Записка наркома госбезопасности СССР И.В. Сталину, В.М. Молотову и Л.П. Берия с текстом беседы, полученным агентурным путем:
«№ 1856/М
25 мая 1941 г.
Совершенно секретно
19 мая с. г. в беседе с источником НКГБ СССР «Лицеист» сообщил следующее:
Германия сконцентрировала сейчас на советской границе около 160–200 дивизий (здесь и далее выделено мной. — М.А.), снабженных большим количеством танков и самолетов, которых имеется там около 6000.
Война между Советским Союзом и Германией маловероятна, хотя она была бы очень популярна в Германии, в то время как нынешняя война с Англией не одобряется населением. Гитлер не может идти на такой риск, как война с СССР, опасаясь нарушения единства национал-социалистской партии. Хотя поражение СССР в случае войны не подлежит никакому сомнению, все же Германии пришлось бы потратить на войну около 6 недель, в течение которых снабжение с Востока прекратилось бы, потребовалось бы много времени, [чтобы] наладить организацию снабжения Германии, а за это время Англия с помощью Америки намного усилилась бы. Лето было бы потеряно для Германии, и наступила бы опять голодная зима.
Германские военные силы, собранные на границе, должны показать Советскому Союзу решимость действовать, если ее к этому принудят. Гитлер рассчитывает, что Сталин станет в связи с этим более сговорчивым и прекратит всякие интриги против Германии, а главное, даст побольше товаров, особенно нефти.
Советский Союз имеет на границе с Германией также громадные силы 4-миллионную армию, но эта армия нисколько не пугает Германию. Она опасается только того, что последствия войны будут неизбежно настолько разрушительны для Советского Союза, настолько будет дезорганизовано хозяйство, что потребовалось бы очень много времени для наведения порядка. Немедленную выгоду Германия не получила бы от этой войны с Советским Союзом.
Основная беда СССР, с точки зрения военной, заключается в полном отсутствии способных офицеров. Мировая история, пожалуй, не знает другого примера такого негодного руководства военными операциями, какой имел место, например, во время войны Советского Союза с Финляндией. И если все же Советский Союз победил наконец, то в этом нет военной заслуги. Просто — бросали так много стали на каждый квадратный километр, что сломали все, в то время как противнику в конце войны нечем было стрелять. С Германией такой маневр неприменим, там хватит чем ответить. При этом у немцев имеются сейчас такие гениальные генералы, как Браухич, Кейтель, Роммель, Лист и др., которые равняются, если даже не превосходят лучших военных руководителей мировой военной истории. У русских же вообще мало было хороших военных руководителей, кроме Суворова и отчасти Кутузова, хотя план войны 1812 года был, собственно, планом не Кутузова, а двух немецких генералов, которые были на службе у Александра Первого. Русские хотели дать Наполеону сражение в Польше, но немцы предупредили, что Наполеон сумеет разбить в открытом бою любую русскую армию. Единственно, что он не сумеет победить, это русскую зиму. Стоило больших трудов уговорить Александра послушаться советов немцев. В результате на Кутузова упала незаслуженная слава.
Советские танки, действовавшие в Финляндии, были невероятно низкого качества, часто ломались в пути. Даже в Прибалтике, где не было войны, все дороги были переполнены сломанными танками во время занятия Красной Армией Прибалтики. Разве с таким оборудованием можно воевать с германскими танками, которых не пугают тысячи километров сахарских песков?
Советско-финляндская война показала также, что советский летный состав не умеет воевать. У финнов было максимум 200 аэропланов, а с советской стороны участвовало 2500, которые все же не смогли вывести из строя финский флот и не сумели дезорганизовать транспорт. А смотрите, что сделали немцы в Югославии и Греции?
В случае войны с Германией столица СССР была бы переведена в Свердловск. Это — план Сталина. Германский план — уничтожить в первую очередь все электростанции в Европейской России, что довольно легко сделать, так как они сравнительно большие и их немного. Первым полетел бы в воздух Днепрогэс. Крупная промышленность остановилась бы через несколько дней; земледелие также очень скоро стало бы испытывать огромные затруднения, так как оно теперь основано на использовании тракторов, а им не хватило бы топлива, так как Баку и, вероятно, Грозный были бы в огне в первый же день войны. Остальные промыслы дают пока очень мало нефти. Для быстрого разрушения Баку немцы используют территорию Ирака.
Германский план войны с Советским Союзом разработан самым детальным образом. Максимальный срок войны 6 недель. За это время Германия овладела бы почти всей европейской частью СССР, но правительства в Свердловске не трогала бы. Если Сталину после этого удалось бы спасти социалистический строй в остальной части СССР, то Гитлер этому не мешал бы.
Самым интересным является то, что даже военные круги Финляндии составили план завоевания Советского Союза при содействии германских войск и что им также потребовалось бы на это 6 недель!
