сделать вывод, что немцы, располагая значительно меньшим числом танков, нежели мы, учли, что ударная сила в современной войне составляется из механизированных и авиационных соединений и все свои танки собрали в оперативные соединения, массировали и возлагали на них решающие самостоятельные операции. Отсюда я считаю необходимым поставить вопрос о разработке ударной армии в составе 4–5 механизированных корпусов, 3–4 авиационных корпусов, 1–2 авиадесантных дивизий и 9 – 12 артиллерийских полков. Считаю, что если на внутренних и внешних флангах двух фронтов будут действовать две такие ударные армии, они сумеют сломить фронт противника, не дать ему возможности опомниться до завершения операции и превращения [успеха] операции в стратегический успех. …»[351].
Свое выступление Романенко закончил словами: «Я знаю, что многие сомневаются в отношении высказанного мною мнения. Я знаю, что против меня будут многие выступать, но, товарищи, я прошу продумать то, о чем я сказал. … Но я прошу учесть, что если мы откажемся от применения ударных механизированно-авиационных армий, то можем оказаться в весьма тяжелом положении и поставить в тяжелое положение свою Родину».
«Характерно, что ни Жуков, отказавшийся от заключительного слова, ни нарком обороны маршал С.К. Тимошенко ни слова не сказали о предложении Романенко. Это значило, что те, кто стоял во главе вооруженных сил, не поняли до конца коренных изменений в методах вооруженной борьбы, происходивших в это время»[352].
Выступая на совещании генерал‐майор, начальник штаба ЗОВО В.Е. Климовских[353] поднял проблему «внезапности» применительно как к наступлению, так и к обороне:
«… у Клаузевица я нашел, что “…внезапность лежит более или менее в основе всех предприятий, ибо без нее численное превосходство на решительном пункте, собственно, является немыслимым”. На нее Клаузевиц смотрел, как на самостоятельный принцип, дающий моральное воздействие. “В тех случаях, когда внезапность достигается [в высокой степени,] последствиями ее является смятение и упадок духа противника”. Дальше, он добавляет: “Здесь, собственно, речь идет не о внезапном нападении, которое относится к тактике, но о стремлении вообще застать своими мероприятиями противника врасплох, [а в особенности] поразить его внезапностью распределения наших сил, что в одинаковой мере [мыслимо и при обороне, а в обороне тактической] играет особенно важную роль”. Хотя здесь идет речь больше о внезапности тактической, но мне кажется, было бы неправильным из-за трудностей, с которыми сопряжено получение этой внезапности, пренебрегать ею, отказаться от нее в оперативном искусстве.
Внезапность порождает эффективность действия войск, она увеличивает силу удара и приводит к крупным результатам, тем более, что состояние производственных возможностей сегодняшнего дня, современная техника способны дать и уже давали новые средства борьбы, которые будучи применены в массовом масштабе, позволяют рассчитывать на еще большую внезапность и эффективность действий. Достичь внезапности, конечно, не легко, но опыт войны, образцы лучших мастеров военного дела говорят за то, что к ней стремились и многого добились. Достаточно вспомнить Суворова. Его – “удивить и победить”, “быстрота и внезапность заменяют число” – правила, которыми Суворов добивался победы.
Тоже в отношении нашей обороны. Другое совершенно дело получится, когда один раз ее построить по типу параллельного расположения составных частей – передовой и основной оборонительных полос, так как это дано здесь на средней схеме; другой раз построить передовую и основную оборонительную позиции под углом друг к другу; третий раз создать ложный передний край или произвести отскок в тот момент, когда войска противной стороны развернулись для атаки…»[354].
Выступления участников совещания, казалось, продемонстрировали понимание на уровне высшего командного состава сути наступательных операций, проводимых вермахтом и место в них видов войск.
В своем докладе начальник Главного управления ВВС Красной Армии генерал-лейтенант авиации П. В. Рычагов[355] подчеркнул следующее:
«Развитие и совершенствование авиации, танков и авиадесантных средств и организационное оформление их в крупные соединения дали в руки командованию такое средство, при помощи которого командование в состоянии не только развить тактический прорыв в оперативный, но и превратить последний в маневренную войну, одновременно воздействуя на жизненные центры страны.
Этому мы являлись свидетелями в только что минувшие польско-германскую и франко-германскую войны, где немцы, имея все современные оперативные средства, быстро взломали тактическую оборону и перешли к маневренным действиям.
Таким образом, наличие быстроподвижных средств, авиации и воздушных десантов в армии придают иной характер современным операциям.
Характерными чертами современной наступательной операции являются: одновременное воздействие на всю оперативную глубину обороны противника; сочетание атаки с фронта с действиями по глубине расположения противника авиацией и воздушными десантами; глубокое проникновение подвижных войск в тыл противника; одновременная изоляция стратегических резервов от фронта авиацией и дезорганизация ею тыла воюющей страны. Все это осуществляется при обязательном условии завоевания господства в воздухе»[356].
Со своей стороны, заместитель генерал-инспектора ВВС Красной Армии генерал‐майор авиации Т.Т. Хрюкин[357] в части касающейся заметил:
«Мы имеем опыт немецкого командования по взаимодействию с танковыми частями. Я считаю этот опыт характерным и мы можем его изучить и применить для себя. Я его изучал, он заключается в следующем. После того, как танковые части прорвались в тыл на 70–80 км, а может быть и 100 км, задачу авиация получает не на аэродроме, а в воздухе, т. е. тот командир, который руководит прорвавшейся танковой частью, и авиационный командир указывают цели авиации путем радиосвязи. Авиация все время находится над своими войсками и по радиосигналу уничтожает узлы сопротивления перед танками – тогда авиация приносит своевременный и удачный эффект.
Этот вопрос у нас в достаточной степени не проработан.
Очень большое значение имеет радиосвязь наземного командования с авиацией. Ее нужно иметь авиационному командованию и наземному. Связь необходима, а как таковая она у нас даже по штату отсутствует. Сейчас связь должна быть обязательна и именно радиосвязь. Это самое главное»[358].
Определенным диссонансом прозвучало выступление командующего войсками Северо-Кавказского военного округа генерал-лейтенанта В.И. Кузнецова[359] заявившего: «Пример войны Германии и Польши является недостаточно поучительным, ибо нельзя сравнивать и принимать во внимание армию Польши, как достойного противника германских вооруженных сил. То же надо сказать об армии Франции»[360]. Наряду с этим Кузнецов счел нужным отметить, предвосхитив развитие событий в будущем: «Нужно сделать вывод, что если будет вестись только воздушная война, трудно будет рассчитывать на победу. Это показывает опыт войны между Англией и Германией. Достигнуть решительного успеха только одними военно-воздушными силами в короткий срок нельзя будет. Воздушную войну и войну на море между Англией и Германией можно вести еще долгое время. Авиация будет разрушать города, будет приносить страшные бедствия мирному населению, но рассчитывать на достижение победы действиями только воздушных сил представляется маловероятным».
С заключительной речью[361] перед участниками совещания выступил нарком обороны СССР маршала Советского Союза С. К. Тимошенко.
Говоря «о характере современных операций», Тимошенко отметил в части «извлечения из опыта последних войн» следующее:
«1. Опыт последних войн и, особенно, Западноевропейской войны 1939–1940 гг. показывает, что в области военного искусства происходят большие сдвиги, обусловленные применением новых и усовершенствованием известных ранее боевых средств вооруженной борьбы.
2. В смысле стратегического творчества опыт войны в Европе, пожалуй, не дает ничего нового (Здесь и далее выделено мной. – М.А.). Но в области оперативного искусства, в области фронтовой и армейской операции происходят крупные изменения.
Прежде всего, важно отметить, что массированное применение таких средств, как танки и пикирующие бомбардировщики, в сочетании с моторизованными и мотоциклетными войсками, во взаимодействии с парашютными и посадочными десантами и массовой авиацией, – обеспечило, помимо прочих причин, высокий темп и силу современного оперативного наступления. …
Немецкие танковые дивизии в 1939–1940 гг. упредили подтягивание этих резервов. И в том, что они первыми бросались вперед, сами создавали проходы в оборонительных полосах противника и сами развивали прорыв, есть свой определенный смысл. …
Они [немцы] правильно учли, что сила и успех современного наступления – в высоком темпе и непрерывности наступления.
3. Как показывает опыт современных операций, база пехотной массы осталась такой же широкой и мощной, но роль пехоты при атаке изменилась. Из ударного средства она превратилась в основание бронированного ударного клина, который острием танковых дивизий врезывался в глубину территории противника.
Самостоятельность действий скоростных подвижных групп, состоявших из различного типа соединений (танковых, механизированных, моторизованных, мотоциклетных), обусловливалась их организационной структурой