Но, продолжая всматриваться в карту, Чель не сомневалась, что некоторые обстоятельства, описанные в кодексе, странным образом совпадали с историями и легендами, которые она уже слышала прежде: например, с устным преданием о правителе, уничтожившем свой город.
— И еще ведь была так называемая троица основателей, — напомнила она Патрику. — Согласно легенде, первыми жителями Киакикса стали трое городских жителей, бежавших в джунгли.
— Но мне казалось, что ты никогда не верила в затерянный город. Считала его всего лишь мифом.
— Не существует никаких доказательств ни за, ни против. — Чель почему-то перешла на шепот. — У нас есть только история, которую местные жители поколениями передают из уст в уста, и свидетели, утверждающие, что сами видели город, но не могут ничем подтвердить этого.
— Один из них — твой дядя, верно? — вспомнил ее прежние рассказы Патрик.
— Точнее, двоюродный брат отца.
Более тридцати лет назад Чиам Ману ушел из Киакикса и больше недели пропадал где-то в джунглях. Вернувшись, он заявил, что нашел затерянный город — тот самый, из которого, если верить легенде, пришли их предки. Но Чиам ничего не принес с собой и отказывался показать, в каком направлении находился этот город. А потому поверили ему лишь немногие. Большинство же открыто насмехалось над ним, называя лжецом. Всего через несколько недель правительственные войска убили его, и правду похоронили вместе с его телом.
— А как насчет Волси? — продолжал расспросы Патрик. — Думаешь, он мог сам быть из Киакикса?
Чель вздохнула:
— Все, что он успел рассказать о своей деревне, вполне подходит к описанию Киакикса… И еще, наверное, трехсот поселений по всему Петену.
Патрик положил ладонь поверх ее руки.
— Невероятное совпадение, правда? — Он склонился ближе, и Чель почувствовала аромат его любимого мыла с экстрактом сандалового дерева. — Эта книга на тебя как с неба свалилась в разгар самых непредсказуемых событий. Просто не верится, что такое возможно.
Чель не сводила глаз с монитора компьютера. В к’виче не было слова, означавшего «совпадение», хотя не только в переводе заключалась суть проблемы. Когда некие события случались одновременно или имели одинаковые последствия, ее народ использовал другое понятие. И это было то самое понятие, о котором отец Чель писал в последнем послании из тюрьмы, уже предчувствуя близкую смерть: ч’умилаль.
Судьба.
12.19.19.17.13–14 декабря 2012 года
19
Вскоре после шести утра, оставив Дэвиса и Тэйн заканчивать обсуждение последних деталей их секретного плана, Стэнтон вышел на пустой променад, чтобы стать участником проводившегося с помощью мобильных телефонов по громкой связи совещания с участием правительственных чиновников из Лос-Анджелеса, Атланты, Вашингтона и других городов страны. Солнце еще только показалось над океанским горизонтом и не успело начать прогревать воздух, а потому в джинсах и тонкой рубашке с короткими рукавами Стэнтону было слегка зябковато. Кроме шипения небольших волн, набегавших на берег, слышался только еще один звук — стрекотание винта вертолета, пролетавшего где-то далеко и потому невидимого отсюда.
Отвлекшись ненадолго от обсуждавшихся сначала процедурных вопросов, Стэнтон с удивлением заметил небольшую группу мужчин в защитных козырьках, усевшихся в расставленные по кругу шезлонги прямо у кромки воды. Он не сразу даже сообразил, кто мог осмелиться устроить здесь встречу в нарушение строжайшего запрета. А потом понял — эти люди сидели в точности на том месте, где всегда собиралось местное мужское отделение общества «Анонимных алкоголиков». Их встречи часто происходили на рассвете, и, как ни был он удивлен зрелищем, Стэнтон все же порадовался, осознав, что бывают мероприятия, явка на которые обязательна при любых обстоятельствах. Что бы ни случилось!
— Мощностей не хватает, чтобы удовлетворить спрос, и уже начались сбои в работе, — слышал он между тем голос заместителя начальника ФЕМА[29]. — А без электричества скоро перестанет функционировать водопровод.
Лос-Анджелес уже не первое десятилетие балансировал на грани энергетического кризиса. А теперь, когда половина населения города страдала реальной или чисто нервной бессонницей, освещение в домах, телевидение и компьютеры не выключались круглые сутки. То и дело в разных районах происходили сбои. Потребление воды тоже многократно увеличилось. Еще неделя, и она перестанет литься из кранов.
— А какие меры принимаются для поиска умерших? — нарушив субординацию, спросил Стэнтон. — Во многих домах по всему городу уже сейчас наверняка лежат разлагающиеся трупы.
— Пока мы лишь организовали их доставку в единый морг, — ответил кто-то с незнакомым голосом — так много правительственных бюрократов были вовлечены сейчас в процесс принятия решений.
— Всего через несколько дней их будут тысячи, — сказал Стэнтон, который знал, что уже к этому моменту по всему городу насчитывалось восемь тысяч только установленных жертв ФСБ. — У вас нет ни оборудования, ни снаряжения, чтобы справиться с биологической угрозой такого масштаба, и безопасность медицинских работников не может быть обеспечена в полной мере.
