В завершение входящих в арендную плату рекомендаций дом предложил ему пройти онлайн-курс обучения продажам. Так как считал, что утром за экстренный ремонт постсовременного телодвижения можно было выручить куда большую сумму.
Внизу тихо посапывал художник по видеомэппингу, вернувшийся с очередной инсталляции. Обычно он работал в домашней студии, но заказчики неизменно требовали личного присутствия и контроля. И его сосед выбирался на пленэр, как он это называл, едва ли не каждый день.
Макс отогнал от себя колючую мысль о том, что в этом городе кому-то всегда находилось, что праздновать, и мысленно закурил, старательно воздерживаясь от того, чтобы поднести ко рту пустую руку с воображаемой сигаретой. Он шепнул дому показать ночное небо, и теперь на потолок над ним проецировались ровно мерцающие звезды. Максим сделал мысленную долгую затяжку, и ему стало совсем хорошо.
Вот и прошел еще один день, подумал он.
Пусть выбраться из долговой ямы у него пока (пока!) не получилось, но зато удалось внепланово разжиться малой деньгой. Семь сотен – не овер дохуа, конечно, но этого хватит, чтобы протянуть еще немного, до той поры, когда дела пойдут в гору, а жизнь широко и по-настоящему улыбнется ему своей щербатой улыбкой. А значит, неплохой выдался денек, уже засыпая, заключил Максим.
По расчету большой квантовой машины, дней таких ему было отпущено тридцать две тысячи сто пятнадцать. Может быть, с половиной.
Юрий БурносовБулли
Если бы мы жили не на первом этаже, то ничего бы у нас не получилось.
Но мы жили именно на первом, причем окна выходили на заднюю сторону многоэтажки. Да и многоэтажка была из тех, что понастроили в период очередного расширения, от Новой Москвы до Новейшей, со всеми вытекающими последствиями типа неработающей системы камер. Их установили, но не подключили, в отличие от камер спереди дома и внутри подъездов. Да и зачем – рядом уже лесопарковая зона, дальше такой же микрорайон, преступность низкая, ну и извечный российский бардак. Базу на Марсе строим, а мусорные контейнеры на утилизацию ни черта не по графику забирают. Ну и камеры не работают, как я уже сказал.
Потому Тимуру ничего не стоило подогнать свою «Ладу Электрон» прямо к окну и загрузиться, остальное было делом пары минут.
Закрыв багажник, Тимур погнал машину на стоянку перед домом, а я полез в квартиру обратно через окно и включил чайник. Он не успел закипеть, когда Тимур уже звонил в дверь.
– Так, братец, – сказал он, шаря в холодильнике. – Сейчас почти два часа ночи. Давай что-нибудь сожрем и покатим, мало ли что по пути приключится, да и ехать часа четыре.
– Там колбаса есть. И арахисовая паста.
Тимур повернулся ко мне, удерживая приоткрытую дверцу холодильника.
– Колбаса?!
Я смутился, стал деловито смахивать со стола крошки. Не ешь колбасу – не надо, вовсе незачем так орать. Помнить я должен как будто.
– Паста сгодится. – Тимур захлопнул холодильник, сунул мне пластиковую коробочку, на которой кривлялся стилизованный мультяшный арахис. – Намазывай.
Младшим братом быть всегда неинтересно. Вещи старые донашиваешь, на приставке играешь, когда старшему надоест… Даже в школах мы разных учились, потому что Тимур ушел в свою полицейскую после второго класса, когда мне до учебы еще два года оставалось. Теперь вот булки ему пастой намазывай.
Тимур тем временем налил себе чаю, бросил туда сахарозаменитель, сел. Он был, как и договаривались, без формы, в сером свитере и джинсах, на щеке коллоидная клякса. Я так и не спросил его, откуда и зачем коллоид, а собирался.
– Это кто тебе так приложил?
– Ерунда, – сказал Тимур, хищно хватая намазанный кусок. – Митинг разгоняли.
– Разогнали?
– Куда бы они делись.
Помню, в детстве по телевизору показывали митинги. Люди лезли на фонари и карнизы, кидались в полицию камнями и мусором, их ловили, скручивали и тащили в мрачные автозаки. Митинговали в основном из-за политики – тогдашний президент им не нравился, и по поводу Украины еще были разборки. И где теперь та Украина? А митинговать не перестают, только теперь уже не против президента, а по поводу экологии, демографии, «а также разной там этики и эстетики», как любил говорить Тимур.
– Из рогатки попали, прикинь. Шариком, – с некоторой гордостью продолжал брат, поедая бутерброд и хлебая горячий чай. – Середина двадцать первого века на дворе, а у них рогатка. И ведь работает! Ее никакими полями не нейтрализуешь, это не станнер.
Ну да, а раньше вполне могли и из огнестрельного пальнуть. Это сейчас за огнестрел – расстрел, простите за каламбур. Тимур, кстати, свой пистолет-то взял?
– Ты свой пистолет взял? – спросил я Тимура.
– В машине лежит. Ты чего не жрешь? По пути некогда будет, да и особо негде.
– А, щас…
Я нехотя отпил из кружки. Есть не хотелось, чай встал в горле горьким комком, аж скулы свело.
– Не хочу, – сказал я. Встал, вылил остатки в раковину, сунул кружку в мойку.
