— Как?! — взвыл винтами дрон, подскочив на пару сантиметров.
— А вот так! Не помню, и все тут. И вообще это не я был.
— Это были вы!
— Не кричи, — поморщился я. — И без тебя головка бо-бо.
— Ничего удивительного. Столько в себя влить этой отравы! А еще меня заставляли пить, — пожаловался он. — «Пей, а не то лопасти пооборву. И скажу, что так и было» — ваши слова?
— Кх… кха! — подавился я яичницей и зашелся кашлем. И вот же подлость: некому даже по спинке постучать.
Прокашлявшись, я утер выступившие на глазах слезы. Дрон молча наблюдал за мной.
— И что, у меня получилось напоить тебя?
— Нет, не получилось!
— Почему?
— А вы не нашли, куда самогон вливать. Зато от меня до сих пор несет так, что коровы шарахаются.
— Специально проверял?
— Я бы на вашем месте извинился, — не ответил дрон.
— Извини. Но откуда ты вообще взялся? Ведь не было тебя.
— Прилетел с задания, решил друга навестить. Навестил!
— Ну я же извинился!
— Это вы за то, что поливали самогоном извинились. А за бутылку?
— Какую еще бутылку?
— И это не помните?
— Хоть убей!
— Не буду я вас убивать, а только нехорошо это.
— Да говори ты толком! — взмахнул я вилкой с насаженной на нее полоской сала.
— Толком — это можно! Пока поливали, самогон закончился.
— Ну?
— Послали меня за самогоном.
— А ты?
— А где я его возьму? Я так прямо и сказал, а вы бутылку мне на объектив накрутили, чтоб лучше видел.
— Ха! — у меня немного поднялось настроение.
— Ничего смешного не вижу, — обиженно буркнул квадрокоптер, поведя объективом. — А у меня манипуляторы короткие, не дотягиваются. Свинство это!
— Свинство, — согласился я с ним. — Еще раз извини.
— Ладно, чего уж, — совсем по-человечески вздохнул дрон.
— Хороший ты мужик, отходчивый.
— А чего обижаться-то?
— Ты на что это намекаешь? — я перестал жевать.
— Сами знаете на что.
— Поговори мне еще, — погрозил я ему вилкой. — Рассказывай лучше, чего вчера было.
— Я вам не справочная, — дрон приподнялся с подоконника и перелетел на дальний от меня угол стола. — У Степана спросите, если…
— Что?
— Да так, ничего.
— Нет, ты уж рассказывай все как есть, если начал.
— А надо? — повел объективом дрон.
— Слушай, завязывай уже страх наводить. Есть чего сказать — говори, а нет — так помалкивай в тряпочку, — разозлился я. — Тоже мне, сейф перелетный.
— Сами вы…
Я покончил с яичницей, отодвинул от себя пустую тарелку, взял стакан с холодным морсом и откинулся на спинку стула.
— Вы что, и вправду ничего не помните?
— А чего бы я спрашивал, если б сам все знал.
— Странно… Ну, если так…
— Кончай уже мямлить и говори толком: где, кто, кого и чем?
— У леса, индеец, китайца, стрелой.
— В каком смысле? — у меня отвалилась челюсть, а из дрогнувшего в руке стакана на ноги пролилось немного морса, но я не заметил этого.
— В самом прямом. Вам стало любопытно, не утратили ли индейцы навыков стрельбы из лука. Индеец долго отнекивался, но после того как принял для храбрости, стал утверждать, что это у него в крови.
— А при чем здесь японец?
— Он не хотел пить.
— И индеец его… — охнул я.
— Да нет, это вы его. Напоили, я имею в виду. Из матрешек.
— Матрешек?
— Ну да. Японец купил матрешку на память о поездке, а вы сказали, что ее обязательно нужно обмыть. Каждую.
— Какой кошмар! — провел я ладонью по лицу.
— Да, да. Степан поддержал.
— Он хоть жив остался?
— Степан?
— Японец! — потряс я руками.
— Конечно! Только стал доказывать, что индеец никогда в жизни не попадет из лука в шишку даже с трех шагов. Тот обиделся.
— И? — я затаил дыхание.
— И дал в глаз арабу.
— Ну а араб-то здесь каким боком? — я чувствовал, как все больше косею с каждой минутой.
— Араб согласился с японцем. И еще что-то про огненную воду сказал, я в общем шуме не расслышал. Господин Васильев, а что такое «огненная вода»?
— Потом! — отмахнулся я от вопроса. — Ты рассказывай, рассказывай.
— А чего рассказывать-то? Чех потребовал прекратить безобразие и установить истину опытным путем. Лука не нашлось, и вы отправились в лес.
— Зачем?
— Странный вопрос, — крутанул винтами квадрокоптер, будто плечами пожал. — Лук делать — зачем же еще?
— Сделали?
— Да, только я не мог на это смотреть. Порча зеленых насаждений. Особо варварская, между прочим! — добавил он печально. — А стрелы из камыша нарезали. Перья пришлось у куриц соседских выдирать. Только они не хотели делиться перьями. Я про куриц, если вы не поняли.
— А дальше, дальше-то что? — подался я вперед.
— Дальше на шум сбежалось полдеревни, а вы дворами, дебильно хихикая, побежали к лесу. Индеец долго пытался натянуть лук и приметиться в шишку на сосне, но стрела у него постоянно уходила вбок или соскальзывала с веревки.
