<<*>> При первом удобном случае я обяза-тельно об этом доложу фюреру. Обсуждал с Паволини проблемы кино: особенно регулярный обмен сюжетами из Вохеншау и художественны-ми фильмами. Здесь у нас абсолютное единство мнений. Также более широко необходимо обмениваться журналистами. Во второй половине дня психологическая ситуация прояснилась. Обращение фюрера бук-вально дословно публикуется во всем мире. Лондон заявил пока, что Гитлер сошел с ума и ссылается при этом на пример Наполеона, о чем и Молотов говорил. По этому поводу мы еще будем полемизировать. Кое-кто в Англии призывает к разуму и рассуждает о том, что Англия потеряет, если мы захватим Украину. США разразились бранью. Но нам это, как известно, не может повредить. Если мы победим, то будем правы. Япония еще не высказала своего мнения. Русские уже понесли тяжелейшие потери в военной авиации. При налете на Тильзит они потеряли из 73 задействованных самолетов 22. Операция осуществляет-ся по плану. Сообщение из Лондона от нейтрального очевидца: тяже-лейшие разрушения практически во всех подвергшихся бомбардировке городах. Но настроение пока еще совершенно безупречно. Ощутимые социальные и антиплутократические настроения. Черчилль по-прежне-му еще весьма популярен. Пока нет признаков, что его положение поко-лебалось. Весь вечер я напряженно работал. Риббентроп после того, как я зачитал по радио прокламацию фюрера, решил тоже вставить свое словцо. Должен же он отдать дань тщеславию! Стратегическое развер-тывание русских <<*>> как у французов в 1870 году. Они потерпят такое же поражение. Русские пока обороняются весьма посредственно. Но их ВВС сразу же понесли чудовищные потери: 200 сбито, 200 унич-тожено на земле и 200 повреждены. Это уже весьма значительный урон. Мы скоро с этим справимся. Мы должны это быстро сделать. В народе несколько подавленное настроение. Народ не желает мира [ценой] пора-жения, но и каждый новый театр военных действий доставляет ему забо-ты и печаль. Испанская пресса рьяно взялась за дело. Так же, как и шведская. В Европе как бы распространилось настроение крестовых походов. Это нам на руку. Но только не надо уж очень заострять внимание на лозунге «За христианство». Это, пожалуй, [было бы] доволь-но лицемерно. Антонеску назначил своего брата своим заместителем. Это не очень-то красиво, но нас это не касается. В Лондоне по-прежне-му недостает ясности. Уж очень велик шок. Под вечер прием в честь Пазолини в тесном кругу в Ланке. Несколько приятных гостей. Но я не имею возможности уделить им внимание. Почти каждую минуту поступают новые сообщения. Чаще всего отрадные. К этому времени уничтожено 1000 русских самолетов. Неприятный сюрприз [для них]. Взят Брест-Литовск. Все задачи дня достигнуты. До сих пор никаких осложнений. Мы можем быть спокойны. Советский режим развалится как глиняный колосс. Черчилль выступает. Чудовищная брань в адрес фюрера. В остальном его речь полностью подтверждает взаимо-действие между Лондоном и Москвой, направленное против нас. …»555.
22 июня Гальдер записал в своем дневнике: «12.00 — Поступили сведения о том, что русские восстановили свою международную радиосвязь, прерванную сегодня утром. Они обратились к Японии с просьбой представлять интересы России по вопросам политических и экономических отношений между Россией и Германией и ведут оживленные переговоры по радио с германским министерством иностранных дел»556.
Только 22 июня были расшифрованы и переведены телеграммы, отправленные из Токио за два дня до этого.
«ТЕЛЕГРАММА Вх. № 10216
Начальнику Разведывательного Управления
Генштаба Красной Армии
Токио. 20 июня 1941 года
По радио.
Германский посол в Токио Отт сказал мне, что война между Германией и СССР неизбежна. Германское военное превосходство дает возможность разгрома последней большой европейской армии, также хорошо, как это было сделано в самом начале… (искажение) потому, что стратегические оборонительные позиции СССР до сих пор еще более небоеспособны, чем это было в обороне Польши (здесь и далее выделено мной. — М.А.).
Инвест сказал мне, что японский генштаб уже обсуждает вопрос о позиции, которая будет занята в случае войны.
Предложения о японо-американских переговорах и вопросы внутренней борьбы между Мацуока с одной стороны и Хиранума с другой — застопо-рились потому, что все ожидают решения вопроса об отношениях СССР и Германии.
№ 143—РАМЗАЙ
Расш. Малинников 14.35 22.06
Перевел: полковник РОГОВ
Адресату.
Панфилову.
Дронову.
В реестр.
[РЕЗОЛЮЦИЯ ЗНУ]: Инфор.
АП[анфилов]».
«РАСШИФРОВАННАЯ ТЕЛЕГРАММА
Вх. № 10217
Начальнику Разведывательного Управления Генштаба Красной Армии
Токио, 20 июня 1941 года
По данным германского военного атташе, один германский авиаполк, который дрался все время против Англии, сейчас переброшен в Краков.
№ 144—ИНСОН
Расш. Малинников 01.00 22.06
Перевел: полковник РОГОВ
[РЕЗОЛЮЦИЯ ЗНУ]: Инфор
Нанести на карту. АП
Адресату.
