Впрочем, и тут, конечно, необходимо было делать поправку на основной постулат формальной логики «Если Б произошло после А, то это не означает автоматически, что Б произошло вследствие А». Разумеется, запрет оружия не стал единственной причиной снижения преступности в Нью-Йорке, скорее, основную роль в этом сыграла непосредственно сама программа «зиро толеранс», довольно жесткая по отношению к правонарушителям, и усиление правоохранительной системы. Однако данный факт все же ломал стройную теорию о том, что свободное распространение оружия непременно несет гражданам безопасность.
Для себя Семенов вывел формулу уже давно. Без свободного владения короткостволами число убийств определенно было выше – в основном за счет бытовухи и преступлений в криминальной среде. Свободный оборот огнестрельного оружия такую преступность несколько снижал, зато у добропорядочного гражданина, не связывающегося с преступным миром и не разгуливающего ночами по темным переулкам, возникала вполне реальная перспектива средь бела дня стать жертвой массового расстрела в публичном месте каким-нибудь престарелым ветераном Чечни, который до сих пор ходит в атаки на моджахедов, только теперь уже на улицах родного города и со свежекупленной винтовкой. Или, что еще обиднее, просто представителем офисного планктона, у которого от несчастной любви и постоянных авралов на работе съехала крыша. Вот и все.
Семенов считал, что такая цена непомерно высока. По большому счету, свободный оборот оружия вовсе не обеспечивал вам дополнительной безопасности, просто предоставлял хорошую возможность погибнуть в другой ситуации, не в темном переулке, а в публичном месте, которое казалось когда-то абсолютно безопасным, – в кинотеатре, церкви или торговом центре.
Все было так. И сам Игорь никогда бы не купил себе пистолет. Но насильно получив оружие в подарок, он не стал его выкидывать и так и таскал в кармане плаща. Какой смысл? Раз уж жизнь вокруг сошла с ума, нужно соответствовать.
Это, кажется, было в одной из книг Воннегута, когда один перец точно знал, что самолет разобьется, но все равно сел в него и никому ничего не сказал. С совершенно шикарной мотивировкой: «Зачем зря валять дурака?»
Он там потом, разумеется, оказался единственным выжившим после катастрофы. Но не суть.
Спускаясь по эскалатору в метро, Игорь невольно выхватил из бесконечной полосы шевелящихся, кривляющихся и проползающих мимо него по стенам и потолку рекламных видеороликов еще один слоган: «Обхвати губами». Судя по всему, это была реклама нового прохладительного напитка в пластиковых бутылках.
Картинка на огромном мониторе поменялась, и Семенов, проезжая мимо, успел зафиксировать взглядом еще один сюжет. Крупным планом на экране был изображен знаменитый кадр из «Твин Пикс», ставший визитной карточкой ретросериала: безжизненное лицо Лоры Палмер в обрамлении полиэтиленовой пленки, в которую завернут ее труп. Текст под фото гласил: «Фирма «Лора». Перевозка крупногабаритных грузов. Надежно упакуем и аккуратно доставим по назначению».
– Рыбачка Лора как-то в мае, – пробормотал Семенов, зафиксировав ладонь в трех сантиметрах над поручнем эскалатора. Поскольку существовала реальная возможность того, что некоторое время назад за поручень в этом же самом месте подержался страдающий чесоточным клещом бомж, прикасаться к нему категорически не хотелось. Но полететь кубарем по ступенькам, если эскалатору приспичит внезапно остановиться, как это после кризиса вошло в привычку у московских эскалаторов, хотелось еще меньше.
Чтобы не пускать в голову рекламные слоганы, яростно мечущиеся по стенам и перхотью сыплющиеся в поле зрения, Игорь начал припоминать всех знакомых Лор. Ну, Лора Палмер, само собой. Лора Буш, бабушка нынешнего американского президента, мама другого и жена третьего. Лора Квинт, была такая в седой древности. Лореляй… Не такое уж распространенное имя, оказывается.
Перед глазами бесконечной анфиладой поплыли рекламные экраны Тотальной лотереи. Гослото вполне могло позволить себе заполонить собственной рекламой вообще весь спуск к станции: деньги в конторе, судя по всему, вращались чудовищные.
Сначала нескончаемые логотипы, раз за разом вгрызающиеся в сетчатку – огромная Т, рассекающая букву Л размером чуть поменьше, – просто надвигались на пассажиров гигантским коридором, из которого не было выхода. Затем изображение изменилось: «ДОСТАЛИ, СУКИ РВАНЫЕ».
Дав потребителю поглубже проникнуться этой риторической максимой и со всех сторон приложить ее к своей нелепой жизни, неведомые креативные бренд-менеджеры, разрабатывавшие рекламную кампанию, сменили тезу: «УБЕЙ ИХ ВСЕХ НАХ».
Еще двадцать секунд спуска, и ценный совет конкретизировался: «УБЕЙ БЕЗ РИСКА».
«Каким же образом, милостивые государи? – должен был, по мысли команды бренд-менеджеров, всплеснуть руками в этом месте господин потребитель. – Меня ведь поймают и станут судить!»
На это у креативных разработчиков уже был готов четкий ответ. Навстречу Игорю вновь поползли логотипы Тотальной лотереи, змеящиеся, кружащиеся и свивающиеся в спирали: «ПЕРВЫЙ тираж уже сегодня!!! ПОСЛЕДНИЙ шанс купить билет!!! НЕ УПУСТИ, ДОЛБОДЯТЕЛ!!!»
