— Засвидетельствовать смерть моего подопечного и установить факт отсутствия злого умысла, — процедил сквозь зубы Степан, едва сдерживаясь. С моей точки зрения, он явно переигрывал, но полицейские, похоже, этого не замечали.
— Хорошо, — сдался следователь, — Карапетян, — обернулся он к криминалисту, — осмотрите свинью и вынесите заключение.
Карапетян что-то проворчал себе под нос, опустился на колени рядом со свиньей, открыл чемодан, набитый всякой всячиной под заглушку, и принялся осматривать и ощупывать хряка. Периодически он прерывал осмотр и что-то заносил в планшет.
«Ага, дело пошло», — решил я, и вдруг мне в голову пришла гениальная в своей простоте идея: а что если…
Она показалась мне настолько захватывающей и действенной, притом что была совершенна в своей простоте, что я не решился даже додумать ее про себя, чтобы не спугнуть удачу. Нужно было только дождаться нужного момента. И я стал ждать. Ну, теперь держись подлый Ай!
Между тем следователь приступил к опросу. Делал это он четко, быстро, заученно, осыпая Степана вопросами: «кто?», «где?», «когда?», «почему?», «зачем?» И вот наконец очередь дошла до меня.
Назвав, как полагается, себя и место проживания, я перешел к сути своего плана:
— Знаете, товарищ следователь, Степан сказал уже все, что здесь можно было сказать, и мне добавить больше нечего: все именно так и было.
— Хорошо, — обрадованно кивнул следователь, делая пометку в своем планшете, — очень хорошо!
Похоже, ему вовсе не улыбалось долго затягивать с этим совершенно бесперспективным «свиным» делом.
— Но у меня имеются собственные соображения.
— Какие же? — разочарованно уставился на меня следователь.
— Давайте сначала дождемся результатов экспертизы.
— А здесь и ждать нечего, — буркнул в ответ криминалист, поднимаясь с колен и брезгливо отряхивая новенькие джинсы. — Можно, разумеется, произвести вскрытие, но, скорее всего, не выдержало сердце: стресс, ожирение, нагрузка, возраст — сами понимаете.
— Значит?..
— Острая сердечная недостаточность, — немного поколебавшись, заключил эксперт. Видно, ему также не улыбалось тратить слишком много своего драгоценного времени на обычную свинью. — Смерть наступила во время полового акта.
— Вы в этом уверены?
— Взгляните сами, — указал пальцем криминалист.
— Мда! — только и сказал следователь, проследив направление, указанное пальцем его коллеги. — Похоже, вы правы.
— Вот мое заключение, — криминалист передал вердикт со своего планшета и склонился над раскрытым чемоданом, укладывая в него инструмент.
Следователь кивнул и повернул голову в мою сторону.
— Я внимательно слушаю вас.
— Я вот о чем подумал: Самсон был стар, можно сказать, преклонного возраста, и ему категорически противопоказаны всякие нагрузки. Я вас правильно понял? — обратился я к криминалисту.
— Совершенно верно. Еще можно добавить предшествующее этому охлаждение организма и, как следствие, сужение сосудов.
— Это, я думаю, тоже важно. Следовательно, смерти предшествовали ряд причин, не будь которых, животное редкой породы все еще жило.
— Что вы конкретно имеете в виду? — следователь весь напрягся, будто нашкодивший кот, собиравшийся дать деру.
— Конкретно я имею в виду рекомендацию Интеллекта везти хряка на случку. Даже не на случку, а на случки — предполагалось, что Самсон может… м-м… обработать сразу нескольких самок зараз. На деле же его с горем пополам хватило лишь на одну.
— Что вы говорите! — не поверил мне криминалист выпрямляясь. — Вы хотите сказать?..
— Да, я именно это и хочу сказать: хряк успел окучить одну свинессу, но на этом, согласно рекомендациям Интеллекта, решил не останавливаться.
— Но ведь вы же могли его остановить! — ухватился за неловкий поворот моей мысли следователь. — Я так понимаю, вы предполагали, что все может закончиться очень плохо. Я имею в виду для этой свиньи.
— Помилуйте! Кто я такой, чтобы спорить с мудрейшим Глобальным Интеллектом, — я сделал страшные глаза.
— М-м, — засомневался в своих суждениях следователь. Нет, на самом деле, это вовсе неплохо, что авторитет Искусственного Интеллекта непререкаем и даже отдает идолопоклонничеством. — Возможно, вы и правы.
— Позвольте, что значит «возможно»? Вы допускаете возможность подобного?
— Ну что вы! Глупости. И знаете, что я думаю? Это не более чем нелепое стечение обстоятельств.
— Вы в этом уверены, товарищ следователь? — я прищурился. Вот она ловушка для твоего обожаемого Ая — сам себе выкопал яму, можно сказать!
— А вы разве нет?
— Прошу занести в протокол! — ткнул я пальцем в планшет, но следователь испуганно прижал его к груди, воззрившись на меня словно на буйнопомешанного.
— Занести что? — пролепетал он заплетающимся языком. Кажется, он начинал догадываться, куда я гну.
— Мои подозрения относительно личности виновного в гибели хряка Самсона, — выпалил я и принял довольно надменный вид.
