глаза. – Телодвижение, это вот зачем?
В первую их встречу он не нашел что сказать. С тех пор Макс вырос из простого продавца во владельца лавки по продаже телодвижений, но и сейчас он не мог дать ответ, приемлемый для Надежды – уличного проповедника, восхваляющего святого Кэррингтона и призывающего Второе Событие.
Многие почитали ее как городскую сумасшедшую, но Максим неоднократно становился очевидцем, иногда даже официальным, того, что в любых обстоятельствах Надежда действовала разумно и добро. Индекс гражданина у Надежды был высокий, категории ААА+.
Она уселась за широкий рабочий стол, машинально схватила какую-то вещицу и начала быстро крутить ее в руках. Макс узнал брелок от летописца предыдущей гостьи и с удовлетворением подумал, что она может за ним вернуться.
Он перевел взгляд на Надю и присмотрелся к ней, подмечая с некоторой самому непонятной грустью и появившиеся на ее лице морщинки, и притягательные губы, уголки которых изредка опускались вниз в мгновенной и вряд ли осознаваемой гримасе, и порастраченную быстроту резких движений.
Надежда была скорее обаятельной, чем красивой, как тактично формулировал Максим, но льющаяся из нее энергия по-прежнему покоряла и влекла за собой.
– Хочешь продам? – неожиданно сказал он и махнул рукой в сторону висящих вдоль стены пустых телодвижений. – Сделаю большой дисконт.
– Что так? Покупатели кончились? – Помимо прочих достоинств Надежда обладала изрядной иронией – чертой для уличных проповедников нехарактерной.
Телодвижений она не носила принципиально. И, по ее словам, плевать хотела на врачебные рекомендации и снижение баллов в системе медицинского страхования.
– Что толку от этих экзоскелетов? Каждый раз, когда я их вижу, мне кажется, что человека сначала вывернули наизнанку, а затем спрятали в электронной клетке.
– Зря ты так, очень функциональная и эффективная штука. А женщинам здорово экономит силы, помогает поддерживать себя в форме.
– Ты мне гендер в лицо не тычь! Знаешь, Макс, для владельца лавки и частного, так сказать, предпринимателя ты удивительно наивен. Просто еще один рынок сбыта, созданный правительством. И посмотри, что с ним стало, когда перестала работать пропаганда и заработала, пусть и со знаком минус, экономика.