22 июня 1941: тайны больше нет — страница 9 из 82

Это признание Ильичева чрезвычайно дорогого стоит. Конечно, при определенных обстоятельствах и две дивизии могут решить исход боя или сражения. Но это на поле конкретного боя или сражения. Однако, когда речь идет о столь гигантских масштабах сосредоточения войск противника на протяжении 3375 км (линия первоначального вторжения вермахта), то расхождение в две дивизии, о которых к тому же знали, что они еще только на подходе, всего лишь едва заметная статистическая погрешность. Об этом не без удовольствия рассказывал в своих прижизненных выступлениях, увы, ныне покойный бывший ответственный работник ЦК КПСС, бывший Чрезвычайный и Полномочный Посол СССР в ФРГ, при жизни видный современный историк и авторитетный политолог — В.М. Фалин, который немало поработал совместно с Ильичевым, когда того перевели в МИД СССР на ответственную должность[72].


Короче говоря, с завышением сил противника советская разведка в итоге разобралась, если так можно сказать, с беспрецедентно высокой для разведки точностью. И не нюхавшим разведывательного пороха якобы исследователям, а в действительности «специалистам по левой ноздре», по меткому определению Ф.М. Достоевского, бросать булыжники критики в адрес разведки!..

Именно поэтому Маршал Советского Союза Ф.И. Голиков в недавно опубликованных «ЗАПИСКАХ НАЧАЛЬНИКА РАЗВЕДУПРА. Июль 1940 года — июнь 1941 года» с полным на то правом отмечал: «Советская военная разведка с поразительной для разведки точностью своевременно и полно вскрыла общий состав и группировку вооруженных сил гитлеровской Германии перед нападением, ее дислокацию и нумерацию основных соединений»[73]. В этом заслуга не только военной разведки, но и внешней разведки НКГБ СССР, разведки пограничных войск НКВД СССР, контрразведки НКГБ СССР и многих других подразделений.

А заместитель начальника одного из Управлений Генерального штаба СССР генерал-полковник Г.А. Михайлов еще в 1989 г. честно заявил: «Вопреки некоторым бытующим представлениям в Центр регулярно поступала достоверная информация о подготовке фашистской Германии к нападению на Советский Союз. С большой точностью были переданы боевой состав, численность, группировка войск противника, сообщено решение Гитлера о нападении на СССР, поступала информация о первоначальных сроках нападения и о последующих изменениях в них. Исследования трофейных документов показали, что данные советской разведки о противнике были очень близки к реальным. Иными словами, информация была. Другое дело — как она использовалась».

К этому следует добавить, что в мае 1941 г. удалось узнать не только количество стянутых к нашим границам дивизий, но и места их дислокации — вплоть до расположения батальонов, штабов частей. Уточнялись даже огневые позиции отдельных артиллерийских и зенитных батарей»[74].

Говоря об этом, трудно обойти вниманием тот факт, что периодически в различных исследованиях в адрес разведки высказываются упреки о том, что-де она якобы далеко не все даже приблизительно точно указала. Как правило, в этих целях оперируют данными последней перед войной разведывательной сводки № 5, в которой была раскрыта практически вся группировка вермахта по состоянию на 1 июня 1941 г., о чем свидетельствует приложенная к ней схема[75].

Да, невозможно отрицать, что и в ней были некоторые неточности. Однако при анализе разведывательных данных нельзя не принимать во внимание то обстоятельство, что неточности, во-первых, увы, неизбежный спутник разведывательной информации, особенно если она не документальная. Да и в этом случае тоже могут быть неточности. Потому что противник яростно противодействует, в том числе и путем широкомасштабного распространения массированной дезинформации, не исключая и продвижения противоборствующей разведке даже якобы документальной информации. И если это ясно осознавать и априори воспринимать как неизбежную специфику разведывательной деятельности, тем более в угрожаемый период, то нетрудно будет осознать и тот очевидный факт, что, во-вторых, упомянутая сводка давала аналитический обзор по состоянию на 1 июня 1941 г., а до нападения еще был 21 день. Увы, но гитлеровское командование в эти три недели перебросило еще несколько десятков дивизий — начиная с 25 мая и до 20 июня включительно, проще говоря, на финишном этапе сосредоточения и развертывания группировок нападения, гитлеровское командование перебросило на Восток, к границам СССР 47 дивизий, в том числе 28 танковых и моторизованных[76].

Эти переброски, к слову сказать, также были зафиксированы советскими разведывательными службами. Но вот в последнюю перед войной сводку они уже никак не могли попасть, однако высшее военное командование и командование на местах было проинформировано об этих перебросках. Почему-то это обычно выскальзывает из поля зрения любителей пускать критические стрелы в адрес разведки.

В-шестых, разведка своевременно добыла необходимые высшему командованию данные об оперативных планах германского командования по разгрому Красной Армии.

Этот факт до сих пор никак не признается официальной историей — все ориентируются на мемуары и вербальные высказывания маршала Жукова и других военачальников военной поры. И это несмотря на то, что СВР РФ уже более двадцати лет назад открыто предала гласности эти факты. Речь идет о том, что в последние полгода перед войной внешняя разведка НКГБ СССР сумела добыть в большом количестве данные не только о подготовке гитлеровской Германии к нападению на СССР, но и в том числе об оперативных планах германского командования по разгрому Красной Армии. В этом колоссальном успехе внешней разведки НКГБ СССР огромную роль сыграли:

1. Члены легендарной «кембриджской пятерки» — Джон Кернкросс, который с января по май 1941 г. передал советской разведке большое количество материалов о подготовке гитлеровской Германии к нападению на СССР, которые поступали по различным каналам в английское правительство, прежде всего от британской разведки и Службы радиоперехвата в Блетчли-Парке[77], а также швед-ской радиоразведки, и Дональд Маклин, который в первой половине 1941 г. также информировал советскую разведку о подготовке Германии к нападению на СССР. Среди документов, которые он передал в этот период, особое место занимает сводка министерства экономической войны Англии, подготовленная для доклада военному кабинету Великобритании, о неминуемом нападении Германии на СССР. Именно в этой сводке содержались данные о военных приготовлениях Германии против СССР, в том числе и о ее оперативных планах по разгрому Красной Армии[78]. В свою очередь от шведской радиоразведки британская разведка получила данные, в которых детально излагался план операции против СССР на трех главных направлениях, назывались три конкретные ударные группировки германских войск под командованием фельдмаршалов фон Бока, фон Рунштедта и фон Листа[79]’. Вся эта информация была передана агентами представителям советской внешней разведки.

2. Главная резидентура НКГБ СССР в Китае, которая под руководством главного резидента и полномочного представителя (с 9 мая 1941 г. Чрезвычайный и Полномочный Посол СССР в Китае) Александра Семеновича Панюшкина не только своевременно информировала Центр об основных проблемах внешней и внутренней политики Китая, планах Японии и других стран, но за полтора месяца до нападения нацистской Германии на СССР добыла и направила в Москву сведения о планах германского военного командования, в частности, об основных направлениях продвижения фашистских войск, полученные агентурным путем у военного атташе Берлина в Чунцине[80].

В сочетании с приведенными выше данными военного атташе и резидента военной разведки в Берлине генерал-майора В.И. Тупикова, с документально реконструированной информацией о прототипе плана агрессии и иными, не упомянутыми здесь сведениями, все это означало одну из высших степеней осведомленности советского высшего военного командования о планах германского командования! И в этом величайшая заслуга разведывательных служб СССР!!!

И вот еще одно подтверждение тому, что у нашего командования были данные о планах германского командования. В середине 60-х гг. XX в. бывший предвоенный начальник Генерального штаба (НГТТТ) едва ли не до озверения довел одного из влиятельных в ту пору военных историков — генерал-лейтенанта Н.Г. Павленко, который тогда был главным редактором и поныне очень авторитетного Военно-исторического журнала. Генералу надоело выслушивать очевидные в своей беспардонной лживости байки предвоенного НГШ о том, что он, видите ли, ничего не ведал и не знал о приготовлениях немцев к нападению на СССР, пришла в голову простенькая, но воистину блестящая идея. Обычно этим пользуются опытные следователи, видя, что подследственный наотрез отказывается признать очевидные факты своей вины. Они предъявляют ему неопровержимые, документально зафиксированные факты, свидетельствующие о его непосредственной вине. Генерал-лейтенант Н.Г. Павленко так и сделал, а реакцию Г.К. Жукова описал следующим образом: «Жуков уверял меня, что он ничего не знал о “Плане Барбаросса” накануне войны, что он и в глаза не видел донесения разведки. На следующий день я приехал к Жукову и привез те самые сообщения разведки о плане войны с СССР, на которых стояли их — Тимошенко, Жукова, Берии и Абакумова подписи. Трудно передать его изумление. Он был просто шокирован»[81]