рага) можно считать моментом фактического пере— хода соединений КБФ в полную боевую готовность (БГ № 1) с правом применения оружия по противнику.
Однако к тому времени военные советы западных флотов и флотилий ВМФ СССР всё ещё не получили разрешения на развёртывание своих сил и средств по планам военного времени и ведение полномасштабных боевых действий. Процесс выработки и доведения этого решения занял почти весь день 22 июня».
Морозов М.Э. Перевод западных флотов и флотилий ВМФ СССР в оперативную готовность № 1 в ночь на 22 июня 1941 года // Военно-исторический журнал. — 2018. № 6.— С. 4—14.
483 Морозов М.Э. Указ. соч. — С. 4—14.
484 «ПАМЯТНАЯ ЗАПИСКА
Народный Комиссариат иностранных дел СССР вербальной нотой от 21 апреля с.г. сообщил Германскому посольству в Москве о нарушениях государственной границы Союза ССР германскими самолетами, выразившихся за время с 27 марта по 18 апреля с.г. в 80 случаях, зарегистрированных советской пограничной охраной.
Однако ответ Германского правительства на указанную выше ноту до настоящего времени еще не получен Советским правительством.
Более того, Советское правительство должно отметить, что нарушения советской границы германскими самолетами за последние два месяца, а именно с 19 апреля с.г. по 19 июня с.г. включительно не только не прекратились, но продолжают увеличиваться и приняли систематический характер, достигнув за указанный период времени 180 случаев, по поводу каждого из которых советской пограничной охраной был своевременно заявлен протест германским представителям по пограничным делам.
Систематичность этих перелетов и тот факт, что в целом ряде случаев германские самолеты залетают в глубь СССР на 100–150 и более километров, исключает возможность предполагать случайность нарушения германскими самолетами границы СССР.
Советское правительство, обращая на это обстоятельство внимание Германского правительства, ожидает принятия Германским правительством мер к прекращению нарушений германскими самолетами советской границы.
Москва, 21 июня 1941 г.».
Документы внешней политики СССР. — Т.23.— Кн. 2 (часть 2). — С. 752.
485 Там же. — С. 751–752.
486 «Сегодня в 9 часов 30 минут вечера Молотов вызвал меня к себе в кабинет. Упомянув о сообщениях относительно неоднократных нарушений границы германскими самолетами и заметив, что Деканозову поручено в связи с этим посетить министра иностранных дел Германии, Молотов заявил следующее:
«Имеется ряд указаний на то, что германское правительство недовольно Советским правительством. Ходят даже слухи о предстоящей войне между Германией и Советским Союзом. Они подкрепляются тем фактом, что Германия никак не реагировала на сообщение ТАСС от 15 июня и что это сообщение не было даже опубликовано в Германии. Советское правительство не в состоянии понять причин недовольства Германии. Если такое недовольство вызвал в свое время югославский вопрос, то он (Молотов) считает, что он разъяснил этот вопрос в своих прежних сообщениях, и к тому же это дело прошлое. Он был бы признателен, если бы я мог сказать ему, чем вызвано нынешнее положение в отношениях между Германией и Советской Россией.
Я сказал, что не могу ответить на его вопрос, так как не располагаю нужной информацией, но что я передам его заявление в Берлин»». Черчилль У. Указ. соч. — С. 166.
487 Документы внешней политики СССР. Указ. соч. — С. 833.
488 «Меморандум
Берлин, 21 июня 1941 г.
Статс-секретарь
Политический отдел, № 411
Русский полпред, который хотел посетить сегодня Имперского Министра иностранных дел и был вместо этого отослан ко мне, посетил меня сегодня вечером в 21.30 и вручил мне прилагаемую вербальную ноту. В ноте напоминается о жалобе русского правительства от 21 апреля сего года по поводу 80 случаев залета германских самолетов на советскую территорию весной этого года. В ноте сказано, что имело место еще 180 подобных залетов, против которых советская пограничная охрана в каждом отдельном случае подавала протест германским представителям на границе. Тем не менее залеты приняли систематический и намеренный характер.
В заключение в вербальной ноте выражена уверенность, что германское правительство предпримет шаги для того, чтобы положить конец этим пограничным нарушениям.
Я ответил советскому полпреду следующее. Поскольку я не знаком с деталями и, в частности, не осведомлен о протестах на границе, якобы заявленных местными властями, я должен буду передать вербальную ноту в компетентные инстанции. Я не хочу предвосхищать ответ германского правительства. Я хотел бы пока лишь заявить, что я, напротив, был информирован о многочисленных нарушениях советскими самолетами германской границы; поэтому не германское, а русское правительство дает повод для недовольства.
Когда господин Деканозов попытался продолжить беседу, я сказал ему, что поскольку у меня совершенно другое мнение, чем у него, и нужно ждать ответа моего правительства, будет лучше не касаться пока этого вопроса более глубоко. Ответ будет дан позже.
Посол согласился и ушел.
Поскольку германского переводчика не было в данное время на месте, я попросил советника фон Грундхерра присутствовать при беседе в качестве свидетеля.
Настоящее представляется на рассмотрение Имперскому Министру иностранных дел.
фон Вейцзекер».
Фельштинский Ю. Г. Оглашению подлежит. СССР-Германия, 1939–1941. Документы и материалы. — М., 2011. — С. 359–360.
489 Бережков В.M. Как я стал переводчиком Сталина. — М., 1993. — С. 61.
490 Военно-исторический журнал. — 1965. № 5.— С. 89–92.
491 Аринштейн Л.М. Петух в аквариуме— 2, или Как я провел XX век: Новеллы и воспоминания. — М., 2013.— С.
