салось «суперсложных» контрольных и экзаменов, то наши дети шутя справлялись с ними на «ура».
Но, пока Интеллект с Минобром пребывали в тихом шоке, обозленные родители «гениев», скрипя зубами, пытались опорочить наши успехи, крича на каждом шагу, что все это бутафория, подделка, замыливание глаз. Не может нормальный ребенок, говорили они, выучить столько всего и остаться при этом здоровым физически и психически. Тем более, мы не допускали в школу никаких психологов. Принципиально.
Подобное серьезное предположение, как вы понимаете, Интеллект был не вправе игнорировать. Перво-наперво он постановил провести принудительное медицинское обследование наших ученик. Десять дней кряду их обследовали специалисты. Вернее, обследовал, разумеется, Интеллект, но это ничего не меняло. Результат озадачил и разочаровал всех наших противников: все дети были абсолютно здоровы! Теперь даже самым ярым скептикам пришлось смириться с этим. Следующие десять дней Интеллект самолично гонял отобранных случайным образом детей, всесторонне проверяя их знания. Результат превзошел все мыслимые ожидания — дети знали практически все, что должны были знать. Мало того, они еще и пытались спорить с Интеллектом, когда тот предлагал им заведомо ложную информацию. Наши противники потерпели окончательное фиаско, а Интеллект задумался над извечным вопросом: «Что делать?» Вопрос был действительно крайне сложным. С одной стороны, наш опыт преподавания показывал, чего может достигнуть человек при корректно организованном процессе обучения, а с другой… Другая сторона упиралась в узкомыслящие лбы не желающих что-либо менять родителей. Никто из них не хотел признавать себя неправым, а их ответом, как правило, была фраза: «Это обычные недолговечные гении. А мой ребенок — он пусть и не гений, но еще себя покажет!» Спорить с ними, разумеется, никто не решался — себе дороже. Тем более что гениями в нашей школе не пахло — все как раз самые обычные середнячки, вернее, золотые серединки. Но нужно было что-то незамедлительно предпринимать. Назревающие в обществе противоречия могли в один миг перерасти в серьезный конфликт, и его возможность никак нельзя было игнорировать: ум сейчас не в почете, а «умник» — тяжкое оскорбление. И правдивость этого утверждения испытывали лично на себе многие из наших учеников, хотя, пока все ограничивалось лишь зубоскальством и презрительными насмешками.
И настал момент, когда Интеллект, по примеру великого полководца древности Александра Македонского, решил разрубить этот гордиев узел одним махом…
Глава 6
Вызов в святая святых поступил мне неожиданно. Настолько неожиданно, что поверг в ступор всех моих знакомых. Никто не понимал, что это может означать, и чем в итоге закончится. Одни пытались меня успокоить, хотя я не чувствовал особого возбуждение — лишь легкое недоумение и непонимание, — другие откровенно жалели, третьи молча сторонились, суеверно скрещивая за спиной пальцы, четвертые напутствовали и советовали помалкивать и соглашаться со всем подряд. Софья молчала.
Нет, ей было вовсе не все равно, что со мной будет. Она все понимала и поддерживала меня, но слова здесь были лишними. Отправляя меня на свидание с Интеллектом, она лишь заботливо поправила воротничок моей отутюженный рубашки и чмокнула в щеку, сказав напоследок:
— Ты справишься! Поверь, все будет отлично.
И я ей поверил! Только она, моя жена, могла так просто добавить мне уверенности в себе.
А самым молчаливым оказался Степан — тот лишь крепко пожал мою руку, вновь отдавив пальцы, и хлопнул ручищей промеж лопаток, что, вероятно, исходило из переполнявших его чувств.
Пальцы и спина побаливали еще очень долго, но это отвлекало от грустных мыслей. И я даже не заметил, как остановился перед огромным стеклянным зданием областного филиала Глобального Интеллекта. Меня запоздало пробрало морозцем, хотя на дворе стоял жаркий июль. Подумать только, с тех пор как я объявил войну неучам, прошел уже целый год! И вот к чему это в конечном счете привело. Меня мучил вопрос, на который мне никак не удавалось найти ответ: на кой я сдался Интеллекту? Если это начало гонений, то способ покончить со мной довольно странен. К чему вызывать меня пред очи великого кормчего современности? Не проще было бы напустить на меня соответствующие службы? Проще, разумеется. А может, это попытка договориться со мной? Хотя, кто я такой, в самом деле, чтобы со мной договариваться? То же мне, шишка великая! Тогда что же Интеллекту понадобилось от меня?
Я все мялся и мялся у ступеней здания, не решаясь ступить на них, будто сделай я это, обратной дороги у меня уже не будет. Но тут из внезапно распахнувшихся стеклянных дверей ко мне заспешил человек в скромной одежде — слишком скромной для подобного серьезного заведения, на мой взгляд. На молодом человеке были цветастые шорты по колено, майка с надписью «AI» и мягкие серые туфли. Линзы его очков ослепляюще сверкали на солнце.
— Ну чего же вы, господин Васильев? Вас же ждут, а вы здесь стоите.
— Я это… — с трудом выдавил я начало фразы, но молодой человек меня даже слушать не стал.
