из доклада И.И. Проскурова в ЦК ВКП(б) Тов. СТАЛИНУ, май 1939 г.)
Говоря о готовности советской военной разведки продолжать добывать важную для страны информацию с началом боевых действий, хотелось бы еще раз напомнить выводы, к которым пришли руководители и организаторы русской разведки офицеры Генерального штаба полковник С.Н. Розанов и подполковник П.Ф. Рябиков в 1910 г. в своем докладе «О ведении разведки на случай войны с Германией»: «Разведка, ведущаяся о всех возможных противниках в мирное время, никоим образом не должна прекращаться с объявлением мобилизации, — говорилось в Докладе, — а, напротив, должна также “мобилизовываться” и затем действовать без перерыва во время войны»648.
Такого, не было сделано ни накануне Первой мировой войны, ни Великой Отечественной. Начатые в 1927 г. организационные мероприятия по переводу разведки на «нелегальные рельсы», являлись составной частью мобилизационной готовности разведки. В этом же направлении были предприняты действия по созданию «мобилизационной сети коммерческих предприятий». Мобилизационная готовность предполагала создание нелегальных резидентур (кадра разведчиков-нелегалов и агентов, которые не отошли бы от сотрудничества с разведкой с началом войны по идейным мотивам, будучи призванными в армию и т. п.), обеспечение их нелегальной связью с Центром (что предполагало наличие в нелегальной резидентуре радиста), минуя официальные представительства СССР за рубежом, а также финансовое и материально-техническое обеспечение создаваемых нелегальных резидентур. Всего этого создано не было.
Накануне войны связь со всей важнейшей агентурой на территории Германии и стран, которые выступили или готовились выступить на ее стороне в ходе войны с СССР, осуществлялась военными разведчиками, находившимися за рубежом под «крышей» советских официальных представительств. Так, связь с «Альт[ой]» (Ильзе Штёбе) поддерживал сотрудник советского торгпредства в Берлине Н.М. Зайцев («Бине»), в последующем краткосрочно — А.И. Старицкий («Таль»). С «АВС» (Куртом Велькишем) в Бухаресте связь осуществлялась сотрудником военной разведки под официальным прикрытием корреспондента ТАСС М.С. Шаровым («Корф»). Нелегальная резидентура «Рамзая» с 1940 года находилась на связи у В.С. Зайцева («Сергей», «Имак») — 2-го секретаря Посольства СССР в Японии.
После нападения Германии на СССР сотрудники советских представительств в странах гитлеровской коалиции были интернированы. И «Альта», получавшая информацию от «Арийца» (Рудольф фон Шелиа), и «АВС» остались без связи, так как они не были «оторваны» от советских официальных учреждений и не была организована их прямая нелегальная связь с Центром. Хотя накануне войны в Германию был направлен радист Курт Шульце, подготовленный в СССР для обеспечения агентурной группы «Альты» радиосвязью. Однако не до начала войны, не последующем радиосвязь с Центром так и не была установлена, невзирая на предпринимаемые многочисленные попытки:
«Телеграмма № 8963/10208. В Брюссель 24 августа 1941 г.
Тов. Кенту
1) В Берлине имеем важного агента имя Эльза, …, фамилия Штобе. Кличка — Альта. Связи сейчас ней нет. Ваша главнейшая задача установить с ней связь. Альту можно найти у её матери по адресу: Berlin …, телефон 322992, …. Вам надо посетить эту квартиру и постараться увидеть Альту. Если её нет, то узнайте у матери адрес Альты в Дрездене и посетите её там. Одновременно оставьте у матери письмо для Альты, котором укажите, что прибыли от Rudolf H. (Рудольф Гернштадт. — М.А.), … и хотели бы с ней встретиться, назначьте ей место встречи в Лейпциге. Одновременно укажите, если она не может с Вами встретиться в Германии, то пусть приедет сама или пошлёт кого-либо в Брюссель для встречи с Вами. 2) На встрече с Альтой обучите её Вашему шифру, после этого сами перейдите на шифр Андре. Узнайте у ней её положение и положение её людей. Договоритесь о поддержании регулярной связи через Вас. 3) В Лейпциге положите в двух дубках (тайниках. — М.А.) по 1000 марок или эквивалент в амах (американских долларах. — М.А.). Описание дубков сообщите нам. …
Директор».
«Кент» — А.М. Гуревич.
«Телеграмма №№ 9717,11075.
В Брюссель 10 сентября 1941 г.
Тов. Кенту
Если Вам в Берлине не удастся связаться с Альтой, то посетите нашего радиста Берлине и обучите его шифру, который предназначался Альте. Радист имеет нами связь по воздуху, но не имеет шифра. Его имя Курт Шульце… Его адрес Берлин-Каров… Его жена в курсе дела.…Напомните о встрече по явке у Gervinusstr. Передайте ему 1000 марок.
Директор».
О не подготовленности сотрудников военной разведки руководить ценной агентурой, разрабатывать условия связи с ними на случай радикального изменения обстановки, говорят воспоминания Герхарда Кегеля («Х», «ХВС»).
