Аарон показал Елене большой складной нож, который он не без труда удерживал в громоздких перчатках.
– Я собираюсь взять пробы этого мха. У нас есть спектрометр, определяющий химический состав. Возможно, мы сможем понять, насколько местная «флора» похожа на земную.
Коричневый мох толстым слоем покрывал большие части потолка пещеры. Но лишь в одном месте, в противоположном конце этого зала, был участок мха у самого низа стены – так, что до него можно дотянуться рукой.
– После того, как мы исследуем мох, его надо будет поджечь. Мне не жалко ради этого даже остатка кислорода в воздушном фильтре «Центуриона». Любой химик знает, что пепел вещества может рассказать о его составе даже то, что не выявит при поверхностном анализе спектрометр.
Они пересекли зал, обнаружив в дальнем конце еще два широких, ведущих дальше вниз, туннеля. Аарон поднялся на плоский каменный выступ и ощупал заросли мха рукой. Его слой был глубже, чем казалось. Он погрузил руку в мох по локоть, но не смог достать до стены. Вытащив руку, он обнаружил, что она покрыта сине-зеленой липковатой жижей. Схватив выступающий кусок растительности, он сильно дернул его на себя. К удивлению, растения (или то, чем была эта коричневая масса) не поддались, словно они были приклеены к стене. Возможно, просто глубоко укоренились в ней. После еще более энергичной, но вновь неудачной попытки вырвать кусок мха, Аарон изо всех сил полоснул по растениям ножом, пытаясь отрезать как можно больший пучок.
Елена почувствовала мощный удар внутри своей головы. Как при давнем аварийном приземлении с парашютом, когда она со страшной силой ударилась спиной и затылком о землю. Боль была почти невыносимой. Она успела увидеть, как Аарон, видимо, получивший не меньший удар, выронил нож и неловко упал с небольшой высоты каменного уступа. Некоторое время, показавшееся ей почти вечностью, она изо всех сил пыталась прийти в себя. Запас кислорода пока еще был достаточным, но дышать, тем более после такого сильного удара по голове (точнее – внутри нее), стало тяжелее. Придя в себя, она бросилась на помощь к коллеге. Израильтянин лежал, подавая признаки жизни, но лишь что-то бессвязно бормотал в микрофон с закрытыми глазами. Мужское тело в скафандре весит много, но Елене помогала низкая марсианская гравитация. Она взяла Аарона за руки и медленно потащила к «Центуриону». Но, сделав всего несколько шагов, в изумлении остановилась.
Картина, внезапно открывшаяся перед ней, была не похожа ни на что, виденное человеком.
Из глубины одного из рукавов пещеры начали один за другим вылетать шарики, похожие на небольшие пузыри мыльной пены. Почти прозрачные, они слабо светились изнутри то голубоватым, то синеватым светом. Скоро их собралось больше сотни, и, вылетая из туннеля, они безумным хороводом в форме почти правильной спирали кружились вокруг двух землян. То и дело некоторые из них соприкасались с прозрачным шлемом скафандра Елены. От каждого такого соприкосновения у нее перед глазами разлетались микроскопические всплески золотистых искр. Из соседнего туннеля тем временем полетели другие светящиеся объекты. Они были значительно крупнее, величиной с мяч, имели полупрозрачную пористую структуру, светились ярко-зеленым и перемещались еще быстрее. Затем голубоватые «мыльные» пузыри и зеленые «губки» начали перемешиваться друг с другом, сплетаясь в почти цельную, заполняющую все видимое пространство сверкающую субстанцию. Сверху на них начали падать тяжелые капли неизвестной темно-бурой жидкости. Или астронавтам это просто казалось. В ушах Елены раздался пронзительный звон на сверхвысокой, едва слышимой частоте. Голова закружилась, и она внезапно потеряла силы, не чувствуя ни ног, ни рук. Но непонятным образом Елена все еще стояла, а окружавшая субстанция словно мягко поддерживала ее, не давая упасть. В голове стремительно проносились картинки. Глазами она видела только невероятный пестрый разноцветный хоровод огней вокруг себя. Но, когда глаза закрывались, перед ее внутренним взором проносились совершенно другие, удивительные картины. Похожее происходило, когда она лежала под наркозом и хирурги собирали ее позвоночник по кусочкам.
Быстро меняющийся зрительный ряд ярких картинок был хаотичным, нестройным. Но что-то разглядеть в нем все-таки удавалось. С закрытыми глазами, словно в негативе, она видела очертания Долины Маринера, уже хорошо знакомые ей. Но каньон был другим. Вдоль его стен текли бурные потоки воды, а посередине возвышались отдельные высокие деревья, похожие на земные секвойи. Затем, словно в калейдоскопе, она увидела огромные каменные формации, но не естественного происхождения, а явно со следами искусственной обработки. Внезапно картинка словно стала раскалываться на части: она наблюдала за огромными взрывами, образующими гигантские воронки, хаос, разрушение, и за камнями, отовсюду летящими по раскаленному, горящему воздуху.
