— Нет! Не вздумай! — порывисто вскочил я из кресла.
— Что такое? — удивился автомат.
— Ты не имеешь права! Это мой телевизор, я его купил!
— В таком случае подпишите договор, подключите к нему кабель и воткните вилку в розетку.
— А если я не хочу подключать кабель или втыкать вилку? Если он мне нравится таким, какой он есть, в виде мебели? В конце концов, это мой телевизор!
— Странно, — задумчиво протянул автомат и добавил, будто разговаривал сам с собой: — Зачем телевизор, если его не смотришь?
— А это уже мое дело, личное и суверенное! Никто не имеет права указывать мне, когда мне включать телевизор, а когда выключать.
— Оно, конечно, так… — засомневался автомат. — Простите, господин Васильев, но подобного прецедента на моей памяти еще не бывало. В чем выражается ваше нежелание пользоваться телевизором?
— Я так хочу!
— Это не ответ. Уточните, пожалуйста!
— Я… я его… — Я в растерянности покрутил головой. — Я его вместо стола использую!
— Это как?
— Запросто! Всю жизнь мечтал иметь стол в виде телевизора. Это преступление?
— Невероятно!
— Возможно. Но это мое личное дело.
— Да-да, конечно. Разумеется. Только…
— Ну что тебе еще?
— Как быть с гарантийным обслуживанием?
— Вы обслуживаете столы?
— При чем здесь столы? Вы у нас покупали телевизор, а не стол.
— А использую я его как стол. Значит, это стол.
— Невероятно! — снова повторил автомат. — Но что же в таком случае мне делать?
— Оставить меня наконец в покое! — грубо бросил я в трубку и с силой вдавил кнопку «Отбой вызову».
Я был уверен, что этим все не закончится. Автомат, разумеется, очухается, переварит сказанное мной, разберется и опять возьмется донимать со своим договором.
Побегав из угла в угол, я остановился у окна и невидящим взглядом уставился во двор. Текли минуты, но звонка все не было. И когда я решил, что все позади, телефон вдруг опять пискнул.
Я решительно повернулся к нему, схватил со стола и поднес к уху.
— Чего тебе надо от меня, проклятый автомат?! — в ярости бросил я в трубку. — Это безобразие, я буду жаловаться.
— Господин Васильев? — раздался в трубке совершенно незнакомый и очень приятный женский голос.
— Ох, извините, — пробормотал я. — Я думал…
— Ничего страшного, — кокетливо заметила дамочка на том конце провода. — Я вас понимаю.
— Понимаете?
— Конечно! Такая эпопея вокруг сущей безделицы.
— Вы все знаете? — ошалело пробормотал я. — Кто вы?
— Я — автоматический представитель компании «Лайт Пэс». Вы приобрели телевизор, изготовленный нами. И мы очень рады…
— Постойте, — прервал я словоизлияния оцифрованной дамочки, — опять автомат? Да что же, людей на земном шаре меньше стало, что я вынужден общаться с бездушными железяками?
— Простите, господин Васильев, но ваше плохое настроение вовсе не дает вам права оскорблять меня! Я, к вашему сведению, вовсе не железяка, как вы выразились, а искусственный интеллект.
— А я хочу естественный! Имею я право?
— Зачем?
— Как — зачем?
— Зачем вам естественный? Думаете, он лучше справится с моими обязанностями и сможет одновременно обслужить тысячи человек?
— Да… то есть, нет… Я не знаю! — вспылил я. — Да и какое это имеет значение? Клиент всегда прав, не так ли?
— Совершенно с вами согласна, господин Васильев.
— И как ваш клиент я требую…
— Прошу прощения, но сначала вынуждена попросить вас подписать договор.
— Э-э… — почесал я затылок. Эта «дамочка» оказалась более настырна, чем предыдущий звонивший. Более настырна, более сообразительна, более языката, и к тому же явно не собиралась давать мне спуску.
— Вас что-то смущает?
— Нет… То есть, да.
— Что именно?
— Договор. Я не хочу его подписывать.
— Почему?
— Так, — повел я плечами. — Не хочу, и все. Я заплатил деньги за стол — тьфу-ты! — за телевизор, и все, баста! Он мой и только мой, и ничего я больше подписывать не буду.
— Ваше право, — отозвалась дамочка. — И совершенно незачем так нервничать.
— Как? Вам не нужен договор?
— Он нужен вам.
— Мне?
— Конечно! Он позволяет вам держать дома сертифицированную технику, обладающую интеллектом. Это как домашнее животное, понимаете?
— Не совсем, если честно, — я устало опустился в кресло и провел ладонью по лицу.
— Согласно закону, если вы приобрели технику, обладающую интеллектом, то вы несете за нее ответственность, а мы по договору гарантируем ее исправность и работоспособность. Нет договора — нет гарантий. В этом случае вся ответственность за возможные последствия ложится на вас.
— И чем мне это грозит?
— Ничем особым, разумеется. Только, если вы не подпишете договор, в вашем досье появится отметка о наличии у вас несертифицированного товара, обладающего интеллектом, и вы будете обязаны за свой счет ежемесячно проводить его диагностику.
