Прим. нем. изд.].
Заграждения из мин!
При этом было решено, что начало наступления переносится с 3.30 на 3.00»328.
Из воспоминаний Гейнца Гудериана:
«14 июня Гитлер собрал в Берлине всех командующих группами армий, армиями и танковыми группами, чтобы обосновать свое решение о нападении на Россию и выслушать доклады о завершении подготовки. Он сказал, что не может разгромить Англию. Поэтому, чтобы прийти к миру, он должен добиться победоносного окончания войны на материке. Чтобы создать себе неуязвимое положение на Европейском материке, надо разбить Россию. Подробно изложенные им причины, вынудившие его на превентивную войну с Россией, были неубедительны (здесь и далее выделено мной. — М.А.). Ссылка на обострение международного положения вследствие захвата немцами Балкан, на вмешательство русских в дела Финляндии, на оккупацию русскими пограничных балтийских государств так же мало могла оправдать столь ответственное решение, как не могли его оправдать идеологические основы национал-социалистского учения и некоторые сведения о военных приготовлениях русских. Поскольку война на западе не была закончена, каждая новая военная кампания могла привести к военным действиям на два фронта, на что Германия Гитлера была еще менее способна, чем Германия 1914 г. Присутствовавшие на совещании генералы молча выслушали речь Гитлера и, так как обсуждения речи не предполагалось, молча, в серьезном раздумье разошлись»329.
Постфактум Гейнц Гудериан в 1951 году сформулировал свое отношение к «списку Гитлера». Это, однако, не означало, что 14 июня 1941 г. он считал также.
«Кульминационным моментом установленного им (Гитлером. — М.А.) порядка стало «большое совещание» в рейхсканцелярии в Берлине 14 июня 1941 года. — Писал в своих мемуарах начальник отдела обороны страны (отдел «Л») штаба оперативного руководства Верховного главнокомандования вооруженных сил (ОКВ) генерал Вальтер Варлимонт. — Собрали всех командующих группами армий, танковыми группами, армиями и аналогичными военно-морскими и военно-воздушными соединениями и в присутствии старших офицеров главнокомандования трех видов вооруженных сил и ОКВ вместе с их непосредственными подчиненными заставили изложить Гитлеру во всех деталях свои задачи и намерения. … Доклады проводились в зале парламента старой рейхсканцелярии; участников разделили на отдельные группы по секторам фронта и вызывали по именам через установленные промежутки времени, Гитлер бегло приветствовал каждого. В два часа дня совещание прервали для ленча, на который были приглашены все его участники; в конце трапезы Гитлер произнес «обширную политическую речь», в которой еще раз разъяснил причины нападения на Россию и снова заявил, что крах России заставит Англию прекратить борьбу. Сторонний наблюдатель мог бы сказать, что все присутствовавшие чувствовали себя уверенно»330.
Одновременно на совещаниях, проводимых в подвижных соединениях (танковых и моторизованных дивизиях), предусматривается возможность «остановки начала выдвижения»:
«48-й Танковый корпус
Оперативный отдел штаба, № 393/41
Конспект совещания в штабе 1-й Танковой Группы
14.06.41
4. Для возможной остановки начала выдвижения есть 4 даты (здесь и далее выделено мной. — М.А.).
1. В-7 для того, чтобы затормозить выдвижение подвижных дивизий.
2. В-4 дня. С этого времени по выдвигающимся подвижным дивизиям и тяжёлым артдивизионам можно заметить, куда делается ударение (где концентрируются большие силы).
3. В-1 день в 12:00, чтобы ещё вовремя предотвратить занятие исходных позиций.
4. В-1 день в 20:00 чтобы предотвратить движение в последнюю ночь331.
Хотя нападение СССР на Германию представлялось командованием вермахта «маловероятным», такая возможность с соответствующей оговоркой была доведена в приказах («Ахтунг Берта») до войск. Малая вероятность превратилась в реальный факт в ноте МИД Германии: «Правительство Германии не может безучастно относиться к серьезной угрозе на восточной границе. Поэтому фюрер отдал приказ германским вооруженным силам всеми силами и средствами отвести эту угрозу. Немецкий народ осознает, что в предстоящей борьбе он призван не только защитить родину, но и спасти мировую цивилизацию от смертельной опасности большевизма и расчистить дорогу к подлинному расцвету в Европе»332.
14 июня Геббельс продолжал восхищаться собственной находчивостью. При этом он высказал опасения о возможности нанесения Красной Армией упреждающего удара и тут же «отмел» их как маловероятные:
«14 июня 1941. Суббота.
