– Нет, конечно. Кстати, как тебе наша будущая президент госпожа Беркова, которую нынешняя гарант Конституции вчера представила Законодательному собранию? – поинтересовался Семенов. – Говорят, на встречах с избирателями будет проводить сеансы массового минета.
– Гвозди бы делать из этих людей, – охотно откликнулся Лобачевский. – Или кремни для зажигалок. Когда она трудилась порномоделью, выглядела поинтереснее, зажигалочка этакая. Скоро выборы-то? Я бы за нее охотно голоснул.
– А не все ли равно? От нас же ничего не зависит.
– Ну, не скажи.
– Чего не скажи-то? Новая президент уже назначена предшественницей. Так какого черта идти голосовать? Разве это что-нибудь изменит?
– Вот потому, что все рассуждают как ты, у нас и нет такой политической культуры, как на Западе. Там вот никто не говорит: а чего это президента из клана Бушей опять меняет президент из семьи Клинтонов? Чего я пойду голосовать?.. Нет, там все понимают, что так надо, что это – строгий порядок и демократическая двухпартийная система… В общем, на встречу с избирателями к Берковой точно схожу, я геронтофил, а дальше по обстоятельствам.
– Думается мне, после воцарения Елены Сергеевны мы еще не раз вспомним добрым словом времена правления Ксении Анатольевны, которые сейчас кажутся нам днищем. Но, как известно, все познается в сравнении. Боюсь, Елена Сергеевна еще постучит в это днище снизу.
– Поглядим. А о Ксении Анатольевне ты зря так. О ней и через триста лет помнить будут. Как об Обаме. Потому что оба были первыми: один – афропрезидентом в Штатах, другая – вагинопрезидентом в Рашке…
– Из всех политических деятелей нашего и предыдущего веков через триста лет будут помнить разве только Гитлера и Сталина. По совокупности деяний. И, возможно, Кеннеди – как легендарный архетип жертвенного агнца, что-то вроде Орлеанской девы, а также Че Гевару – как свободолюбивого трикстера, чей лик растиражирован наподобие лика Нефертити, увековечен и фактически превращен во всемирно известный логотип, хотя большинство не знает о Че Геваре, как и о Нефертити, ровным счетом ничего. Они его чаще всего даже пишут в одно слово. А Нефертити, если вдруг приходится, – наоборот, в два, и считают это имя глаголом во множественном числе.
– Ну, может, не триста. Может, лет сто. Она же вон сколько раз подряд переизбиралась. Значит, вполне выдающийся общественный деятель.
– Путин тоже несколько раз переизбирался президентом. Только его за это обвиняли в диктаторстве. Особенно когда он преемника себе назначал, как нынче Ксения Анатольевна.
– Ну, ты же не смешивай теплое с мягким! Путин был автократ, выжигал электоральное поле, подтасовывал выборы. А Ксения Анатольевна много раз переизбиралась демократично, свободным волеизъявлением народа, как Меркель в Германии. Вот твой Путин чего хорошего сделал в лихие нулевые для людей? Разорил страну, украл сорок миллиардов долларов, построил себе сорок дворцов по всей России, запретил хамон и пармезан, так что русский народ до сих пор жрет всякое говно… – Для наглядности Леха повел рукой над столом, ломящимся от закусок.
– Стоп. Госпожа Собчак отменила же продуктовые контрсанкции. Вторым президентским указом, сразу после первого, которым вернула владельцам незаконно оккупированные Путиным Крым, Курильские острова, Сахалин и Кенигсберг. Отчего же мы по-прежнему говно-то жрем?
– Так ритейлеры-то уже набаловались! – возмутился Лобачевский. – Продуктовые контрсанкции их развратили! Привыкли втридорога втюхивать простым покупателям дешевую дрянь. Поэтому правильно: когда снова стало можно наслаждаться натуральными европейскими продуктами, они предпочли по-прежнему торговать отечественной дрянью из пальмового масла. Она дешевле в производстве, а продают ее по тем же ценам, что и качественный товар из Европы.
– Ты не поверишь, но продукты с пальмовым маслом, рассчитанные на страны бывшего СССР, именно европейцы нам и гонят. Нам и в Африку. Видимо, учитывают рынок сбыта, на котором нет никакого контроля, кроме его же невидимой руки, которая сама все расставит по местам. Вот она и расставляет…
– Так а я о чем?! Пока мы готовы это жрать, они будут нам это поставлять. Не они в этом виноваты, а мы… Ну, чего морщишься?
– Да я не тебе морщусь. Твою позицию я давно знаю. Мигрень, переработал сегодня…
– Чего ты вообще торчишь круглый год в этой Ленинке, лодырь? Деньги еще небось тратишь нелишние за копирование страниц. Вон, залез бы в Глобалнет и накачал у пиратов, чего тебе нужно.
– Нужные мне книги пираты не сканят.
– Раз не сканят, значит, нахрен не нужны такие книги, – резонно заметил Лобачевский. – Потому что все по-настоящему нужное и интересное сразу сканится и становится информацией, которая по определению должна быть свободной. А ты торчишь целыми днями в дурацкой допотопной библиотеке непонятно зачем, дышишь книжной пылью. Съездил бы лучше на море, развеялся, что ли, подышал йодом…
– Йодом я и дома подышать могу. Вон, пузырек в аптечке…
– Нет, серьезно. На море, знаешь, можно славно пропитаться ионами.
– Это которые из чрева китова?
