– А нам-то лучше, – с достоинством прошептала Нателла Валерьевна и внезапно перешла на визг: – что сдохла эта вонючка!
На нее зашикали.
– Ната, перестань! Человек умер! – сказала Валентина Афанасьевна.
– Да какой это человек, какой человек-то? Там от человека – тьфу! Без него давно бы уже расселили.
– Нателла Валерьевна, перестаньте, в самом деле, – попросил Паша.
– Михаил Сергеевич, как мы сейчас с продажей? – спросила его Валентина Афанасьевна. – Все отменим?
Обитатели коммуналки навострили уши и уставились на агента. Ему было неловко обсуждать продажу комнаты, в которой остывало тело Ивана Вадимовича. Но жильцы смотрели на него с надеждой, как дочки смотрели, когда хотели утешения. Он по-отечески их понимал.
– Ничего не отменяется. Будем искать наследников, а если не найдем, то через полгода комната отойдет в собственность города, и мы найдем способ, как ее выкупить.
– Сестра у него была! – сказала Валентина Афанасьевна.
– Имя знаете? – спросил Михаил.
Валентина Афанасьевна отрицательно помотала головой.
В дверь позвонили. Это пришли эксперты и фотограф. Жильцы мгновенно исчезли из прихожей. Миша показал коллегам Скрынникова, что и как устроено в квартире, и они зашуршали, защелкали. Скоро вернулся Игорь Вячеславович с еще двумя коллегами. Они начали опрашивать жильцов.
Целый день Михаил хоть и чувствовал себя отвратительно, но, слоняясь по коридору, позвонил нескольким юристам, коллегам и директору своего агентства, узнал нужную информацию, упорядочил ее в голове. Затем последовал звонок агенту покупателя, который обещал быть неприятным. Но агент внезапно проявил сочувствие, которого раньше Миша за ним не замечал. Он заверил, что клиент подождет, тем более что ремонт квартиры хотел начинать через год-два. Миша позвонил агентам собственников по девяти встречным покупкам, и пять из них заверили его, что их клиенты подождут, остальные сомневались. Но это было не страшно, однушки в спальных районах не переведутся никогда. Тем более был шанс найти наследников и побыстрее оформить документы. Последним Миша позвонил по квартире, которая предназначалась Ивану Вадимовичу. Собеседник расстроился – для их неблагополучного жилья Иван Вадимович был вполне себе вариантом. Эти сроки и цифры – полгода, год, два, пять, четыре, один – складывались в голове Миши как детали тетриса, выстраивая идеальную стену.
– Клиент никуда не торопится, с его агентом уже все обговорили, – сказал Михаил Паше, когда тот вышел в прихожую. – Сделка откладывается, но не отменяется. Будем надеяться, что найдутся наследники, тогда не придется ждать полгода.
– Сколько тогда будем ждать? – спросил программист.
Михаил не знал ответа на этот вопрос, потому что ни разу не сталкивался с такими случаями, но ответил стандартной фразой о месяце-двух, которая окончательно успокоила жильцов. Зазвонил домофон.
– Наверное, это из морга, – сказал Михаил.
Жильцы прилипли к своим дверям и наблюдали, как двое крепких мужчин, один из которых держал плотный черный пакет, входят в квартиру, здороваются, спрашивают, где находится тело, а Миша показывает им на дверь.
– Вам лучше надеть маски, если есть, – посоветовал санитарам программист.
– Тело с признаками разложения? Нам не сообщали, – удивился санитар.
– Душонка у него разложилась, – сказала Нателла Валерьевна.
– Ясно, – не смутившись, ответил санитар. Он достал визитку и поискал глазами, кому ее передать. Никто не протянул руки. – Это контакты нашего агентства. Когда закончат судмедэксперты, можете связаться по поводу похорон.
– Нам что, еще и хоронить его за свой счет? – возмутилась Анна-логопед.
– У усопшего нет родственников?
– Мы пока не знаем, – ответил Михаил.
– Тогда похороны за счет государства, – ответил санитар.
Валентина Афанасьевна потянулась за визиткой.
– Не смей! – прошипела на нее Нателла Валерьевна. Она шагнула вперед и попыталась перехватить визитку, но Валентина Афанасьевна забрала ее и спрятала в рукаве. – Не хватало еще его хоронить!
– Он же человек, сколько лет рядом жили, – возразила Валентина Афанасьевна.
– В самом деле, Валентина Афанасьевна, если вы рассчитываете, что мы скинемся, то я пас, – сказал программист.
– Я дам денег, – сказал Михаил.
– Да ни за что! От него житья не было! – воскликнула Варя.
Санитары с интересом наблюдали за диалогом. Оба они достали из карманов маски с клапанами, привычными движениями надели их и превратились в гусей. Пока жильцы спорили, специалисты вошли в комнату, пошуршали и уже через минуту вышли с черным мешком, в котором лежал Иван Вадимович. Жильцы замолчали, расступились и смотрели, как выносят тело. Программист распахнул двери и придерживал, пока санитары не ушли. Раздались удаляющиеся шаги по лестнице и тихий хруст пакета. Жильцы несколько секунд переглядывались, а потом подошли к открытой двери комнаты Ивана Вадимовича и заглянули в нее.
Полиция и эксперты немного расчистили завалы, мешавшие пройти к дивану, отодвинули темную штору, раньше прикрывавшую окно. От этого комната стала больше и светлей. Запах был как будто слабее.