492 Варлимонт Вальтер. В ставке Гитлера. Воспоминания немецкого генерала. — М., 2005.— С.
493 Жуков. Г.К. Указ. соч. В 3-х т. Т. 2. — М., — 1990. — С. 7.
494 Там же. — С. 8.
495 Там же. — С. 8.
496 Жуков Г.К. Воспоминания и размышления. — М., 1969. — С. 246–247.
497 Кузнецов Н.Г. Накануне. — М., 1969. — С. 87–89.
498 Там же.
499 Жуков. Г.К. Указ. соч. В 3-х т. Т. 2. — М., — 1990. — С. 8.
500 Жуков Г.К. Воспоминания и размышления. — М., 1969. — С. 246–247.
501 Кузнецов Н.Г. Накануне. 3-е изд., доп. — М., 1989. — С. 378–379.
502 Кузнецов Н.Г. Накануне. — М., 1969. — С. 87–89.
503 1941: В 2 кн. Кн. 2. После начала Великой Отечественной войны. М., 1998. — С. 456–457; 462.
504 Жуков. Г.К. Указ. соч. В 2-х т. — Т. 1. М., — 1978. — С. 239.
505 Жуков. Г.К. Указ. соч. В 3-х т. Т. 2. — М., — 1990. — С. 8.
506 Жуков. Г.К. Указ. соч. В 2-х т. — Т. 1. М., — 1978. — С. 239.
507 Жуков. Г.К. Указ. соч. В 3-х т. Т. 2. — М., — 1990. — С. 8.
508 Жуков. Г.К. Указ. соч. В 2-х т. — Т.1. М., — 1978. — С. 239.
509 Жуков. Г.К. Указ. соч. В 3-х т. Т. 2. — М., — 1990. — С. 9.
510 Там же.
511 Там же.
512 Там же.
513 Жуков. Г.К. Указ. соч. В 2-х т. — Т. 1. М., — 1978. — С. 240.
514 Жуков. Г.К. Указ. соч. В 3-х т. Т. 2. — М., — 1992. — С. 9.
515 Жуков. Г.К. Указ. соч. В 3-х т. Т. 2. — М., — 1990. — С. 9.
516 Там же.
517 Жуков. Г.К. Указ. соч. В 3-х т. Т. 2. — М., — 1992. — С. 10.
518 Жуков Г.К. Воспоминания и размышления. — М., 1969. — С. 245—248
519 Хильгер Г. Я присутствовал при этом / Дипломатический ежегодник 1989. — М.: Международные отношения, 1990.
52 °CССР — Германия. 1939–1941 Секретные документы / Под редакцией Ю.Г. Фельштинского. — М., 2011. — С. 351–354.
521 Хильгер Г. Я присутствовал при этом / Дипломатический ежегодник 1989. — М.: Международные отношения, 1990.
522 ДВП. Указ. соч. — С. 753–754.
523 «…Много раз за семнадцать лет наших встреч разговор возвращался к 22 июня. В целом, со слов Молотова получилась такая картина.
— То ли Жуков ошибается, то ли я запамятовал, — говорит Молотов. — Позвонил Жуков. Он не сказал, что война началась, но опасность на границе уже была. Либо бомбежка, либо получили другие тревожные сведения. Вполне возможно, что настоящей войны еще не было, но уже накал был такой, что в штабе поняли: необходимо собраться. В крайнем случае, около двух часов ночи мы собрались в Кремле, у Сталина, — когда с дачи едешь, минут тридцать-тридцать пять надо.
— Но Жуков пишет, что разбудил Сталина и доложил, что бомбят. Значит, уже в час ночи бомбили?
— Подождите… В этой части, он, может быть, не точен. Жуков и Тимошенко подняли нас: на границе что-то тревожное уже началось. Может, кто-то раньше сообщил им о какой-то отдельной бомбежке, и раньше двух началось, это уже второстепенный вопрос. Мы собрались у товарища Сталина в Кремле около двух часов ночи, официальное заседание, все члены Политбюро были вызваны. До этого, 21 июня, вечером мы были на даче у Сталина часов до одиннадцати-двенадцати. Может быть, даже кино смотрели, в свое время мы часто так делали вечером — после обеда смотрели кино. Потом разошлись, и снова нас собрали. А между двумя и тремя ночи позвонили от Шуленбурга в мой секретариат, а из моего секретариата — Поскребышеву, что немецкий посол Шуленбург хочет видеть наркома иностранных дел Молотова. Ну и тогда я пошел из кабинета Сталина наверх к себе, мы были в одном доме, на одном этаже, но на разных участках. Мой кабинет выходил углом прямо на Ивана Великого. Члены Политбюро оставались у Сталина, а я пошел к себе принимать Шуленбурга — это минуты две-три пройти. Иначе было бы так: если б на дачу мне позвонили, что просится на прием Шуленбург, то я должен был позвонить Сталину — послы министрам иностранных дел по ночам не звонят. И, конечно, в таком случае я без ведома Сталина не пошел бы встречать Шуленбурга, а я не помню, чтоб я звонил Сталину с дачи. Но я бы запомнил, потому что у меня не могло быть другой мысли, кроме того, что начинается война, или что-то в этом роде. Но звонил мне не Шуленбург, а чекист, связанный с Поскребышевым: Сталин дал указание собраться. Шуленбурга я принимал в полтретьего или в три ночи, думаю, не позже трех часов. Германский посол вручил ноту одновременно с нападением. У них все было согласовано, и, видно, у посла было указание: явиться в такой-то час, ему было известно, когда начнется. Этого мы, конечно, знать не могли.