— Кто же может готовить такую доктрину, что, пожалуйста, приходите на нашу территорию и, пожалуйста, у нас воюйте?! — говорит Молотов. — … Это же агитационный прием. Так что агитация преобладала над натуральной политикой, и это тоже необходимо, тоже нельзя без этого»177.
Отклонение «Соображений» Сталиным, однако не воспрепятствовало началу проведения рекомендованных мероприятий в документе по скрытому отмобилизованию и сосредоточению войск Красной Армии (видимо, было получено разрешение на их выполнение). В то же время перед войсками приграничных округов директивами Генштаба были поставлены исключительно оборонительные задачи. Более того, командование КОВО запланировало меры по инженерной подготовке ТВД — в частности, сосредоточение дополнительного количества мин и колючей проволоки — на июль и август 1941 г.178
«В связи с возраставшей угрозой агрессии со стороны фашистской Германии, — вспоминал маршал А.М. Василевский (накануне 22-го июня — заместитель начальника оперативного управления Генерального штаба), — …так, с середины мая 1941 года по директивам Генерального штаба началось выдвижение ряда армий — всего до 28 дивизий (и четыре армейских управления. — М.А.) — из внутренних округов в приграничные, положив тем самым начало к выполнению плана сосредоточения и развертывания советских войск на западных границах (выделено мной. — М.А.)»179.
Советское правительство, подавая сигналы Берлину о желании нормализовать отношения и не получая на них ответа, все больше убеждалось в том, что одних дипломатических средств и дружественных жестов недостаточно для того, чтобы повлиять на германское руководство. Кремль решил прибегнуть к средствам, которые, по его расчету, должны были отрезвить немцев. Концентрации войск в приграничных районах Москва придавала не только — а на начальном этапе, в мае 1941 г., даже не сколько — военное, сколько политическое значение. Передислокация значительного количества войск на запад, судя по опровержению, которое было дано ТАСС 9 мая 1941 г., не маскировалась, а скорее, наоборот, подчеркивалась. В действие вводился традиционный для большой политики аргумент — демонстрация силы. Гитлера пытались убедить в том, что на легкие победы ему рассчитывать не стоит, что вермахту противостоит грозная сила и лучше выяснить отношения за столом переговоров. Устрашению Германии должен был способствовать и призыв на сборы «нескольких сотен тысяч резервистов» для обучения их «пользованию новыми образцами оружия». Эти мероприятия, как отмечалось в донесениях германских дипломатов, в отличие от той практики, которой советское руководство придерживалось в предшествующие годы, были широко разрекламированы. Подчеркнуть, что СССР занят очень серьезными военными приготовлениями, было призвано введенное с 17 мая 1941 г, ограничение на передвижение по стране иностранных дипломатов и журналистов и, прежде всего, запрет для них поездок в западные пограничные округа СССР. В духе политики устрашения была выдержана и директива наркомата иностранных дел СССР от 9 мая 1941 г., перехваченная немцами, в которой советским представительствам за рубежом предписывалось предупредить германских дипломатов о том. что СССР «готов защитить свои интересы». Это указание, как можно судить по донесениям германских служб, наблюдавших за деятельностью иностранных представителей в Берлине, за советскими дипломатами и журналистами, находившимися в Германии, неукоснительно исполнялось180.
15 мая «Шварц» (военно-морской атташе капитан 1-го ранга М.А. Воронцов) направляет из Берлина доклад в Разведывательное управление Главного морского штаба ВМФ:
«За последние две недели в Германии настолько широко распространяются слухи о неизбежности войны с СССР, что они буквально охватывают всю страну; власти не ведут с этими слухами никакой борьбы, в действительности осуществляют подготовку войны на востоке, сосредоточивают там большие массы войск (установлена переброска через Берлин на восток лишь за один день 7 мая 25 эшелонов), перебрасывают войска в Финляндию и ведут переговоры с Румынией о порядке ведения войны. Я знаю, что час решающих схваток будет, но сейчас при данной политической и военной ситуации в Германии, возможность ее вторжения в СССР, по крайней мере, до окончания войны с Англией, исключена (выделено мной. — М.А.)… Германия тайно ведет против СССР «войну нервов», пытаясь видимой угрозой вторжения добиться от СССР некоторых уступок экономического порядка… Но окончательно ясно одно, что СССР при всех комбинациях соседа должен быть во всеоружии»181.
На докладе «Шварца» начальник Разведывательного управления Главного морского штаба контр-адмирал Н.И. Зуйков поставил резолюцию: «Это, видимо, дезинформация по указанию гестапо».
В указаниях Верховного главнокомандования вермахта в части проведения «второй фазы дезинформации противника» отсутствует распоряжение о распространении сведений о скором вторжении в СССР и сроках такого нападения. Подобная «дезинформация» была опасна, так как могла спровоцировать Советский Союз на нанесение упреждающего удара, независимо от того совпадали эти сроки с реальными или нет, будь то конкретная дата или диапазон чисел, в который следует ожидать агрессию. Однако независимо от этого, информация о неизбежности войны Германии с Советским Союзом, о сроках начала войны и даже о «планах» проведения первых стратегических операций широко распространялась, в том числе и от информированных источников. Подобная ситуация приводила совершенно к противоположному выводу: раз «немцы сами везде говорят встречному и поперечному под «большим секретом», что они выступят против СССР в июне м[еся]це», то «все это является несерьезным, т. к. действительные свои военные планы немцы берегут, как зеницу ока».