Панфилову.
Дронову.
В реестр.
[Резолюция]: «Инф: Нанести на карту. П. [ПАНФИЛОВ] 22.6.41”
РАСШИФРОВАННАЯ ТЕЛЕГРАММА
Вх. № 10225
Начальнику Разведуправления Генштаба Красной Армии
Токио, 20 июня 1941 года
По радио.
По вопросу критического положения отношений между СССР и Германией здесь нет ничего нового в иностранных и внутренних политических кругах Японии, кроме ожидания наступления — момента кризиса. Из Америки до сих пор нет еще ответа.
№. 147 РАМЗАЙ.
Расш. Малинников. 13.20 22.6
Перевел: полковник РОГОВ
Адресату.
Панфилову.
Дронову.
В реестр.
[РЕЗОЛЮЦИЯ ЗНУ]: НО4.
Дать указание. В связи создавшимся положением — усилить бдительность. Быть готовым ко всяким неожиданностям. Работать осторожно не покладая рук. Желаю успеха.
АП.[ПАНФИЛОВ]».
Почему-то телеграммы из Токио были направлены не начальнику Разведупра, а Панфилову. Ранее донесения Зорге поступали к Голикову.
Уже после начала войны была расшифрована телеграмма, отправленная в 21 час 15 минут 21 июня 1941 г. начальнику 1-го [Разведывательное] управление НКВМФ (контр-адмиралу Зуйкову) из Берлина резидентом военно-морской разведки «Карлом» (Смирнов): «Сроки, сообщенные ранее, 22–24.6., вновь подтверждены источниками. Считаю их стратегическими. Старая граница между Германией и занятыми польскими владениями закрыта. Немецкое население из Кракова и других польских городов спешно эвакуируется. Исходя из обстановки в отъезде Баумбаха557 [военно-морской атташе Германии в СССР] и его аппарата нет ничего удивительного»558. Телеграмма была получена в Москве в 3 часа 15 минут, а расшифрована лишь в 6 часов 22 июня 1941 г.
Источники (а точнее источник) разведки НКВМФ, как выяснилось ранее, были сомнительные, а сообщаемые ими сведения — дезинформационные.
В 1959 году во Франции увидел свет документ под названием «завещание Гитлера»559, которое два года спустя было переведено на английский язык. Подлинность этого документа до сих пор ставится под сомнение. Если исходить из содержания «завещания Гитлера», то оно во многом соответствует материалам предлагаемого исследования, что в данном случае говорит в пользу, как первой, так и второй версии.
В «завещании Гитлера» на фоне лютого антисемитизма и непрекращающихся претензий к Великобритании, признается «пагубность» решения, напасть на Россию, а также предпринимается попытка объяснить, «Почему 1941 год?», «Почему 22 июня 1941 года?», «Почему не раньше?»:
«15 февраля 1945 года.
Ни одно решение, которое я делал в течение это войны, не было настолько пагубным, как решение атаковать Россию. Я всегда говорил, что мы должны любой ценой избежать ведения войны на два фронта. И вы можете быть уверены, что я долго и беспокойно размышлял над печальным опытом Наполеона в России (здесь и далее выделено мной. — М.А.). Тогда откуда, вы могли бы спросить, вся эта война с Россией, и почему я выбрал именно этот момент?
В это время мы уже оставили план окончить войну, посредством успешного вторжения в Англию. Но дальше — больше: глупое руководство Англии ни под каким видом не хотело признавать объединения Европы под нашим началом, пока на континенте оставалось хоть одно государство принципиально враждебное Третьей Империи. Таким образом, война грозила тянуться и тянуться, а между тем, позади англичан американцы играли всё более возрастающую и активную роль.
И это значение огромного военного потенциала США, гонка вооружений, близость к побережью Англии — всё это делало для нас крайне нежелательным втягивание в длительную войну. Потому что Время — и это всегда, как вы могли бы заметить, было именно Время, которое всё более будет играть против нас. Для того чтобы заставить Англию свернуться, вынудить её пойти на мировую, было абсолютно необходимо лишить её всякой способности конфронтировать с нами, да ещё на нашем собственном континенте.
Мы не имели другого выбора, мы должны были любой ценой убрать русскую гирьку с европейских весов. У нас была и другая, одинаково серьёзная причина, для наших действий — смертельная угроза, которую СССР представлял для нашего существования. Потому что было абсолютно ясно, что сегодня или завтра, но СССР будет атаковать нас. Наш единственный шанс разбить СССР — был напасть первыми, потому что пассивно защищаться было абсолютно бесперспективно. Мы не могли дать возможность Красной Армии воспользоваться нашими суперсовременными автобанами для быстрейшего броска своих танков; а наши железные дороги предоставить им для переброски своих частей и снабжения. Но если бы напали мы, то у нас был шанс разбить Красную Армию на её же поле, в её болотах, на её обширных и грязных пространствах. Однако на цивилизованной территории у нас не было против Красной Армии никаких шансов. Если бы СССР напал на Германию, то мы были бы для них просто трамплином, с которого они бы обрушились на всю Европу и раздавили бы её.