— Это… это вымогательство! — задохнулся я от подобной наглости.
— Подпишите договор, подключите телевизор, и никакой лишней траты ваших средств не произойдет.
— Вы меня запугиваете?
— Я вам разъясняю ваши права и обязанности.
— Но я не использую его как телевизор!
— Знаю, мне уже передали, и все же…
— И меня совершенно не интересует его интеллект. Я вообще отрезал ему вилку!
— А вот этого не стоило говорить.
— П-почему? — сглотнул я опомнившись. И как мне только в голову могло прийти ляпнуть подобное.
— Потому что он на гарантии.
— Простите! — одернул я всезнающую даму. — Мой телевизор, то есть, стол ни на какой гарантии не числится, поскольку я не подписывай договор.
— Вы правы. Но вы препятствуете исполнению телевизором своих обязанностей!
— У него одна обязанность — ждать, когда я захочу его включить. А я не хочу этого делать!
— Почему? — терпеливо уточнила дама.
— А он меня уже достал своим умничаньем!
— Получается, вы его все-таки эксплуатировали?
— Да! Но потом сделал из него стол.
— Это не имеет большого значения, что вы там из него сделали впоследствии. Главное, что вы его включали.
— И что же из этого следует?
— Из этого следует, что мы вправе отказать вам в продаже этого телевизора, поскольку вы зверски обошлись с умной техникой.
— Что за бред?!
— Это вовсе не бред. Вы препятствуете ее работе, используете не по назначению, наносите ей физический ущерб — и все только потому, что вас не удовлетворила работа данного устройства.
— А что мне, по-вашему, оставалось делать, если это… чудовище не давало мне смотреть передачи, засыпало меня дурацкими советами, рекомендациями и совершенно нелепыми вопросами, ввело меня в ненужные траты и еще и угрожало?
— Вам оставалось вызвать представителя магазина. Он обязательно помог бы вам произвести настройку оборудования.
— Настройку? — не поверил я своим ушам. Даже оторвал мобильник от уха и зачем-то поглядел на темный узкий экран.
— Конечно! Вы что же думаете, такой сложный прибор не имеет никаких настроек? К вашему сведению, у него имеется очень тонкая настройка под каждого конкретного клиента.
— Я думал… — у меня закружилась голова.
Дамочка терпеливо ждала продолжения фразы ровно полминуты, но оно так и не последовало.
— Господин Васильев? — наконец спросила она.
— Я здесь, — хрипло отозвался я.
— Вам нехорошо?
— Нет-нет, все в порядке, — поспешно заверил я ее.
— В таком случае я вынуждена инициировать разрыв купли-продажи. Сейчас к вам прибудет сотрудник магазина…
— Не получится.
— Почему?
— У меня украли телевизор.
— Как это? — удивление дамочки оказалось неподдельным.
— Очень просто. Я вышел по делам, а когда вернулся домой — телевизора нет.
На этот раз ждать полминуты пришлось мне.
— Вы, верно, пошутили? — наконец очухалась имитация женщины.
— И в мыслях не было, — устало вздохнул я.
— Вы же сказали, что отрезали ему провод питания и используете в качестве стола?
— А что мне, по-вашему, оставалось говорить, когда меня донимают с этими чертовыми договорами едва ли не каждую минуту и постоянно грозят страшными карами?
— Нужно было сообщить все, как есть и вызвать полицию!
— Не надо полицию! — в ужасе подался я вперед и застонал, закусив указательный палец.
— Почему?
— Он меня пришибет.
— Кто?
— Полицейский.
— Вы серьезно?
— Я похож на шутника?
— В таком случае выходит превышение должностных полномочий лицом, находящимся при исполнении.
— Да не было никаких превышений! Только если он придет ко мне в четвертый раз…
— Кто?
— Полицейский!
— Почему в четвертый?
— А потому что он сегодня уже три раза у меня был, и я боюсь, он окажется — как бы это сказать помягче? — несколько недоволен.
— Но он при исполнении! Какое это имеет значение?
— Для вас, разумеется, никакого. Только я больше не собираюсь сегодня общаться с полицией. И так уже пять раз.
— Вы же говорили, три?
— Три — с капитаном Березовским, и еще два — с этим, как его… Войцюком, из ДПС!
— Тяжелый день? — посочувствовала «дамочка», словно и вправду была живой и отлично понимала, о чем идет речь.
— Вроде того.
— Но ведь произошла кража!
— Ну а вам-то какое до этого дело? Это же у меня украли, это я деньги потерял. И нервы.
— Нам тоже не все равно, между прочим! Это незаконное владение техникой нашей марки, обладающей интеллектом.
— Ну и что? — вяло отозвался я. Я уже настолько измучился за сегодня, что на меня навалилась внезапная апатия. — Ему же хуже.
— Кому?
— Вору.
— Почему?
— А вы сами попробуйте этот телевизор спокойно посмотреть хоть пять минут, тогда узнаете.
— А что такое?
— Я ничего больше не скажу. Молчание — золото!
— Но вы высказали претензию к нашему высококачественному товару, заявили о краже, порче имущества и использованию его не по назначению! И при этом отказываетесь давать пояснения?