– Прости, брат, я окончательно перестал тебя понимать.
– Да не обращай внимания. Пора бы уже привыкнуть. Как это было в «Симпсонах»: мы голубые, привыкайте!
– Да уж привык к твоим закидонам за столько лет, конечно. А все как первый раз замужем. Умеешь мастерски оглоушить. С ноги!
– Просто ты непосредственный человек. В наше время это такая редкость.
– Вот удружил!
– Это был комплимент, между прочим. Без намерения оскорбить.
– Комплименты ты своей бабе делай, чувак.
– А-а-а-а-а! Тревога! Гомофоб детектед!
– Сам гомофоб! – не на шутку обиделся Лобачевский. – Ты ж выбирай выражения, когда вслух говоришь! Я не гомофоб, я просто «нет, большое спасибо за оказанную честь, но я не настолько прогрессивен и в половом отношении играю за другую команду». А так-то я гей-движение очень даже уважаю и всячески поддерживаю. Даже деньги перечислял.
– Ну, хорошо, что ты достаточно толерантен и уважителен. А то смотри, антифа не дремлет.
– А у меня пистолет!.. – Леха показательно оскалился. – Ладно. Музыкальный будешь смотреть? – За разговором он продолжал непрерывно серфить по каналам.
«Ня, мурзилки! – ослепительно улыбнулась с экрана виджей Ася Метричная. – Всем трямки! На улице как бы весна и полный гомосексуализм. Самое время сдуить какое-нибудь групповое половое излишество – но так, чтобы это не привело к появлению беби-бумсика, он нам на фак не нужен. Возьмем пример с группы «Fuck’ультет» из провинциального, но колоритного города Шуи, которая представляет термоядерный хит «Полюби меня в жопу» из своего нового альбома «В Шуе бал»!
На ней не было абсолютно ничего, кроме узких черных трусиков-танга.
– Класснецкая девочка, да? – спросил Лобачевский.
– Не вполне в моем вкусе, – вежливо ответил Семенов.
– А, тебе больше та нравится, вторая, рыженькая? Ядвига Юпопой, звезда сериала «Полюбившие козла»? Достойный выбор.
– Я их особо не различаю, – признался Семенов.
– Ну, как же? – оторопел Лобачевский. – Одна брюнетка… другая рыженькая… И у этой грудь поменьше, в ладонь помещается, если навскидку оценивать. Как яблочко. Обе лютые лесбиянки, конечно, но не суть.
– Чтобы их различать, видимо, надо почаще смотреть телевизор, – заметил Игорь.
– Вот! Правильно! А то закопался в свои книжки, как барсук. В мире столько прекрасного!
Клип группы «Fuck’ультет» из колоритного города Шуи закончился, и на экран выполз черный с золотом логотип Тотальной лотереи.
– Фу, черт, и тут опять эта долбаная реклама, – заворчал Семенов. – Будет ли этому конец, право?
– Так ведь это тираж уже начинается, – проинформировал Лешка и не упустил подколоть: – Посмотреть не желаешь?
– Нет, спасибо, – скривился Игорь. – Они что, и по музыкальному каналу будут этот маразм крутить?..
– Ага. Самая целевая аудитория. Денежная молодежь, богатенькие щенки, которым такой приз до зарезу нужен. А вообще этот розыгрыш в прямом эфире по двенадцати самым рейтинговым каналам одновременно крутят. Для охвата ауди-тории. Государственное дело, сам понимаешь.
– Тогда найди мне какую-нибудь нерейтинговую муть. «Дискавери» какое-нибудь или «Евроньюс».
Лобачевский послушно пощелкал каналами. Поначалу картинка на разных каналах не менялась – Дмитрий Нагиев, сильно заматеревший и морщинистый, но все еще крепкий, объявлял на каждом о начале первого тиража Тотальной лотереи:
«Итак, как вы уже знаете, сегодня мы разыгрываем совершенно уникальный приз – человеческую жизнь. Такого в истории мировых лотерей еще не было! Продано 284 миллиона 963 тысячи 765 билетов! Главным выигрышем в сегодняшнем тираже станет лицензия на убийство, как у агента 007. Госпожа Собчак обязалась выписать на имя победителя лотереи президентское помилование за одно убийство без отягчающих обстоятельств. Таким образом, счастливчик безнаказанно, я повторяю, безнаказанно убьет любого человека на территории Российской Федерации по своему выбору! Вы не сможете причинять физические и моральные страдания избранной жертве, унижать ее по расовому или половому признаку – но сможете подойти к ней, влепить пулю в лоб по личным мотивам, и вам за это ровно ничего не будет! Ну, разве не круто?!»
Семенов уже начал нервничать, но тут картинка наконец сменилась.
Это было «Спокойной ночи, малыши!» – самая древняя передача на сначала советском, а потом и российском телевидении, разменявшая уже три четверти века. На экране панда Нихао что-то деловито втолковывала зайцу Степашке и козленку Рустему, то и дело разводя неуклюжими кукольными лапками. Оставалось надеяться, что она не разъясняет им правила Тотальной лотереи.
– О! – обрадовался Лобачевский. – Вот это тебя точно должно вштырить. Канал «Культура»! Такое дерьмо будешь смотреть, ископаемое?
– Да оставляй чего хочешь. Если без шансов вообще выключить.
– Ну, стало быть, канал «Культура». У нас в конторе один пряник зовет его «Ктулхура», и я с ним в целом согласен.