Кто именно является автором этого плана — «Лицеист» не сказал, но сделал замечание, что военные вообще любят строчить планы. Привел пример с Мольтке: последний будто бы читал книгу в то время, когда ему доложили, что Франция объявила войну Пруссии. Мольтке, не отрываясь от чтения, буркнул: «План войны в 5-м ящике с правой стороны, оттуда и берите!» Военные, сказал “Лицеист”, должны иметь готовый план на всякий случай.
По выражению «Лицеиста», у германской армии имеются еще и такие «штучки», как Скоропадский и другие, которых она держит у себя в кармане готовыми на всякий случай, но пригодность их довольно сомнительная.
Народный комиссар
государственной безопасности СССР
Меркулов»212.
Сообщенные «Лицеистом» сведения о том, что на советской границе сконцентрировано 160–200 дивизий, являлись дезинформацией, причем грубой. Вместе с тем присутствовала и реальная оценка командованием вермахта состояния Красной армии. В части же расчета Гитлера на то, что завышенная цифра войск на западной границе СССР заставит Сталина «прекратить всякие интриги против Германии» и сделает его более сговорчивым, скорее всего, на тот момент (очевидно, что материал к встрече, состоявшейся 19 мая, был подготовлен за несколько дней до встречи и еще должен был быть согласован) все еще соответствовало действительности — Гитлер рассматривал возможность политическими средствами добиться существенных уступок от Москвы, не развязывая военные действия. Следует оговориться, что встреча состоялась 19 мая — за три дня до планируемого ускоренного графика железнодорожного движения к границам СССР.
По словам «Лицеиста», его «самыми лучшими источникам информации», являлись посланник Шмидт и легационный советник Раше, являвшиеся вместе с Ликусом ключевыми фигурами «Бюро Риббентропа».
Только через шесть лет, в мае 1947 года, стало известно о некоторых деталях дела «Лицеиста». Их раскрыл в ходе допроса арестованный в 1945 году Зигфрид Мюллер, с 1940 года служивший в подразделении IV D 3 (контроль за «иностранцами из враждебных государств», начальник гауптштурмфюрер СС и криминальрат Эрих Шрёдер) IV-го управления (Тайная государственная полиция рейха) РСХА (Главное управление имперской безопасности). Весной 1941-го Мюллер был назначен на должность референта русского сектора 1-го разведывательного отдела «Абверштелле-Берлин» (периферийный орган «Абвера»213).
Согласно его рассказу, в августе 1940-го заведующий отделением ТАСС в Берлине Иван Филиппов-Юдин сделал Берлинксу предложение сотрудничать с советской разведкой, но Берлинкс тут же явился с этим в «Бюро Риббентропа». Там моментально оценили ситуацию, и оберфюрер СС214 (по другим данным — штандартенфюрера (полковник) Рудольф Ликус завербовал Берлинкса (получившего псевдоним «Петер»), а затем использовал как канал дезинформации/информации (чтобы дезинформация была воспринята адресатом, обязательным условием является наличие реальной информации). Через несколько дней Филиппов связал Берлинкса с резидентом Кобуловым.
Из показаний Мюллера советскому следователю на допросе 21 мая 1947 г.:
«Вопрос. А что, гестапо так и не смогло в то время найти подходов к советскому посольству в Берлине?
Ответ: Не совсем так. Нам удалось установить, что советник советского посольства Кобулов вел в Германии разведывательную работу. Кобулову в августе 1940 года был подставлен агент германской разведки — латыш Берлинкc, который по нашему заданию длительное время снабжал его дезинформационными материалами. Берлинкc говорил мне, что ему удалось войти в доверие к Кобулову, что последний рассказывал Берлинксу даже о том, что все доклады он направлял лично Сталину и Молотову. Очевидно, все это позволило Гитлеру рассматривать Кобулова как удобную возможность для посылки дезинформации в Москву, в связи с чем он лично занимался этим вопросом и материалами, предназначавшимися для передачи Кобулову. Практика была такой: Риббентроп готовил эти материалы, затем докладывал их Гитлеру и только с его санкции материалы передавались агенту Берлинксу, который и доставлял их Кобулову» (здесь и далее выделено мной. — М.А.)»215.
Понятно, что материалы готовил не сам Риббентроп — подготовка проектов материалов проводилась в «Бюро Риббентропа» — «личном штабе» германского министра иностранных дел.
Очевидно, что речь не могла идти о простом санкционировании Гитлером подготовленного материала, роль последнего не могла быть сведена к пассивному созерцанию — он не только санкционировал, но и определял, содержание материала, которое готовили в «Бюро Риббентропа». В донесении «Лицеиста» от 19 мая 1941 г. цифра 160–200 дивизий явно была упущением Гитлера и «ляпом» авторов «информации». Подобная дезинформация являлась обоюдоостром оружием, так как у потенциального противника могли не выдержать нервы и подвигнуть его к нанесению упреждающего удара — как следовало из «Соображений по плану стратегического развертывания сил Советского Союза на случай войны с Германией и ее союзниками» на основании данных Разведупра, для нападения Германии на СССР необходимо было развернуть 180 дивизий.