— Тетивы, — подсказал я, обгрызая ноготь на большой пальце правой руки.
— Да, спасибо. Индеец злился, вы со Степаном давали советы, а араб с японцем смеялись. А потом…
— Ну! — приподнялся я со стула.
— Да что вы так переживаете? Ничего страшного ведь не случилось.
— Знаешь, если ты сейчас же не расскажешь все до конца, страшное случится.
— С вами?
— С тобой!
— Грубый вы человек, господин Васильев, — обиделся квадрокоптер.
— Рассказывай! — рявкнул я, вскакивая со стула.
— Индеец разозлился окончательно, вскинул лук и выстрелил…
— В китайца! — задохнулся я от догадки.
— Нет, он выстрелил в шишку.
— Уф-фу, — я с глубоким облегчением провел пальцами по лбу. — Но при чем тут японец?
— Индеец думал, что целится в шишку, а на самом деле это было пчелиное гнездо. Большое и круглое. Ведь на дубах не растут шишки! И это гнездо упало японцу на голову.
— А японец? Что он?
— Ничего такого, только пчелы его немного покусали. А поскольку пчелы набросились на всех вас, то вы всей толпой побежали к реке.
— Зачем?
— Спасаться от пчел. Только араб плавать не умел.
— Утонул? — я почуял, как противный холодок ползет по спине.
— Да нет, самогоном отпоили и салом натерли.
— Салом?
— Ну да. Араб был весь бледно-синий и дрожал от холода, а вы сказали, что сало плохо пропускает тепло.
— Ну хоть все живы?
— Честно говоря, я не в курсе. Как раз после этого мне навернули бутылку на объектив.
— Мда, дела, — я, стыдливо отводя глаза, помял подбородок.
— Кстати, господин Васильев, вы не могли бы убрать с моего объектива горлышко.
— Горлышко? — я повнимательнее пригляделся к дрону и только сейчас понял, что мне казалось в нем странным. — Ох, прости! — я протянул руку и освободил объектив несчастного аппарата от отбитого бутылочного горлышка. — Чес-слово, я не нарочно.
— Спасибо! — дрон удовлетворенно повращал объективом. — Вроде все в норме.
— А разбил бутылку… это тоже я?
— Нет, я сам. На столб в темноте наткнулся. Знаете, это форменное издевательство над разумом, пусть и искусственным. Я понимаю, что вы его не жалуете, но это уже явный перебор.
— Это да, — промямлил я и пристыженно почесал затылок. — Нужно узнать, как там остальные.
За моей спиной пистолетным выстрелом хлопнула дверь.
— Живой!
Я вздрогнул и медленно обернулся.
В дверях, растопырив руки и упирая их в дверной проем, стоял встрепанный Степан. Рубаха расхлестана, помятое лицо в пчелиных укусах.
— Слава богу! А я как проснулся, так и вздернуло меня: как ты там?
— Нормально, — я поднялся со стула. Смотреть в глаза Степану было как-то неловко. — Ты как?
— Бывало и хуже.
— Да уж… А остальные?
— Остальные еще спят. Я ведь как очухался сегодня, так вспомнить никак не могу, ты с нами от реки шел или остался там. Уф-ф, обошлось.
Степан прошел к столу и тяжело опустился на стул.
— Дали мы вчера жару, — он помотал головой.
— Это да. Зато гостям твоим будет что вспомнить.
— Неудобно получилось. И самое противное, я никак вспомнить не могу, что делали, когда пришли домой. Ян с Асланом еще что-то пытались Матвею втолковать, будто им какой хитрый план новый явился.
— Кому-кому?
— Матвею. Наш рабочий интеллект. Боюсь, как бы эти двое чего не натворили.
— Что за план?
— Честно говоря, не помню. Что-то такое вертится в голове, но никакой конкретики, — Степан заметил стоящую на столе банку с рассолом, поднял ее одной рукой и припал к широкому горлышку. Кадык на его бычьей шее неистово заходил вверх-вниз. — У-ух, хорошо! — произнес он, грохнув банкой об стол. Я с завистью осознал, что выглядит он гораздо бодрее меня: и лицо почти в норме, и глаза не мутные, если только чуть-чуть. Здоровый он, Степан — деревенский бугай.
— Ты извини, — сказал я.
— За что это? — непонимающе повел бровями Степан.
— Мало ли. Я тут уже понаслушался о вчерашнем.
— Глупости все это. Ну, оттянулись ребята разок по полной.
— И часто вы так… оттягиваетесь?
— Да нет, не очень… Почти никогда… Хорошо, ни разу! И нечего на меня так смотреть! Ты-то уж точно ни при чем. Взрослые люди — сами должны знать, когда нужно остановиться.
Я немного повеселел. Внутренне.
— В любом случае я бы на твоем месте поспешил поинтересоваться, что замудрили те двое. Может, еще есть шанс все отменить. А может, и вовсе не стоит беспокоиться. Ну чего в самом деле можно придумать и воплотить жизнь по мутному делу.
— О, ты их плохо знаешь! — загадочно, с нервозностью в голосе протянул Степан, вынимая из кармана смартфон. — Но сейчас все узнаем.
Он провозился довольно долго. Смартфон — это вам не ПК: ни удобной клавиатуры, ни экрана с приличным обзором. Может, и еще что — я неспециалист. А только заметил я спустя некоторое время, как Степан меняется в лице. Сильно меняется. И непонятно, то ли хмурится, то ли сердится, то ли и вовсе в прострацию впал.