Вчера: моя статья появилась в «Фёлькишер Беобахтер» и произвела эффект разорвавшейся бомбы. Ночью «Фёлькишер Беобахтер» была конфискована. А теперь надрываются телефоны. Одновременно то же самое началось внутри страны и за рубежом. Все проходит безупречно. Я вполне удовлетворен происходящим. Грандиозная сенсация состоялась. Английские радиостанции заявляют уже, что наше вторжение в Россию чистейшей воды блеф, за которым мы пытаемся скрыть нашу подготовку к вторжению [в Англию]. В этом и была цель маневра. А в остальном в зарубежной информационной политике царит полнейшая сумятица. Едва ли кто-нибудь здесь может разобраться. Русские, кажется, до сих пор ни о чем не догадываются. Во всяком случае, развертывание [войск] происходит так, как нам бы этого и хотелось: массированно, что позволяет нам сделать их легкой добычей. Во всяком случае, Верховному главнокомандованию вермахта уже трудно обеспечивать скрытность на продолжительное время, так как требуются уже недвусмысленные военные мероприятия. Гуттерер (бригадефюрер СС, статс-секретарь имперского министерства народного просвещения и пропаганды. — М.А.) намерен отозвать нашего пресс-атташе из Москвы для помощи Тауберту. Я запрещаю это. Слишком откровенно, пока еще этого не стоит делать. Я поручаю Винкельнкемперу секретное задание передавать на Англию по службе иновещания английские разглагольствования о вторжении, а затем в середине [передачи] неожиданно ее прервать. Как будто бы ножницы цензора неожиданно вырезали [часть сообщения]. Это тоже будет содействовать усилению паники. …
В Восточной Пруссии концентрация [войск] так велика, что русские могли бы превентивным воздушным ударом нанести нам ощутимые потери. Но они этого не сделают (выделено мной. — М.А.). Для этого им не хватит мужества. Нужно иметь особую смелость, чтобы выиграть войну. …
Мы неплохо разыграли комедии с конфискацией «Фёлькишер Беобахтер». Все министерство очень сожалеет, что я допустил столь ощутимую «ошибку». Я и на пресс-конференцию не пошел. Это выглядело достаточно демонстративно»333.
В сводках агентурных донесений «Бюро Риббентропа», подготовленных обефюрером Ликусом за 14 июня, отмечается, что советско-германские отношения являются в дипломатических кругах Берлина по-прежнему «предметом постоянных обсуждений»:
«В берлинском дипломатическом корпусе германо-русские отношения по-прежнему являются предметом постоянных обсуждений… Появившиеся в английской прессе статьи на эту тему рассматриваются в кругах американских дипломатов как предупреждение Англии Кремлю. Англия делает это предупреждение, чтобы затормозить ведущиеся якобы в настоящее время германо-русские переговоры и помешать русским пойти на дальнейшие уступки фюреру. По-прежнему среди представителей дипломатического корпуса распространяется и подробно обсуждается слух о том, что… ожидается официальный визит в Германию главы русского государства. Этот слух особенно активно распространяется болгарской миссией… В посольстве США, шведской и швейцарской миссиях можно услышать, что встреча имперского министра иностранных дел с Молотовым или фюрера со Сталиным не исключена (выделено мной. — М.А.). Такая встреча якобы будет означать не что иное, как последнюю германскую попытку оказать на Россию мощнейшее давление… Спецпоезд, 14 июня 1941 г.
Л[икус]»334.
«Публикация опровержения ТАСС (от 13 июня 1941 г. — М.А.) в условиях нарастания нервозности и отсутствия ясности относительно намерений фюрера воспринята иностранцами, проживающими в Берлине, как полная сенсация… В интерпретации значения московской публикации мнения расходятся так же сильно, как и в оценке возможного развития германо-русских отношений. В посольстве США преобладает мнение, что Кремль своей вчерашней публикацией продемонстрировал лишь растущий страх перед столкновением с Германией и что смысл заявления ТАСС — выражение готовности к переговорам. Поэтому там верят в то, что Германия в настоящий момент хочет оказать на Советский Союз сильнейшее давление, чтобы добиться от него принятия требований, которые в нормальных условиях были бы недискутабельными… В целом среди иностранцев, проживающих в Берлине, царит полное замешательство, которое выражается в том, что они покорно признают, что разобраться в происходящем просто невозможно (выделено мной. — М.А.). Произведенная вчера конфискация «Фёлькишер беобахтер» со статьей д-ра Геббельса лишь усилила замешательство среди иностранцев. Сегодня берлинские иностранные дипломаты и иностранные журналисты верят лишь в то, что решений, касающихся отношений между Германией и Советским Союзом, со всей очевидностью, следует ожидать не в ближайшие недели, а в ближайшие дни.
Берлин, 14 июня 1941 г.
Л[икус]335.
14 июня на встрече с Филипповым «Петер»/«Лицеист» передал Отчет о своей поездке по Балканам в составе группы журналистов, которая была организована министерством иностранных дел Германии для представителей иностранной прессы. Филиппов и представители советских газет в состав этой группы включены не были. Перед «Петером» резидентурой НКГБ была поставлена задача выяснить, ведется ли немцами переброска войск в южном и юго-восточном направлении, т. е. ожидается ли усиление англо-германского противоборства в Восточном Средиземноморье и на Ближнем Востоке. В своем отчете, имевшем дезинформационный характер, «Петер» подтверждал, что Германия производит переброску войск в южном направлении. Полученная на встрече с «Петером» информация была нейтральна и не носила явно выраженного дезинформационного характера: