В апреле 1941 года на пункт поступили данные от двух резидеитур — “Арнольд” и “Висла” — о том, что немцы сосредоточивают свои войска на территории Польши и Восточной Пруссии, а немецкие офицеры открыто стали заявлять, что скоро будут воевать с русскими. Особенно развернулась большая агитация за войну против СССР белогвардейскими организациями в Варшаве, Лодзи, Праге (Русский, Белорусский и Украинский национальные комитеты).
Резидент “Арнольд” принес нам карту, изданную в Германии, на которой в состав Германии включалась вся Прибалтика, вся Украина, Белоруссия и западная область до Можайска. Карта немедленно была направлена в РО. В апреле 1941 года, по данным резидентов “Арнольда”, “Вислы” и “Почтового”, вдоль советской границы было сосредоточено до 1,5 млн. войск, о чем было немедленно доложено РО, но на нашем донесении была наложена резолюция заместителем начальника РО подполковником Ильницким следующего содержания: “Такую глупость можно ожидать только от Ломжинского пункта”. По данным РО, немцы в это время имели 25–40 дивизий. Эта стандартная цифра фигурировала в разведсводках отдела больше года.
Пункту были даны указания доносить только о тех войсковых частях, номер которых установлен.
28 мая 1941 года без вызова прибыл резидент “Арнольд”, я выехал на встречу, на заставе спросил его, почему прибыл раньше срока (срок его был 20 июня), он ответил, что есть важное сообщение, и доложил следующее:
1. Немцы готовят наступление, и в середине июня начнется война против СССР. О наступлении ему удалось узнать от разведцентра Сикорского и от некоторых английских разведчиков, а также личного наблюдения.
2. Немцы сосредоточили от 1,5 до 2 млн. войск на восточном фронте.
3. В Праге закончена подготовка белогвардейцев-диверсантов в количестве 10 тыс. человек, которые перед началом и в момент войны будут выбрасываться небольшими десантными группами для взрыва мостов, дорог, [совершения] тер[рористических] актов и указания целей для авиации и т. д.
4. План немецкого нападения: решительный удар на Белоруссию и на 8-й день должен быть занят Минск, а на 21-й день Москва.
Резидентом было указано несколько аэродромов, на которые прибыли самолеты и подтягивались к границе танки и артиллерия.
На мой вопрос, не паника ли это, “Арнольд” ответил, что за эти данные он отвечает головой. После такого категорического заявления утром 28 мая я донес шифровкой РО содержание доклада “Арнольда” и попросил разрешения командировать “Арнольда” в РО.
Ответ получил 29 мая, в котором было приказано доставить “Арнольда” в Минск к вечеру 29 мая, что мною и было выполнено. С “Арнольдом” беседовали Блохин, Ильницкий и Самойлович — в заключении отметили: Ломжа всегда преподносит сенсации, лучше бы давали номера частей. “Арнольду” прямо было сказано, что материал неправдоподобен, что это выдумка английской разведки. “Арнольд” ответил: “Вы можете меня расстрелять, но за правдоподобность информации я отвечаю головой. Я выполнил свой долг перед Советским государством, а вы можете мне верить или не верить, дело ваше. Война начнется в середине июня” (здесь и далее выделено мной. — М.А.). 4 июня я его проводил через границу, и больше “Арнольд” не появлялся. Можно ли было верить “Арнольду”? Исходя из следующих данных, ему можно было верить.
1. За 2 месяца до занятия немцами Румынии он предупредил нас, что немцы в Румынию направляют свои войска и Румыния будет оккупирована. Также за месяц-полтора он сообщил, что немцы направляют в Югославию 12 пехотных и 6 бронетанковых дивизий и что в ближайшее время Югославия и Греция будут заняты.
2. “Арнольд” дал полные данные о наличии белогвардейских организаций, комитетов и войсковых организаций.
3. В подтверждение своей информации о дислокации воинских частей он приносил документы: приказы и фотоснимки.
4. По его данным, было арестовано органами НКВД несколько немецких шпионов и диверсантов. В последнее время он работал над планом раскрытия белогвардейского центра в Вильно. Центр находился иод руководством германской разведки и ставил своей задачей поднять восстание в Прибалтике. Восстание должно было быть поддержано прусскими гарнизонами.
5. Данные “Арнольда” перепроверялись несколькими источниками и подтверждались. Об этом хорошо знал РО Западного ОВО.
После отправки “Арнольда” за рубеж 8 и 9 июня я был в Минске в РО. Подполковник Ильницкий спросил: “Ну как, успел уйти “Арнольд”, не застала его война в Ломже?” Я ответил, что [он] послан за рубеж, а насчет войны — вам виднее, но обстановка на границе не спокойная. Ильницкий улыбнулся н говорит: “И ты попал на удочку английской разведки”. Я ничего не ответил, и он дальше продолжал, что информация “Арнольда” неверная, что нет никаких данных о подготовке к наступлению. В этот же день я встретил из отделения информации старшего лейтенанта Чубакова, который мне сказал: “Такого агента, как “Арнольд”, я вижу впервые, очень способный и серьезный разведчик, но наше начальство боится смелой информации, и поэтому всякое сообщение долго залеживается в отделе, а в худшем случае совсем никуда не посылается. Данные “Арнольда” редактировались в отделе пять дней, а потом выхолощенная сводка была направлена в Москву”. После беседы с “Арнольдом” пункт от РО особых указаний не получил и продолжал работать обычно.
В начале июня на участках 87-го и 88-го погранотрядов немцы начали перебрасывать диверсионные группы по 3–5 человек со взрыввеществами. О каждой задержанной группе немедленно докладывалось в РО с выводами: поскольку противник пустил в ход активную разведку, видимо, готовится наступление.
Прибывающая агентура из-за рубежа сигнализировала о готовящемся наступлении. Все это своевременно докладывалось в РО, но какие меры принимал отдел, не знаю, но пункт особых заданий не получал, даже по активной разведке пункту особых указаний не было.
Стиль работы РО перед войной. С 1941 года на агентурную работу отпускалось очень мало средств ин[остранной] валюты. Дело дошло до того, что мы вынуждены были у польского населения покупать злотые, мелочь, для того, чтобы дать 20–30 злотых посылаемому агенту. В 1940 году мной через агентуру было обменено в варшавском банке более 100 тыс. злотых, но эти средства были забраны в РО, и мы оказались без средств. Способные агенты от нас уходили потому, что мы их не могли обеспечить. В феврале 1941 года был послан резидент “Шульц” с радиостанцией, и на 2 месяца ему выдали только 250 марок, за это время он задолжал и вернулся назад в СССР. Резидент “Глушко” задолжал несколько сот марок и, не уплатив долга, вернулся в СССР.
В отделе все внимание было сосредоточено на том, чтобы каждый пункт ежедневно присылал разведдонесение.
В апреле 1941 года заместитель начальника РО подполковник Ивченко советовал мне не посылать большие сводки, а разбивать данные на несколько частей н ежедневно малыми частями посылать в РО. Я возразил ему, заявив, что это очковтирательство и я на это не пойду. Он мне ответил, что начальник Брестского пункта майор Романов так делает и его пункт стоит на первом месте. По моему мнению, в РО процветали карьеризм, подхалимство, а не деловая работа.
Капитан Кравцов»[287].
Далеко не во всех своих утверждениях и выводах был справедлив бывший начальник Ломжинского оперативного пункта. Группировка германских войск на Востоке на 10 апреля 1941 г. насчитывала 52 дивизии, а по состоянию на 15 марта — всего 33 дивизии. (1941 год — уроки и выводы. Указ. соч. Приложение № 2) Капитан Кравцов же был искренне уверен, что немецких дивизий в Восточной Пруссии и Польше было до 108–110. Неправ он был и насчет замалчивания и выхолащивания информации, поступавшей от «Арнольда». Его последние сообщения от 30 и 31 мая практически полностью вошли в Спецсообщение разведотдела штаба ЗапОВО командующему войсками округа «О подготовке Германией войны против СССР» от 4 июня 1941 г.
Самому же капитану Кравцову можно и нужно поставить в упрек отсутствие инструктажа «Арнольда» в столь взрывоопасной ситуации, ведь сотрудничество с ним не было прервано (даже при неудовлетворительном финансировании). Кравцов должен был обусловить способ передачи информации «Арнольдом» о завершении развертывания германских войск и выходе их на исходные позиции на границе с Советским Союзом в полосе ЗапОВО. Более того, следовало ориентировать «Арнольда» на продолжение сотрудничества с разведцентром Сикорского и сотрудниками английской разведки (безусловно тесно связанных между собой) с целью выявления точного срока нападения на СССР. Наличие такой связи было известно руководству разведотдела штаба ЗапОВО и не воспрещалось ее поддержание. «Арнольду» следовало поручить попытаться привлечь польских, а, возможно, и английских разведчиков для разработки германского офицера, работавшего в комендатуре г. Варшавы и обещавшего дать полную дислокацию германской армии за деньги (полную информацию об офицере получить от агента «Феликс»).
Столь эффективная резидентура должна была быть обязательно обеспечена подготовленным радистом и радиостанцией. При отсутствии таковых следовало проработать с «Арнольдом» возможности разового использования радиостанции разведцентра Сикорского для связи со штабом ЗапОВО и передачи зашифрованного сигнала о ставшем известным сроке нападения (если не точную дату, то о начале вторжения через один-два дня).
Вызов сотрудниками оперативных пунктов резидентов с территории генерал-губернаторства на советскую территорию с учетом трудности дважды пересечения границы не являлся оправданным и грозил арестами — следовало направлять связников.
Фраза заместителя начальника РО подполковника Ильницкого «И ты попал на удочку английской разведки», которую процитировал Кравцов, свидетельствует также об насаждаемом «сверху» негативном отношении к информации, поступавшей из английских источников (пример тому, Сообщение ТАСС от 13 июня 1941 г.).
К счастью, Докладная записка бывшего начальника Ломжинского оперативного пункта не сказалась на судьбе упоминаемых им руководителей РО штаба ЗапОВО.