— Но что-то же делать надо, — вмешалась Каванаг. — Поверьте, мне очень не хочется прибегать к такой мере, но я начинаю думать, что пора дать людям рекомендации самим укладывать тела умерших в ванны и заливать кислотой для ускорения полного разложения.
Начальница Стэнтона находилась сейчас в помещении закрытого по случаю кризиса почтового отделения в восточном Лос-Анджелесе, где разместился временный штаб ЦКЗ. Помимо ее воли голос Каванаг выдавал, какой дорогой ценой обходилось все происходящее для нее самой. Уже к этому времени 42 сотрудника ЦКЗ были инфицированы, а Стэнтон знал Каванаг достаточно хорошо, чтобы понимать — всю вину она в душе возлагает только на себя. Ведь она лично отбирала персонал, который командировали из Атланты для того, чтобы справиться со вспышкой болезни.
Когда совещание подошло к концу, Стэнтон улучил момент и попросил своего босса задержаться на связи. Так или иначе, он, Дэвис и Тэйн в течение следующих суток начнут применять антитела. План уже был окончательно разработан. Но если бы ему только удалось убедить Каванаг, что это единственно правильное решение, они бы получили доступ к значительно более многочисленной группе больных и к тому же действовали бы на законных основаниях.
— Ты же понимаешь, Эмили, что карантин не герметичен, — сказал он. — Скоро разговоры о трупах в ваннах уже придется вести по всей стране. Нам необходимо обсудить возможности лечения.
— Мы уже все обсудили, Габриель.
— Но я просто вынужден повторить это снова. Мы могли бы приступить к применению экспериментальной терапии с помощью антител уже очень скоро, если бы начали готовиться к этому незамедлительно. Потребуется всего день или два. — Он через плечо бросил взгляд на свой дом, не желая даже воображать себе реакцию Каванаг, если бы она узнала, что там уже получают антитела, пока она беседует со Стэнтоном. Но он знал — если антитела сработают и это будет доказано, ей ничего не останется, как на все согласиться.
Вертолет совершал новый круг, теперь уже гораздо ближе, если судить по звуку двигателя.
— Хорошо, я еще раз поговорю с нашим директором, — сказала Каванаг после паузы. — Быть может, нам удастся убедить Белый дом издать особое постановление и временно приостановить действие ограничений, наложенных ФДА.
— Но ФДА будет вставлять нам палки в колеса, чем они обычно и занимаются.
— Не надо делать из них врагов, Габриель. Мы все сражаемся на одной стороне.
Стэнтон дал отбой, расстроенный нотками безнадежности в ее голосе. Каванаг не оставляла ему выбора. Он хотел вернуться внутрь, но его телефон снова подал сигнал вызова.
— Вы что-нибудь нашли? — спросил он вместо приветствия.
— Доктор Стэнтон? Это Чель Ману.
— Я знаю. Вам удалось найти что-то новое?
— Простите, да, удалось. Это может быть полезно. Очень полезно.
До чего же приятно было ему услышать сейчас энергичный голос, в котором звучало нечто похожее на оптимизм!
— Это очень хорошо, — сказал Стэнтон. — Выкладывайте подробности.
Слушая сбивчивый рассказ Чель о широте, на которой должен был лежать древний город, и о его близости к деревне, где родилась сама Ману, Стэнтон не понимал, как к этому отнестись. Он вынужден был ей верить. Все, кто знал эту женщину, считали ее специалистом экстра-класса. И все же каждое ее новое открытие казалось более невероятным, чем предыдущее. Все в ее работе, да и в ее жизни, тоже постоянно вращалось по странному замкнутому кругу.
— Почему же вы сразу не определили, что Волси мог быть из вашего селения? — спросил Стэнтон.
— Мы знали, что он из Петена, — ответила Чель. — Но тогда не было никаких оснований связывать его с Киакиксом. К тому же он нас очень боялся и не хотел уточнять, откуда именно он родом.
— Вы можете перепроверить информацию, прежде чем мы предпримем дальнейшие шаги?
— Я уже это сделала. В Киакиксе нет ни одного телефона. Мне пришлось позвонить двоюродному брату. Он живет в Гватемала-Сити, но часто посещает в деревне своего отца. Я попросила его взглянуть на фотографию, размещенную вами в Интернете, и он узнал Волси.
Теперь звуки винтов раздавались практически над головой Стэнтона. Он поднял взгляд и увидел не один, а сразу два вертолета. На небольшой высоте они направлялись в сторону пляжа. Один из них был огромным и, судя по виду, принадлежал военным. Второй же — совсем маленький, с четырьмя креслами под стеклянным колпаком. Уже через несколько секунд оба предельно сблизились и зависли над берегом. Никогда прежде не наблюдал Стэнтон с променада за столь странной сценой, и зрелище оказалось весьма красноречивым.
Встреча «Анонимных алкоголиков» завершилась неожиданно — мужчины вскочили на ноги, прикрывая лица от тучи песка, поднятой винтами. Наконец оба вертолета приземлились примерно в ста ярдах от Стэнтона, и из военной машины выпрыгнули пять человек в камуфляже с автоматами наперевес. Они подбежали к частному вертолету и вытащили из кабины молодого пилота, мужчину лет шестидесяти и рыжеволосую женщину, которой едва ли было больше тридцати пяти лет от роду. На джентльмене были безукоризненный блейзер и брюки, словно он направлялся на деловую встречу. Рыжая