Подскочив ко мне, он живо сграбастал меня под локоть и потащил к дверям здания. Я настолько обалдел от неожиданности, что даже не помышлял о сопротивлении, покорно переставляя ноги.
— Простите, а вы кто? — только и спросил я.
— Я-то? А никто. Так, обслуживающий персонал, — задорно подмигнул мне сквозь выпуклые стекла очков молодой человек. — Диск там поменять, проводок обжать. Экран когда заменить. Вы себе представить не можете этого монстра: вечно что-то ломается, вечно выходит из строя, к тому же постоянно приходится как-то выкручиваться, мудрить — с запчастями просто беда! Давайте поторопимся.
Он прибавил шагу, перейдя на трусцу. Я поспешил за ним.
— Да куда мы так торопимся? — не вытерпел я. — Что ему плюс-минус десять минут этому вашему монстру?
— О, не говорите так! Машинное время — удовольствие не из дешевых, все распланировано посекундно, а вы — десять минут!
— Тогда конечно, — пробормотал я ошалело, следуя за молодым человеком по нескончаемым коридорам и лестницам — это ж какая честь мне выпала, если на меня тратили «дорогущее» время. Но это мысль уже затмила другая: «Господи, а как же я отсюда потом выберусь? Это же почище лабиринта Минотавра будет!»
Но времени на подобные размышления у меня не осталось, потому как мы внезапно очутились на месте.
— Проходите, ну же! — легонько подтолкнул меня молодой человек, заметив, как я в нерешительности замер перед распахнувшимися створками серых дверных панелей.
Я опасливо вступил в помещение, побывать в котором не чаял. Молодой человек вошел следом за мной и встал рядом, сцепив руки за спиной.
— Впечатляет, правда? — просто спросил он.
Я не ответил. Отнялся дар речи.
Зал был не то чтобы огромен, но все же внушал благоговейный трепет. Серверные стойки, переплетения кабелей, сверкание огней коммутаторов и прочей техники неясного мне назначения, сияние экранов, испещренных хитроумными таблицами и графиками. Все это сопровождалось басовитым гудением и шелестом системы охлаждения. Не таким я себе представлял Интеллект, совсем не таким. Не было в нем той внушающей почтение возвышенности, какая, к примеру, отражала королей прошлого — у тех был хотя бы трон. Это же разросшаяся до немыслимых размеров машина, обычный компьютер, и ничего более. Но зато какой эта машина обладала властью! Властью, о которой не мог помыслить ни один король или президент…
— Простите, но вас ждут, — настойчиво одернул меня молодой человек.
— А? Да-да, — опомнился я. — Что мне делать?
— Садитесь вон в то кресло, — указал пальцем мой провожатый.
Я заметил кресло у одного из пультов контроля и прошел к нему. Опустился на кожаное сиденье, повозился, устраиваясь поудобнее, и обвел рассеянным взглядом шесть больших экранов. Что теперь?
Я оглянулся на дверь. Молодой человек куда-то исчез. Вероятно, опять что-нибудь сломалось, и он побежал срочно чинить. А может, решил не мешать нашей с Интеллектом беседе. Хотя лучше бы он остался — наедине с этой громадиной я ощущал себя некоей вошью, которую вот-вот кто-нибудь большой и сильный прижмет к ногтю…
— Добрый день, господин Васильев, — откуда-то раздался довольно приятный мужской баритон.
Я вздрогнул и порывисто обернулся к экранам. Все те же таблицы, графики и нескончаемым рулоном бегущий текст.
— Добрый день, — отозвался я хриплым от волнения голосом. — Вызывали?
— Ну, зачем же так официально! Пригласил. Просто пригласил побеседовать о том о сем.
— А… почему именно здесь?
— Мне показалось, это будет символично: мирная встреча машины и человека; соперники, пытающиеся достичь взаимопонимания, компромисса.
— Почему же соперники? Я вроде никоим образом…
— Вы же знаете, что это неправда, — прервал меня Интеллект.
— Что именно? — я решил сыграть под дурачка. Страх во мне постепенно уступал место любопытству.
— Мы соперники. Каждый из нас борется за счастье человека, но каждый понимает его по-своему.
— Возможно, — уклончиво отозвался я.
— Вы меня боитесь.
— Глупости! — фыркнул я, но прозвучало это вовсе не убедительно. Машина неплохо разбиралась в людях.
— Боитесь.
— Предположим. И что же дальше? — меня начинало разбирать зло. Да что о себе возомнил этот бездушный комок проводов!
— Меня не надо бояться. Я не могу причинить вам вреда.
— А… — я замер с отвалившейся челюстью. Вот это новость! Так вот в чем причина всего, что со мной произошло, и чего я никак не мог понять. Интеллект был не богом, не царем, а мнил себя добрым наставником, спасающим людей от самих себя.
— По вашему лицу я догадываюсь, что вы все поняли правильно. Мне пришлось направить вас на принудительное лечение в психиатрическую больницу, чтобы вы в возбужденном состоянии не натворили еще каких-нибудь глупостей.
— Прошу прощения, что перебиваю, но почему меня не вернули обратно после побега?