— А ты кто такой, чтоб мне указывать, птица неведомая? — пуще прежнего разозлился я. — Вали отсюда, пока лопасти нафиг не пообрывал!
— А вы все такой же грубиян, господин Васильев.
Мне почудились в голосе этого аппарата знакомые обертона. Позабыв про телевизор, я повнимательнее пригляделся к парившему в воздухе аппарату. Хотя он и был покрыт белой краской, но на его нижней части краска местами отстала, и в прорехи проглядывал зеленый листок.
— Ты? — охнул я, наощупь ища стул, чтобы грохнуться на него. — Откуда?
— Отвечаю по порядку: я, оттуда.
— Да как ты сюда вообще попал? — я наконец нащупал стул и опустился на него, опираясь рукой на спинку.
— За вами пришел. Только тихо, ведите себя спокойно, естественно и смотрите телевизор.
— Да не буду я его смотреть!
— Вы должны его смотреть! Это мы устроили ваши адаптационные процедуры, чтобы вы поскорее вышли отсюда.
— Мы? Кто это — мы?
— Мы — это мы, — не стал вдаваться в подробности квадрокоптер, но, помолчав, шепотом добавил: — БОБИР.
— Какой еще бобер?
— Да не бобер, а БОБИР — Бескомпромиссная Организация по Борьбе с Искусственным Разумом!
— Знаешь, я думал это сумасшедший дом для людей, а тут, оказывается, и дроны лечатся.
— Вы о чем это? — поближе ко мне подлетел квадрокоптер.
— Да о тебе, о чем же еще, — хмыкнул я. — Неудачно приземлился или заряд во время полета закончился?
— Я бы попросил вас, господин Васильев!.. — начал было возмущенно напирать на меня квадрокоптер.
— А нечего меня просить. Лучше скажи, чего тебе от меня опять понадобилось?
— Вы понадобились.
— Зачем же это. Подзарядиться опять хочешь?
— Бросьте вы уже свои шутки. Я вам серьезно говорю: вы нам нужны!
— А вы мне — нет, — отвернулся я к телевизору, потому как заметил, что кто-то топчется у дверей в процедурную. Похоже, Ниночка действительно наблюдала за мной в монитор, встроенный в стену. — И дай мне уже спокойно телевизор посмотреть.
— Правильно, смотрите, — неожиданно согласился со мной квадрокоптер посторонившись.
— С чего это вдруг? — не оборачиваясь к нему, спросил я.
На экране белочки, распушая хвосты и судорожно подергивая ими, приступили к главному.
— Они должны видеть, что вы адаптировались.
— Ни-ког-да! Слышишь?
— Да слышу я. И совершенно незачем так кричать.
— Тогда отвянь.
— Вы отказываетесь помогать нам?
— Да. Вы ненормальные. И ты, и твой бобер или как там его.
— БОБИР!
— Во-во.
— Вы неправы, господин Васильев. Это серьезная организация, состоящая из очень умных людей.
— Во главе с квадрокоптером?
— Нет, — сухо отозвался дрон. — Я вообще случайно к ним попал, после того как вас взяли. Не успели они вас перехватить — полиция раньше обнаружила.
— Угу, а говорил, что серьезные.
— Это правда.
— Кстати, скажи мне, любезный, на кой ты телефон мой приволок?
— Ну я… это… подумал, — стушевался квадрокоптер, немного потеряв в высоте полета.
— Больше не думай, я тебя очень прошу.
— Хорошо, хорошо, — поспешно согласился со мной тот. — Но все же, что вы решили?
— Все равно не хочу. Нас и здесь неплохо кормят.
— А там не столовая, кормить вас, — похоже, квадрокоптер воспринял мою последнюю фразу на полном серьезе.
— Тем более, — сказал я и развалился на стуле зевнув. Оказалось, под монотонное бубнение телевизора очень неплохо засыпать.
— Но вас все равно скоро выпишут, — квадрокоптер решил не сдаваться без боя.
— Не выпишут, — отмахнулся я от него.
— Ну, разумеется! Вы думаете, вечно будете им мозги крутить, прикидываясь душевнобольным?
— А я и есть душевнобольной. Как увижу тебя или вот этот ящик, в душе все вот так ворочаться и болеть начинает, — повозил я кулаками по груди.
— Неправда!
— Насчет это ящика? — кивнул я в сторону немного притихшего телевизора. Молодец — уважает!
— Насчет меня.
— Слушай, ну чего ты ко мне пристал?
— Вы нам нужны!
— Ты повторяешься.
— И еще тысячу раз повторю.
— Валяй, — я опять зевнул, еще шире и прикрыв рот ладонью, — только со счета не сбейся.
— А мы так старались… — совсем по-человечески расстроился квадрокоптер, сделав полукруг у меня над головой.
— Чего это вы старались?
— Сервер больничный взламывали, подделывали вашу карту. Я вот даже согласился перекраситься.
— Тебе-то какое с того расстройство?
— Терпеть белый цвет не могу!
— Так ты же не видишь себя.
— А зеркала?
— Да, об этом я не подумал. Что ж, значит, ваша жертва — или старания? — была напрасна. Я сейчас разобью этот чертов телевизор и опять заживу спокойно.
— Не получится.
— Эт-то еще почему?
— В таком случае вас завтра пристегнут к стулу ремнями. А телевизор новый поставят.
— Меня нельзя бить! — влез в разговор телевизор, но я угрожающе зыркнул на него, и тот заткнулся.