В ходе многократных встреч с Герхардом Кегелем, проведенных в Москве в мае-июне военинженером 2-го ранга Константином Борисовичем Леонтьевым, заместителем начальника 3-го отделения 2-го отдела, в которых источник сообщал о неизбежности нападения Германии на Советский Союз, с ним так и не отработаны условия связи, на случай войны и его возвращения Берлин в составе посольства. Вследствие этой недопустимой ошибки сотрудника РУ с 1935 г. (работал в Берлине с 1936 по 1939 г. секретарем военного атташе при полпредстве СССР), пришлось предпринять попытку передать условия связи Кегелю уже в поезде, следующим из Москвы в Турцию с интернированным персоналом германского посольства. Операция, если это можно назвать операцией, только по счастливому стечению обстоятельств не окончилась провалом агента, который в условиях начавшейся войны мог оказаться для него фатальным.
Задача, поставленная перед К.Б. Леонтьевым, состояла в том, чтобы во время одной из остановок поезда при следовании по советской территории установить визуальный контакт с Кегелем и далее, постараться незаметно передать ему условия связи.
Сама встреча и последовавшая передача условий связи, по воспоминаниям Кегеля, выглядела следующим образом:
«Конечно, я не испытывал удовлетворения по поводу того, что мои предположения оказались верными, что сведения, которые я передавал, и мои прогнозы подтвердились. Сколько времени потребуется для того, чтобы Советский Союз преодолел последствия первого неожиданного удара? Я также с нетерпением ждал, что, пока наш транспорт находится на территории СССР, мой друг Павел Иванович найдет средства и пути, чтобы сообщить мне указания относительно нашего дальнейшего сотрудничества. Поэтому во время каждой остановки нашего поезда на станции я выходил из своего купе. Из коридора вагона я внимательно разглядывал стоявших на перроне людей, охранявших наш поезд сотрудников Народного комиссариата внутренних дел, сменявших друг друга, железнодорожников и окружавшую поезд публику. Однажды я с известным чувством удовлетворения обнаружил на стене здания вокзала обязательный на всех русских железнодорожных станциях водопроводный кран с табличкой “кипяток”. Из крана, как мне показалось, действительно, струилась горячая вода. Это означало, что и мы скоро получим горячий чай. Вдруг у крана с кипятком я увидел неприметно одетого человека, который внимательно разглядывал окна железнодорожных вагонов, его лицо показалось мне знакомым. Это действительно был Павел Иванович Петров. Он скоро тоже заметил меня; однако, как и я, не подал и виду. Товарищ Петров дважды прошелся по перрону от начала до конца, затем вошел в один из соседних вагонов. Когда он оказался в моем вагоне, в коридоре которого я был один, я с подчеркнутым интересом выглянул из окна. Я сделал вид, будто не замечаю, что мимо меня кто-то хочет пройти. Павел Иванович попытался протиснуться, однако толкнул меня, пробормотав “пардон”. В своей правой полуоткрытой ладони, которую я сразу же сжал в кулак, я почувствовал записку. Убедившись, что никто ничего не заметил, я сунул кулак в карман брюк, оставил там записку и вынул из кармана носовой платок. Затем я, не торопясь, высморкался, убрал носовой платок и снова принялся разглядывать перрон. Мой друг прошел еще через несколько вагонов, вышел на платформу, постоял немного, бросил прощальный взгляд в мою сторону и исчез в здании вокзала»649.
«Когда поезд тронулся, — продолжает свое повествование Кегель, — я забрался в уголок и внимательно прочел заветную записку. Ознакомившись с ее содержанием, я понял, что ее нельзя долго носить с собой. Я хорошо запомнил, что было в этой записке. Когда я прибуду в Берлин, говорилось в указании Центра, мне следует связаться с Альтой. Я знал, что речь шла об Ильзе Штёбе. В записке сообщался ее адрес, который тогда еще не был мне известен. Я должен был сообщить Альте фамилию и адрес “музыканта” Курта Шульце, который жил в берлинском районе Каров, а также сведения, касавшиеся шифровальной работы. Тогда я еще не ведал, что на профессиональном языке под названием “музыкант” подразумевается радист. Подписи под этим указанием не было, вместо нее стояли слова: “Всего доброго!”»650.
По редкому стечению обстоятельств контакт не попал в поле зрения посторонних».
В своей книге, вышедшей в Берлине на немецком языке в 1984 г. под названием «В бурях нашего века» Герхард Кегель («ХВС») в небольшой главе «Серьезный разговор с Центром» он описал встречу с руководством Разведуправления, на которой он при обсуждении вопроса, совершит ли гитлеровская Германия военное нападение на СССР и, если совершит, то когда. Кегель настаивал на том, что он не сомневается, «что милитаристская нацистская Германия нападет на Советский Союз с целью его уничтожения и порабощения советского народа в течение нескольких дней или недель». Ему возразили, сказав, что «немецкие империалисты… не могут позволить такую глупость, как развязать войну против Советского Союза, пока не будет одержана победа над Великобританией». В 1987 году эта книга была переведена на русский язык и вышла в свет, но без выше цитируемой главы.
В сентябре 1988 г. бывший военный разведчик Бочкарев В.В.