Пока Семенов на перроне ожидал поезда, нарисованная в стиле аниме девочка с электронного табло на противоположной стене успела промурлыкать и наглядно продемонстрировать ему, что «Молодец» – не простой леденец, что его можно пикантно лизать, жадно сосать и, при желании, с удовольствием пихать – скажем, в карман, за щеку или еще куда. Затем продолжились прерванные рекламой новости.
«Завершен процесс по делу полковника полиции Донковского, который был обвинен в нанесении тяжелых телесных повреждений одной из участниц митинга протеста в Санкт-Петербурге в начале этого года. Суд признал полковника невиновным и освободил его из-под стражи прямо в зале суда. Адвокаты Донковского сумели доказать, что в состоянии чрезвычайного душевного волнения, внезапно возникшего у полковника при виде манифестации, у него произошел самопроизвольный выброс вперед конвульсивно сжатой в кулак правой руки, на пути которой по несчастливому стечению обстоятельств оказалось лицо одной из участниц демонстрации Татьяны Семашко. Затем у полковника начались нервные судороги, результатом которых стали еще около десятка рефлекторных выбросов вперед обеих рук, а затем, когда женщина упала, – и ног. В итоге прискорбной случайности практически все удары попали в госпожу Семашко, которая была госпитализирована с многочисленными травмами, переломами и разрывами внутренних органов. Суд счел необходимым отклонить ее иск, расценив причиненные ей телесные повреждения как результат несчастного случая. Адвокаты полковника Донковского заявили, что готовят встречный иск к госпоже Семашко, поскольку имеются все основания полагать, что во время инцидента она намеренно подставляла не владеющему собой полицейскому, находящемуся при исполнении служебных обязанностей, твердые кости черепа и таза, чтобы он при нанесении ударов причинял себе максимальный вред. Полковник зафиксировал в травмпункте разбитые суставы пальцев и намерен отсудить у женщины солидную компенсацию на лечение и в возмещение морального ущерба…»
Из тоннеля с тихим рокотом вынырнул поезд, лишив Игоря возможности созерцать очередную рекламную перебивку.
Семенов пристроился в середине вагона, напротив симпатичной девицы в очках-хамелеонах, которая сосредоточенно читала на электронном планшете модный журнал. С раскрытой страницы журнала улыбалась молоденькая звезда последнего голливудского боевика, держа во рту эрегированный мужской член. В последнее время фотографироваться подобным образом стало необычайно модно в кругах мировой артистической богемы – как среди женщин, так и среди мужчин.
– Позавчера у нас было пиво, – громко говорил стоявший рядом с Игорем молодой человек своему приятелю. – Вчера у нас было пиво. Сегодня у нас есть пиво-пиво! Какое пиво? Ясное дело, правильное пиво! Знаковое пиво! Престижное пиво! Реальное пиво-пиво для реальных-реальных людей!
Кричать не было никакой необходимости – последние грохочущие поезда исчезли из подземки еще до кризиса, но уши обоих собеседников были плотно закупорены наушниками, из-под которых прорывались скрежещущие риффы тормоз-рока и захлебывающаяся скороговорка диктора.
– Прояви характер, соплячка, – ответил второй. – Выпей, сука, пива нах!
– Хлебни, если мужик, – бодро отозвался первый. – Или баба. Проведи апгрейд организма! Пиво-пиво. Пиво-пиво-пиво-пиво-пиво!!!
Похоже, они по очереди повторяли текст рекламного ролика, который передавали в этот момент по Глобалнет-радио. У молодежи это назвалось «рек-баттл»: кто первым сбивался и неправильно следовал или просто не поспевал за частившим диктором, экономившим дорогостоящее рекламное время, тот и угощал остальных участников баттла пивом-пивом.
Семенов передвинулся по вагону к схеме метро – надо было уточнить, на какой станции удобнее делать пересадку с кольца, чтобы добраться до Лобачевского. Не так уж часто он стартовал с «Проспекта Шамиля Басаева», куда заскочил сегодня по делам.
Схема тут же сложилась и крупным планом продемонстрировала ему процесс дефекации. Впрочем, быстро стало понятно, что лоснящиеся коричневые колбаски, одна за другой сыплющиеся сверху из-за пределов кадра и шлепающиеся в характерную кучку, – настоящие, съедобные, из соевого протеина, жира, пальмового масла и глутамата натрия. Затем над подозрительной кучкой замерцал логотип компании-производителя: «Сделай ам!»
Обреченно чертыхнувшись про себя, Игорь стал ждать, когда реклама снова сменится схемой. По собственному опыту он знал, что ждать можно долго.
Возле схемы беседовали две ухоженные пожилые дамы интеллигентного вида.
– И не говори, – сокрушенно кивала одна другой. – До чего же бессовестно коммунисты пудрили нам мозги. И ведь мы верили, мы всему этому бреду верили! Я тут нашла на даче свой старый учебник по истории, так это же ужас что такое. Нет, я понимаю, конечно, что им неприятно было признаваться, что именно они развязали Вторую мировую войну, растерзав Финляндию и Польшу, а потом поработили половину Европы, – но нагло утверждать, будто гитлеровскую Германию сокрушил в основном Советский Союз, при этом умалчивая о пер