В этом отношении характерна запись состоявшейся 15 мая 1941 г. беседы первого секретаря полномочного представительства СССР в Королевстве Румыния С.С. Михайлова с советником французской миссии Шпицмюллером:
«Вообще Шпицмюллер расценивает положение Румынии крайне пессимистически со всех точек зрения и считает, что она не представляет больше никакого интереса как политический фактор на Балканах. Румыны теперь живут прошлым, когда была «Великая Румыния», а немцы пользуются этим и все время обещают, что румыны скоро начнут получать свои прежние территории назад. При этом, конечно, имеются в виду, прежде всего, Бессарабия и Северная Буковина. Немцы поддерживают румын в уверенности, что вот-вот начнется германо-советская война и тогда румыны получат обратно все, что они отдали. Шпицмюллер отметил, что немцы действительно произвели чрезвычайно много приготовлений на всей западной советской границе, но, по мнению Шпицмюллера, основанному, правда, на логических соображениях, все это является лишь маневром и средством произвести впечатление, повлиять на СССР с целью добиться от СССР каких-то уступок.
На мой вопрос о характере приготовлений Шпицмюллер мог ответить лишь общими указаниями, что немцы строят повсюду у границ СССР мосты, шоссе и др[угие] дороги, ведущие к СССР, возводят укрепления и т. п. Относительно численности войск, сконцентрированных на советских границах, Шпицмюллер ничего не мог ответить конкретно. Однако он сказал, что перед моим приходом он специально спрашивал военного атташе полковника Севена, нет ли у него новых сведений для меня. Полковник Севен сказал, что у него нет новых сведений, т. к. последние датируются 7–8 днями тому назад. По этим сведениям, общее число румынских и немецких войск, сосредоточенных на советской границе от Дорохой до Галаца, равняется приблизительно 26 дивизиям. От Галаца на восток, т. е. устья Дуная, занимают исключительно немцы в количестве от 3 до 4 дивизий. Одним из главных по важности военных пунктов (по концентрации, строительству укреплений и накоплению военного материала) является Хуши (Хуш). Немцы имеют на этом участке Дорохой — Галац 4 бронетанковых дивизии, которые входят в вышеуказанное число 26. Это все сведения, которые ему дал Севен.
Я спросил, на чем Шпицмюллер основывает свое мнение, что немцы производят все эти приготовления лишь для того, чтобы произвести впечатление на СССР.
Шпицмюллер ответил, что он должен прежде всего оговориться, что он готов дать себе отрубить голову, так он уверен на 100 % в том, что немцы обязательно выступят против СССР, но не сейчас, как они сами везде шепчут на ухо, а в тот момент, когда у них будет достигнута уверенность в своем положении. По мнению Шпицмюллера, основанному на логических соображениях, немцы делают все приготовления для войны против СССР не с целью использовать их через месяц, а после крепкого поражения Англии, как на острове, так и в Африке и на Ближнем Востоке, и после «покорения» тем или иным путем Турции. Это соображение Шпицмюллер основывает следующим. Во-первых, немцы сами везде говорят встречному и поперечному под «большим секретом», что они выступят против СССР в июне м[еся]це.
Более того, они даже раскрывают свои планы посторонним. Например, венгерский военный атташе в Бухаресте Шантай говорил Шпицмюллеру и полковнику Севену, ничуть не стесняясь, что дата наступления на СССР немного отсрочена, вместо 15 июня — 26 июня. Он же раскрывал и военные замыслы немцев (Здесь и далее выделено мной. — М.А.). Он говорил, что удар на СССР, направленный в первую очередь против Москвы и Украины, будет осуществлен по двум основным направлениям: северное — через Балтийские республики и южное — через Львов. …
Из этих сведений, которые немцы охотно позволяют распространять, Шпицмюллер заключает, что все это является несерьезным, т. к. действительные свои военные планы немцы берегут, как зеницу ока.
Во-вторых, немцы сейчас не могут рисковать создать выступлением против СССР единый фронт трех самых сильных держав в мире: США, Англии и СССР. Им, в первую очередь, надо обессилить Англию, обеспечить позицию Турции, захватив ее военным или дипломатическим путем, и лишь тогда они могут начать войну против СССР. Исходя из этих двух предпосылок, Шпицмюллер считает, что немцы, проводя очень серьезные военные подготовительные мероприятия для войны против СССР, на самом деле не думают воевать против СССР сейчас, а хотят лишь: а) запугать СССР; б) отвлечь внимание Англии; в) успокоить общественное мнение в Германии тем, что скоро хлеб Украины очутится на столе у немцев; г) успокоить и утешить румын, мечтающих о Бессарабии, и д) может быть, добиться каких-то уступок от СССР в области снабжения Германии сырьем или т. п. Шпицмюллер, однако, предостерег, что делать уступки немцам — это копать себе могилу, т. к. немцы никогда не довольствуются уступками, и их тактика — рано или поздно забрать все у всех»