– Мандражируешь, – с удовлетворением сказал брат, вытянув ноги и чавкая очередным куском. – Зря, Витька. Все будет в порядке, гарантирую.
Конечно. Он в своей полиции всякое повидал, недаром я где-то читал, что слуга закона всегда сам немного преступник. А я в первый раз в жизни собирался совершить преступление.
– Пойду собираться, – сказал я и отправился в свою комнату. Под потолком включился плафон, я полез в стенной шкаф. Надел спортивный костюм, в котором изредка бегал по лесопарку, кроссовки, куртку на всякий случай взял – август августом, а с погодой странное творится, вон плюс десять на градуснике всего…
Что еще с собой взять? Никакие электронные цацки не нужно, все равно придется отключать для безопасности… О, бутылку воды, и энергетический батончик пригодится, у Тимура явно какой-нибудь их полицейский НЗ есть в машине, он запасливый, а я за восемь часов пути туда-обратно проголодаюсь. Так, что еще?! А, вот, мелочи всякие… Теперь все. Я застегнул молнию на кармашке. Все.
Когда я вернулся, Тимур уже закончил чаевничать и просто смотрел в окно.
– Хочешь, я один поеду? – спросил он, не оборачиваясь.
Я очень хотел, но ехать был должен.
Тимур тоже знал, что я должен, но очень хотел, чтобы я не ехал.
– Я поеду, – ответил я, убирая за ним со стола посуду. – Вообще без вариантов, Тимур.
Снаружи было по-прежнему темно, фонари у подъезда и на стоянке включились, среагировав на наше появление. Невдалеке загружал сам себя контейнерами беспилотный оранжевый грузовик-мусорщик, которому на нас было плевать, и нам на него тоже. Интересно, почему они график нарушают? Они же роботы, у них как раз все должно быть тютелька в тютельку, минута к минуте, или мозги перегорят. Писали-писали соседи в префектуру, толку никакого…
– Что ты встал, мусорку не видел?! – сердито окликнул меня Тимур. Оказывается, он уже сел за руль, а я зачем-то пялился на тупого робота, который как раз с глухим стуком уронил пустой контейнер.
– Да, да, вот я.
Я чуть отодвинул назад сиденье, захлопнул дверцу, и «Лада» вырулила со стоянки.
Улицы были пусты, навстречу попадались лишь такие же мусорщики, различающиеся только номерами на бортах. Проехало позднее такси, тоже, кажется, беспилотное. Окраина Москвы, чего тут ожидать. Хотя когда-то была Московская область, это потом город на нее расползся и местами даже в соседние влез… Вообще, наверное, тихо было, красиво – как в Александрове или Медыни, был я там по делам, говорят, все сохранилось почти как в начале века.
– Вить, короче, слушай. – Тимур включил автопилот и повернулся ко мне. Руль с шорохом сложился и ушел в колонку – что значит «Лада», в моем старом «Фольксвагене» нет такой фишки.
– Слушаю.
– Не дергайся, не вертись, не пугайся. Совсем ничего не делай. Это я в смысле, если остановят, а нас остановят обязательно, и не раз.
Не дергайся, не вертись, не пугайся… Не знал бы я, что в багажнике машины лежит, тогда запросто.
– Я сам все улажу, мы, если вдуматься, ничего предосудительного и подозрительного не делаем. Едем в Тверь…
– За Тверь, – уточнил я.
– До Твери – в Тверь, – терпеливо объяснил Тимур, – а после Твери – другая версия начнет работать. Там местные посты, с одной стороны, москвичей терпеть не могут, с другой – я все же капитан полиции, зачем им сложности. Сиди, молчи, смотри вон кино какое-нибудь или музыку слушай.
Тимур кивнул на проекцию экрана, тут же возникшую над «торпедой» передо мной. Я убрал его.
– Не хочу смотреть.
– Ну, спи.
– Я вчера днем выспался, – признался я. «Лада» плавно обогнала мусорщик с цифрой «13», интересно, это плохая примета или не считается? – Отгул взял, специально проспал восемь часов, чтобы ночью себя нормально чувствовать.
– Плохо, – поморщился Тимур. – Ночь, а ты сидишь тут бодренький, как огурец.
– Ты же сказал, мы ничего подозрительного не делаем? – напомнил я.
– Тоже верно. Я просто по-своему мыслю, а на трассе будут стоять сержанты и лейтенанты, причем гаишники, им в принципе по барабану, сонный ты или нет. Ладно, Витя, не будем так глубоко закапываться.
«Лада» давно уже оставила позади наш микрорайон, за окном справа появилась громада Талдома. Скоро Тверская область – Тимур сказал, что поедем через Кимры, по карте вроде крюк ненужный, но ему виднее.
Тут нас и остановил первый пост.
Яркие огни, стационарная будка, рядом – два броневичка ГИБДД. Непривычно желтые, их совсем недавно перекрасили из бело-голубых; выглядят жизнерадостно. Но я почему-то весь оцепенел, особенно когда Тимур вылез из машины и принялся о чем-то говорить с полицейским, бодро жестикулируя. На фоне огней поста я не мог различить ни погоны, ни лицо полицейского. Второй стоял возле броневичков, на ремне висел автомат.
– Поехали. – Вместе со струей холодного воздуха в машину ввалился Тимур, помахал гибэдэдэшникам, и мы покатили себе дальше.