Затем картинки исчезли. Странный световой хоровод вокруг нее стал замедляться. Субстанция быстро рассеивалась, ее остатки просто поднимались к потолку зала пещеры и как будто растворялись в невидимых порах. Не прошло и минуты, как все исчезло без следа. Елена снова обрела чувствительность тела. Почему-то все оно сильно болело, словно после тяжелой, почти предельной физической нагрузки. Собрав все силы, она снова потащила Аарона к вездеходу. Ученый понемногу приходил в себя. Он по-прежнему бормотал что-то, не открывая глаз, но его речь становилась более осмысленной. Елена тяжело дышала и считала про себя шаги, дававшиеся ей с большим трудом. Костюм из тонкой облегающей материи под скафандром насквозь промок от пота. Она понимала, что нет смысла тащить Аарона. Ведь скоро все они все равно погибнут. Но сдаваться было не в ее характере даже в такой отчаянной ситуации. «Центурион» уже находился совсем близко, всего шагах в десяти, когда она внезапно почувствовала болезненный удар в спину. Точнее, несколько ударов или уколов одновременно.
Обернувшись, Елена увидела стремительно летящие по направлению к ней и к вездеходу черные точки. Некоторые из них, врезаясь в скафандр, шипели как расплавленные кусочки угля. Их удары в скафандр можно было терпеть, но, когда она обернулась, один из шипящих угольков больно ударился в шлем в районе носа. На поверхности шлема образовалась тонкая трещина. Еще несколько таких поражений, и герметичность скафандра будет нарушена, что означает смерть. Аарон, пришедший в себя от ударов, задевавших и его, наконец с трудом встал на ноги, и они вдвоем, почти бегом, из последних сил скрылись в кабине «Центуриона». Рассказывать Кевину об их злоключениях не было времени. Елена взяла квантовый коммуникатор, чтобы передать на Землю срочное сообщение.
– Хьюстон, прием. Марс обитаем. На нас совершено нападение. Со мной пытались войти в контакт. Биологические формы жизни – предположительно коричневый мох в пещере и неопознанные небольшие светящиеся объекты. Их происхождение и тип биологической жизни – неизвестны.
Черные точки еще недолго обстреливали кабину «Центуриона» снаружи, оставив на ней десяток-другой темных пятен. Затем все стихло. Казалось, что ни один контакт с местной формой жизни (если это была жизнь) в этой таинственной марсианской пещере не длился дольше нескольких минут. Вскоре и темные точки на стекле кабины вездехода необъяснимым образом исчезли.
– Аарон, ты как?
– Меня свалило чем-то вроде страшного удара электричества. Боль, которую я почувствовал, была неописуемой. Потом, когда ты тащила меня, я видел какие-то яркие картинки в голове.
– Каньон с деревьями и водой?
– Нет, скорее это было видение неизвестного красного подземного ада. Ужас в чистом виде.
Знак с изображением двух зеленых деревьев на приборной доске «Центуриона» погас. Это означало, что энергия для работы воздушного фильтра закончилась. Остаток своей жизни – час или около того – трое астронавтов должны были провести, не снимая скафандров.
Кевин передал на Землю, что больше экипаж «Центуриона» предпринять ничего не может, и им остается лишь достойно встретить смерть – медленную, мучительную, от нарастающей гипоксии.
На коммуникаторе неожиданно высветилось ответное сообщение NASA. Видимо, они получили и обдумали сообщение Елены, переворачивавшее все земные представления о зарождении жизни.
– Попросите помощи. Еще раз: попросите помощи.
Кевин и Елена с удивлением переглянулись.
– Помощи? У кого?
– У них. Вы передали, что встретили неизвестные формы жизни. Транслируйте им, что вам срочно нужна помощь.
Если бы эта беседа велась при помощи обычных радиосигналов, то после обмена этими репликами, с учетом задержек времени по четверти часа, астронавты были бы уже мертвы. Но короткие фразы, зашифрованные спутанными фотонами, мгновенно переносились от Марса к Земле и обратно.
– Хьюстон, о чем вы говорите? Как «транслировать»? Куда, кому? Что именно?
– В оболочку «Центуриона» встроен цифровой экран. Напишите на нем просьбу о помощи.
– На каком именно из марсианских диалектов? Вы серьезно?!
– Для начала попробуйте английский. Затем азбуку Морзе. Потом другие языки. Шанс – один из миллиона, но надо попробовать.
Елена лихорадочно перебирала варианты.
– Аарон, ты же ученый, придумай послание.
– Я не знаю. Мне вспоминается то, что ты собиралась сказать, перед тем как ступила на Марс. «Мы пришли с миром» и так далее.
– Хорошо. Сообщение должно быть кратким. У нас нет времени. «Мы прибыли на Марс с миром. Мы – в огромной опасности. Помогите! Спасите наши жизни!!!»
Кевин поморщился.
– Мы что, верим в сказки? Хотя какая разница. Все равно нечего терять.
Придуманный текст раз за разом высвечивался на световом табло. Для усиления эффекта, тратя последние резервные запасы энергии, Кевин включил звуковой сигнал. Бортовой компьютер перевел это сообщение на пятнадцать самых распространенных языков Земли.
В первые минуты ничего не происходило. Затем пространство пещеры начало медленно наполняться желтыми светлячками, которых астронавты наблюдали в самом начале, сразу после того, как заехали в этот зал на свою погибель.