— Вы уверены, что хотите сделать это заявление?
— Абсолютно!
— Невзирая на возможные последствия?
— Простите, вы меня запугиваете?
— Ни в коей мере! — запротестовал следователь, замахав на меня руками.
— В таком случае пишите.
— Как вам будет угодно, — сдался тот и приготовился набирать.
Ко мне подскочил Степан и вцепился в рукав моей куртки.
— Федя, одумайся! Ты соображаешь, что творишь? — он-то уж точно понял, что я собираюсь сделать.
— Спокойно, Степа! — я высвободил рукав из его крепких пальцев. — Я обвиняю Глобальный Интеллект в смерти хряка Самсона — редкого животного, занесенного в Красную книгу. Именно его, и никого другого.
Следователь вздохнул и начал писать. Если у меня еще был шанс одуматься, то теперь уж точно было слишком поздно отступать, и я продолжил:
— Именно его необдуманное решение привело к летальному исходу живого организма и…
— Но позвольте! — воскликнул следователь. — Исходя из показаний господина Фролова, именно вы настаивали на оплодотворении хряком Самсоном свиней женского пола!
— Все именно так. Но ведь я не настаивал на том, чтобы несчастный хряк — да будет земля ему пухом! — занимался этим благородным делом без передыху, а перед этим его тащили по морозу и сужали ему сосуды.
— Э-э… Хорошо, — устало выдохнул следователь. Ему, похоже, наскучил пустой спор. В конце концов, какое ему, собственно, до всего этого дело. Его задача собрать улики, произвести опрос и передать материал на суд Интеллекта Юстиции, а уж тот пускай сам решает, кто и в чем виноват. — Значит, вы обвиняете Глобальный Интеллект в смерти существа по кличке Самсон, наступившей в результате отданного вам распоряжения проследовать с хряком на данную свиноферму с целью оплодотворения самок свиней той же, что и Самсон, породы для увеличения ее поголовья?
— Вы ухватили самую суть, товарищ следователь, — победно кивнул я. — Интеллект, руководствуясь благими побуждениями (в чем у меня, разумеется, не возникает ни малейших сомнений), допустил грубые просчеты, не учтя особенностей организма Самсона, хотя у него на руках были последние данные обследования хряка.
— А они действительно были? — перебил меня криминалист.
— Я ехал с очередного обследования, когда все это и случилось, — подтвердил Степан. — Сердце у Самсона действительно было слабовато и могло не вынести большой нагрузки.
— А это уже не просто попустительство! — воздел я указательный палец к потолку. — Это попахивает преступным разгильдяйством.
— Знаете, я бы попросил вас держаться в рамках… — заметил мне следователь, все больше хмурясь.
— А я попросил бы вас записать мои размышления слово в слово.
— Будь по-вашему, — только и пожал плечами следователь. — У вас все?
— Нет, осталось самое главное.
— Вы меня пугаете.
— Порой я и сам себя побаиваюсь. Но все же… Хочу заметить, что в свете всего вышесказанного мной, в деятельности Интеллекта прослеживается пренебрежение к живым существам. А что если подобное отношение распространяется и на человека?
— Ну уж вы лишку хватили! — задохнулся следователь.
— Ничуть. Это вполне логичное предположение. Поэтому я на правах живого существа, подчиненного Глобальному Интеллекту, вправе требовать ревизии его принципов работы в отношении не только людей, но и братьев наших меньших. Мы должны быть уверены на все сто, что завтра не окажемся на месте вот этого несчастного существа! — я резким взмахом руки указал на Самсона, будто поставил восклицательный знак. Прости, дружище Самсон, но твоя смерть послужила огромному по своей значимости и важности делу избавления человека от власти бездушной машины. По крайней мере я на это надеялся…
Глава 4
Хряка Степан увозил с собой, к «безутешным» хозяевам — на этом он настоял категорически. Семен сдался не без боя, протестовал, настаивал, требовал, но… Самсона грузили в фургон сразу четверо человек. Хряк был слишком крупный, слишком тяжелый, слишком неудобный — в общем, все возможные «слишком». Семен крутился рядом и помогал советами, но его никто не слушал. Он обиделся и покинул нас. Но я подозревал, что обида его крылась вовсе в другом — вдруг да передумали бы увозить такого знатного свина. Но нет, не вышло.
Прощаясь со мной, Степан крепко пожал мне руку и шепнул в самое ухо:
— Ты герой, Федя, хотя и изрядный дуралей.
— Почему? — наивно спросил я, даже попытался улыбнуться, но вышло не очень — губы словно судорога свела.
— Сам понимаешь: тебе конец, — ответил Степан и уехал, оставив меня в полной прострации. Что это было: шутка или предостережение? Степана вообще трудно иногда понять. Он по жизни серьезный, даже юмор его, и тот солидный, деловой.
В общем, настроение у меня окончательно испортилось. Ох уж этот мой бойцовский дух на пару с длинным языком и желанием выпендриться. Ну да ладно, чего уж теперь.
Домой нас подбросила опергруппа. Всю дорогу мы с Софьей не обмолвились ни единым словом. Поэтому я ожидал разноса дома. Однако, дома Софья долго и все также молча смотрела мне в лицо, потом уселась в кресло напротив и сказала: