Россию, тем лучше. Операция будет иметь смысл только в том случае, если мы одним стремительным ударом разгромим (zerschlagen) все государство целиком. Только захвата какой-то части территории недостаточно.
Остановка действий зимой опасна. Поэтому лучше подождать (это относится к первоначальной идее напасть на Советский Союз еще осенью 1940 г. – Прим. нем. изд. «Военного дневника» Ф. Гальдера). Это необходимо также, учитывая положение на Балтийском море. Существование второй великой державы [России] на Балтийском море нетерпимо. Начало [военной кампании] – май 1941 года. Продолжительность операции – пять месяцев. Было бы лучше начать уже в этом году, однако это не подходит, так как осуществить операцию надо одним ударом.
Цель – уничтожение (vernichtung) жизненной силы России. Операция распадается на:
1‐й удар: Киев, выход на Днепр; авиация разрушает переправы. Одесса.
2‐й удар: Через Прибалтийские государства на Москву, в дальнейшем двусторонний удар – с севера и юга; позже – частная операция по овладению районом Баку.
Посмотрим, насколько все это заинтересует Финляндию и Турцию. Позже: Украина, Белоруссия, Прибалтика – нам. Финляндии – районы до Белого моря»[138].
Конечный результат решения «восточной проблемы» выражался словами немецкого языка – zerschlagen, erledigen, vernichtung – которые не в полной мере являлись синонимами[139].
Вильгельм Кейтель, начальник штаба верховного главнокомандования вооруженными силами Германии (ОКВ), писал в своих воспоминаниях по этому поводу следующее: «Вернувшись из отпуска 10 авг. 1940 г., я пребывал в полном неведении относительно новых планов Гитлера. Достоверно мне было известно только то, что следует окончательно распроститься с надеждами на скорейшее завершение войны с Британией. За спиной островитян маячила Америка с ее неограниченными ресурсами. Отказ от запланированного вторжения осенью 1940 г. и его последующий перенос на весну 1941 г. заставлял нас искать и другие способы принудить Англию к заключению мирного соглашения. Серьезное беспокойство вызывали планы фюрера относительно возможности войны против Советского Союза. … я испросил разрешения фюрера коротко обсудить упомянутую им угрозу со стороны России. Гитлер объяснил мне, что в своих намерениях он исходит, прежде всего, из осознания неизбежности столкновения двух диаметрально противоположных мировоззрений. Неотвратимость военной конфронтации заставляет его действовать решительно и без промедления – во имя будущего Германии он возложит решение этого вопроса на себя, а не оставит своему преемнику. Имеются все признаки того, что Россия готовится к войне против рейха: пользуясь тем, что наши главные силы связаны на Западе, она уже давно вышла за рамки германо-советских договоренностей по Прибалтике и Бессарабии. Пока речь идет только о некоторых мерах предосторожности, чтобы Советы не застигли нас врасплох. Окончательное решение будет принято не раньше, чем он убедится в основательности своих подозрений»[140].
Принятое Гитлером решение не считалось необратимым, однако военные последствия выявились сразу, когда заработал механизм подготовки вермахта к войне.
Уже в начале августа в Генеральном штабе сухопутных войск заслушивается первый доклад о плане проведения операции против Советского Союза. Из военного дневника Гальдера за 1 августа 1940 г.:
«12.00 – Маркс: Доклад о плане операции против России. Цель операции. Железнодорожные и шоссейные пути. Создание двух крупных оперативных группировок – против Киева и Москвы. Я указал, что в случае использования румынской территории для сосредоточения киевской оперативной группы последняя будет иметь непрочную в политическом отношении базу, а также подчеркнул, что овладение пограничными республиками должно представлять собой для оперативной группы, нацеленной на Москву, лишь частную операцию, которая не должна привести к ослаблению наших сил на направлении главного удара, т. е. на Москву»[141].
«… я со своей стороны, – вспоминает Франц Гальдер, – приказал начальнику штаба 18‐й армии генералу Марксу прибыть в ОКХ и поставил перед ним задачу – не привлекая никаких других сотрудников генштаба, разобраться только для себя в идеях наступательной операции на Востоке. 29 июля Маркс прибыл в ОКХ и немедленно приступил к работе. 1, 5 и 6 августа 1940 года он докладывал мне о проделанной им работе. Аналогичная задача была поставлена и подполковнику генерального штаба Фейерабенду, который независимо от Маркса работал в оперативном отделе генштаба»[142].
Генерал‐майор Маркс присвоил проекту кампании против Советского Союза условное наименование «ОСТ». Цель кампании: «разгромить русские вооруженные силы и сделать Россию неспособной в обозримом будущем противодействовать Германии. Россию необходимо оккупировать по линии: нижнее течение Дона – среднее течение Волги – Северная Двина, чтобы защитить Германию от русских бомбардировщиков». Главный удар сухопутных сил предлагалось нанести из Северной Польши и Восточной Пруссии в направлении на Москву в составе трех армий. Главной группировке ставилась задача уничтожить основные силы Красной Армии на западном направлении, овладеть Москвой и северной частью Советского Союза, а в дальнейшем – повернуть фронт на юг, чтобы во взаимодействии с южной группировкой занять Украину. В итоге предполагалось выйти на рубеж Ростов – Горький – Архангельск. Вспомогательный удар мыслилось нанести к югу от Припятских болот группой армий «Юг» в составе двух армий с целью захвата Киева и переправ на Днепре в его среднем течении. Для прикрытия северного фланга войск, участвовавших в этой грандиозной операции, Маркс предлагал создать группировку, которая должна была наступать в направлении нижнего течения Западной Двины, Пскова и Ленинграда. Маркс считал, что 147 немецких дивизий, в том числе 24 танковых и моторизованных вполне достаточно для того, чтобы разгромить и уничтожить главные силы Красной Армии уже в ходе первых приграничных сражений в течение трех – семи недель. Общая же продолжительность кампании должна была, по мнению Маркса, составить не более 17 недель. Наиболее благоприятным временем года для ведения войны против Советского Союза считался период с середины мая до середины октября[143].
Командование люфтваффе считало, что истребительная авиация британской ПВО может быть разгромлена в течение четырех дней и что королевским военно‐морским силам может быть нанесено полное поражение в течение двух или четырех недель. Особенно рьяным сторонником стратегического воздушного наступления был Геринг, считавший, что Англия будет повержена одними бомбардировками с воздуха. Его оптимизм, в конце концов, передался Гитлеру.
После совещания 31 июля все планы вывода Англии из войны были, следовательно, поставлены в зависимость от эффекта воздушного наступления. Еще 30 июля ОКВ распорядилось «немедленно принять и максимально ускорить приготовления к великой битве германской авиации против Англии, с тем чтобы она могла начаться через 12 часов после отдачи фюрером приказа о ней»[144].
1 августа 1940 г. издается Директива ОКВ № 17 о ведении воздушной войны против Англии, начинавшаяся словами: «С целью создания предпосылок для окончательного разгрома Англии я намерен вести воздушную и морскую войну против Англии в более острой, нежели до сих пор, форме». Однако речь в Директиве идет исключительно об усилении воздушной войны:
«1. Германским военно-воздушным силам всеми имеющимися в их распоряжении средствами как можно скорее разгромить английскую авиацию. Налеты направлять в первую очередь против летных частей, их наземной службы и средств связи; далее – против военной авиационной промышленности, включая промышленность по производству материальной части зенитной артиллерии.
2. По достижении временного или местного превосходства в воздухе продолжать действия авиации против гаваней, особенно против сооружений, предназначенных для хранения запасов продовольствия, и, далее, против таких же сооружений внутри страны.
Налеты на порты южного побережья производить с учетом запланированной операции в возможно меньшем масштабе.
3. Борьба с вражескими военными и торговыми судами должна отступить, по сравнению с этим, на второй план, за исключением тех случаев, когда речь идет об особенно благоприятных целях, появляющихся на короткое время, или же когда в рамках налетов, осуществляемых согласно пункту 2, может быть достигнут дополнительный эффект, или это необходимо для обучения экипажей для дальнейшего ведения войны.
4. Усиленную воздушную войну вести таким образом, чтобы авиация в любой момент могла быть привлечена к поддержке операций военно‐морского флота против благоприятных целей кратковременного характера. Кроме того, она должна сохранить свою боеспособность для операции “Морской лев”.
5. Террористические налеты в качестве возмездия остаются в моей компетенции.
6. Усиление воздушной войны можно начать с 5.8. (выделено мной. – М.А.) Точную дату авиации назначить самой в зависимости от окончания подготовки и метеоусловий.
Военно‐морскому флоту одновременно разрешается предусмотренное усиление военных действий на море.…»[145].
Таким образом, усиление воздушной войны стояло как бы «особняком» от операции «Зеелёве», но вместе достижение успеха в разгроме английской авиации должно было предопределить и успешность высадки десанта.
Военно-воздушные силы вели всестороннюю подготовку к активизации воздушной войны. Основная масса воздушных соединений, которые насчитывали в конце июля более 2669 готовых к взлету боевых самолетов, а именно 1015 бомбардировщиков, 346 пикирующих бомбардировщиков, 933 истребителя и 375 истребителей-бомбардировщиков, входила в состав 2‐го и 3‐го воздушных флотов под командованием генерал-фельдмаршалов Кессельринга и Шперле. Все они были сосредоточены на побережье Канала и в Северной Франции. Только относительно тактики наступления пока ясности не было. Только 31 июля Геринг решил, что оба воздушных флота должны сначала стремительным ударом мо