— Да ты чего, совсем ополоумел? — привстал я со стула, обернувшись к квадрокоптеру.
— Нет, но вы нам нужны.
— Да на кой я вам сдался-то?
— Вы умный.
— Ну, спасибо! Утешил. А может, я дураком быть хочу? Дуракам больше везет. И живется спокойнее.
— А вы хотите жить спокойно и быть дураком?
— Ох, как же ты мне надоел! — я хлопнул себя ладонью по лбу. — Ну, хорошо, расскажи, чем же вы там занимаетесь в своем «бобре»? А то ведь не отвяжешься. Телевизор, сделай-ка звук немного погромче.
— С радостью, хозяин! — мгновенно отозвался телевизор и немного увеличил громкость.
За дверью удовлетворенно шаркнули туфельки и зацокали прочь.
Квадрокоптер, выждав немного, подлетел к самому моему уху, едва не касаясь волос гудящими пропеллерами, и быстро затараторил мне в ухо.
Чем больше я слушал его, тем более одолевала меня дремотная скука, и мой, в общем-то, позитивный настрой скатывался в меланхолию — только революционеров мне и не хватало для полного счастья! Ну, сами посудите, разве можно бороться с системой? Не с отдельным человеком, не с отдельно взятой умной машиной, а с целым электронным организмом, запустившим свои ощущала и щупальца в человеческое сообщество. Насколько наивна сама идея в принципе добиться чего-то в этом пропитанном отравляющим духом машинного главенства обществе, затормозить бешено вращающийся маховик пропаганды против здравомыслия, на благо всему, кроме самого человека.
А квадрокоптер все бубнил и бубнил, не переставая. Я уже не слушал его, глядя поверх телевизора в хмурый день, бросавший крупные капли на оконное стекло. И так мне стало тоскливо, что я едва не взвыл. Хотелось выбежать на улицу пробежаться босиком по теплым лужам, расплескивая воду, подставить лицо дождю, поймать губами капли…
Улица… Сколько я уже не был на улице? Два месяца? Три? Я уже давно потерял счет бесконечным однообразным дням. И вдруг я понял, осознал всем своим естеством, что больше не могу прятаться, не желаю. Хочу вырваться на свободу из этого кошмарного мира поломанных, истерзанных душ, вырваться любым способом. И я сделаю это!..
— Господин Васильев? — вернул меня к действительности голос квадрокоптера.
— А? — очнулся я, расслабленно опустив напряженные плечи.
— Вы меня вообще слушаете?
— Очень внимательно, — с серьезным видом кивнул я.
— С трудом верится, — проворчал квадрокоптер.
— Нет, правда! Меня заинтересовал ваш бобер.
— БОБИР! — укоризненно повел объективом квадрокоптер.
— Тем более! Я решил, ты прав, — с жаром заверил я его. — Хватит томиться в этом душном каземате! Хочу свободы и действия, хотя даже не знаю, что это такое, — я вскочил со стула. — Ты должен меня вытащить отсюда, слышишь? Просто обязан!
— Да тише вы! Тише! — завертелся на месте квадрокоптер, озираясь по сторонам.
— Ничего не тише. Хочу на свободу! — рубанул я ладонью.
— Вас, господин Васильев, очень трудно понять: то вы хотите остаться здесь, то моментально меняете решение на совершенно противоположное.
— Мы, психи, все такие.
— Еще немного, и я точно поверю в вашу неадекватность, — с большим сомнением в линзах пригляделся ко мне квадрокоптер, вытянув в мою сторону свой телескопический объектив.
— Но ты обещал!
— Всему свое время. Не будем торопиться, — попытался охладить мой пыл дрон.
— Как это — не будем? Ты думаешь, я смогу выдержать тут еще хотя бы несколько дней? — задохнулся я от возмущения. — А ну, вытаскивай немедленно!
— Но я не могу! — развел механическими лапками квадрокоптер, для чего специально вытянул их из своего облезлого брюха. На пол посыпались мелкие чешуйки белой краски.
— А как же твой могущественный бобер? И не вздумай меня поправлять!
— И в мыслях не было.
— Вот то-то же! — я немного успокоился.
— Знаете, мне нужно подумать, посоветоваться с товарищами.
— Советуйся, — разрешил я. — Только сильно не тяни, слышишь?
— Да слышу я, слышу. А пока садитесь и смотрите телевизор.
— Это так уж необходимо? — бросил я хмурый взгляд на телевизор. Передача про белочек уже закончилась. Кто теперь на очереди? Ага, ледяная пустыня. Значит, или медведи белые, или тюлени какие-нибудь, или пингвины… Бедные, как они на льду, да еще на скользком. Впрочем, сейчас все узнаем…
— Садитесь. Да быстрее же! — завертелся возле меня квадрокоптер.
— Зачем это? — заколебался я.
— Сюда кто-то идет, вот зачем! — выпалил квадрокоптер, и я поспешно упал на стул. Вздохнул пневматический амортизатор; болезненно скрипнула спинка.
В тот же миг дверь отворилась, и в комнату вплыла Ниночка. Хотя какая это Ниночка, еще надо было разобраться.
Глава 2
— Ну, как вы тут, Васильев? — мило проворковала та, приближаясь к стулу.
— Вы знаете, отлично! — бодро отозвался я, отрываясь от экрана. — Очень прелюбопытная передача. Нет, серьезно! Природа, животные, и это самое — ух, обожаю!
— Серьезно? — Ниночка вскинула брови-ниточки.