– Кажется, воняет не так сильно, – подтвердил его мысли Паша-программист. – Михаил Сергеевич, а мы можем это все выбросить? – обратился он к агенту. – Чтобы в квартире не пахло?
– Не знаю, – пожал плечами Михаил. – Давайте спросим у следователя.
Он ушел на кухню.
– Игорь Вячеславович, можно мы выбросим все из комнаты Ивана Вадимовича?
Скрынников удивился:
– Быстро вы.
– Запах невыносимый, – сказал Михаил.
– А-а-а, – понимающе протянул Игорь. – В принципе, криминалисты уже отработали. Сейчас ребята сделают пару фото, и можете выбрасывать.
Он дал знак своим коллегам – молодым женщине и мужчине. «Ребята» ушли в комнату Ивана Вадимовича.
– Михаил, запишем вас, чтобы отпустить домой, – предложил следователь.
Михаил оглядел кухню. Уже был выставлен светильник для записи видео, круглый на треноге, как у блогеров. Тут же на треноге стояла камера.
Скрынников открыл окно. Они убрали грязную посуду со стола, принесли стулья. Из прихожей раздавались возня и грохот. Миша пошел посмотреть и увидел, как жильцы, кто в перчатках, кто без, радостно упаковывают хлам в комнате умершего соседа в мусорные пакеты. В прихожей была уже целая гора. В комнате Паша-программист дергал окно, пытаясь открыть створки настежь. С улицы вошла Анна-логопед в сопровождении двух узбеков в оранжевых жилетах.
– Ребята помогут вынести диван и шкафы, – провозгласила она.
«Уходит эпоха», – подумал Михаил.
– За сколько? – придирчиво спросил Паша.
– Тысячу возьмем, – ответил узбек.
– Нормально, – сказал Паша.
Он поддел низ створки стамеской, и она поддалась. На пару с Нателлой Валерьевной они открыли вторую створку и принялись за внешние. Узбеки оглядели комнату и неловко затоптались на пороге – диван и шкафы были плотно прижаты мусором.
– Подождите немного, мы сейчас это уберем, не уходите, – попросила логопед.
Дворники отошли, присели на тумбы, принадлежащие Валентине Афанасьевне, и тихо заговорили на родном языке. В это время Нателла Валерьевна и Паша победили вторые створки и распахнули окно. Раздалось одобрительное аханье. В комнату повалил ветер со снегом. Сначала он принес с собой запахи жилья Ивана Вадимовича, но с каждой секундой запах становился слабее, и через минуту он не чувствовался почти совсем. Михаил вспомнил, что на кухне его ждет Скрынников, повернулся, чтобы идти, но оказалось, что следователь стоит за ним.
– Не удивлюсь, если они сегодня шампанского выпьют, – сказал Игорь Вячеславович.
– Вы, наверное, никогда не жили по соседству с таким человеком, – кивнул Михаил на комнату Ивана Вадимовича.
Они двинулись на кухню.
– Что сказали криминалисты? – спросил Михаил.
– Предварительно – отравление техническим спиртом.
– Спиртом? – удивился Михаил.
– В одной из бутылок на полу. Бутылка из-под коньяка, так что, вероятнее всего, подлили. Вопрос – кто и где его взял.
– У Паши несколько бутылок, – сказал Михаил. – Скрынников поднял на него удивленный взгляд. – Он же свои фигурки протирает после принтера.
Последние слова Миша произнес замедляясь. Он вспомнил шаги по коридору, жену, возникшую в проеме в кухне, и то, как она обувалась при свете открытой комнаты Ивана Вадимовича. Миша замер и уставился в кухонный стол и чашки на нем. Ноги становились мягкими, бескостными.
– Покажите, – попросил следователь.
Михаил помедлил и на непослушных ногах провел его по коридору и постучал к Паше. Дверь была приоткрыта.
– Войдите, – ответил Паша.
Они вошли и застали Пашу надевающим футболку.
– Переодеваюсь после уборки, – сказал он следователю и агенту.
– Вот Пашин спирт, – сказал Михаил, указывая на бутылки на полу. Мысли у него метались. Жена не могла взять этот спирт, поскольку о нем не знала. Принесла с собой? Бред. Нет, не совсем. Подозревала Ивана Вадимовича в убийстве матери или уверена, что это он.
Скрынников присел на корточки.
– Это технический? – уточнил он у Паши.
– Да, а что? Это для фигурок.
– Бутылки не пропадали? – спросил следователь.
– Э-э-э, вроде нет, но я за ними не слежу, – ответил Паша. – Почему спрашиваете?
– Возможно, вашим спиртом отравили Ивана Вадимовича. Кто знал, что у вас в комнате технический спирт?
– Я не скрывал, – ответил Паша.
– Ладно, – сказал Скрынников. – Не трогайте тут ничего, сейчас придут эксперты, заберут бутылки и снимут отпечатки.
Они вернулись на кухню. Возвращаясь, Михаил отсчитал время прохода по коридору. Получалось, что на обратном пути Лена не успела бы занести бутылку в комнату, потому что он сразу пошел за ней. Оставалось время до захода на кухню. Михаил почувствовал себя очень-очень несчастным. Двое коллег Скрынникова устроились за столами, заваленными листами бумаги. Следователь показал Михаилу на стул напротив камеры. Сам он сел рядом с камерой, и получалось, что можно было смотреть и в объектив, и в лицо Игоря. Неуютно.