После моих сбивчивых пояснений Любовь Борисовна показала мне место, где находилось искомое. Аккуратные, практически не тронутые подшивки журналов «Радиолюбитель», «Радио всем», «Радиофронт» лежали передо мной. Чуть дальше виднелась более монументальная подшивка журнала «Радио».
Я открыл январский номер за текущий год. Первые страницы были посвящены тому, какие все умные и хорошие, так что я их пролистнул. А вот и первая схема радиоприемника, а рядом описание его конструкции. Какой же я наивный был вчера. Ага, отличить он сможет. Вот чем отличается тетрод от кенотрона? А чем отличается схема 0-V-1 от 2-V-2? Я смотрел на кругляшки с черточками, как баран на новые ворота. Хорошо еще, что резисторы и конденсаторы обозначались привычными знаками, а вот диодов и транзисторов не было вообще. Ладно, с этим потихоньку разберусь.
Записав у библиотекаря, что я взял всю подшивку за этот год, поспешил назад, терзать Михаила на тему радиоузла. Однако он отмахнулся от меня, заявив, что я достаточно самостоятельный, и рассказав, где искать, просто дал ключ.
Открыв дверь, я не смог сдержать разочарованного вздоха. Я представлял себе что-то сверкающее, с кучей всяких индикаторов и прочих ламп, свидетельствующих о работе. В реальности передо мной на столе стоял здоровенный ящик зеленого цвета со скошенной вверху панелью. Шкала радиоприемника слева и несколько переключателей справа. И вот это вот радиоузел? Честно?
Включив свет и закрыв дверь, я начал шариться по ящикам стола. В одном из них оказалась тонюсенькая брошюрка. Сев на табуретку, я открыл книжицу и прочитал, что сей чудный агрегат называется «МГСРТУ-100». Тут же давалась расшифровка, что это малогабаритная стационарная радиотрансляционная установка. Перевернув страницу, я обнаружил другую расшифровку, что это уже не установка, а узел, причем местного значения. Дальше шло описание его возможностей. Эта пепятка умеет ловить радио, проигрывать пластинки, использовать трансляционную линию и микрофон. И все пойманное и услышанное он может передавать на те самые репродукторы, висящие по всей больнице. Ну, или на встроенный динамик для особо интимных передач. Я еще раз посмотрел на ящик. Радиола, только не для семьи, а для предприятий.
Конечно же, я первым делом нашел щиток и рубильником подключил агрегат к сети. Потом щелкнул выключателем уже на самом ящике. Индикатор между решеток дернулся и, немного покачавшись, показал стрелкой на 60. Что значит 60, было совершенно непонятно. И больше ничего. Ни шума, ни писка, ни даже гудения. Я чуть отодвинул эту хренотень от стены и заглянул в вентиляционные решетки. Лампы светились, а это значит, что всякие предохранители на месте. Облом.
Задвинув ящик назад, я еще немного посидел в надежде, что эта фигня сейчас прогреется и заработает. Фигу, только в комнате чуть потеплее стало. Поняв, что без помощи тут нечего ловить, я все отключил и закрыл дверь.
Стоило немного отойти от двери, как меня поймали. И молча, под конвоем, утащили в свою берлогу.
– Вячеслав, я еще раз обращаю ваше внимание на недопустимость подобных действий!
– Ирина Евгеньевна, да поймите вы, не давал я никаких поводов. Ни к сближению, ни к удалению. У меня совсем другое на уме, – пытался я отбиться от обвинений в совращении медсестер. Потому что если верить главсестре, то минимум на пару отделений уже брошена тень. А может, что и пострашнее успел совершить.
– И что же, интересно, у вас такого на уме? – ядовито поинтересовалась она.
– Ну, вы же знаете, что я потерял память? – начал я издалека.
– Да, как и все последующее, включая то, что с вашим участием была проведена практическая лекция, – подозрительно глядя на меня, согласилась она.
– Так вот, там многоуважаемая коллегия в числе прочих указала, что у меня есть образование, возможно, даже университетское, – я показушно вздохнул, – а то и не одно.
– Я не собираюсь ставить это под сомнение, ведь сестры так и липнут к вам… – она попыталась вернуться к первоначальной теме, но я поднял руку, прося подождать.
– Тогда у меня к вам вопрос как к секретарю партийной организации, – я посмотрел ей прямо в глаза, пытаясь найти в них хоть что-то, кроме блеска стали. – Как определить, комсомолец я или уже коммунист?
Глава 9
Эту ночь спал я очень плохо. Послезнание того, во что выльются все эти пентоды с катодами, рисовало перед глазами много заманчивых картин. Радиоприемники и радиостанции – это просто самая вершина того айсберга, который скоро начнет пускать под воду множество механических «титаников». Нет, я не честолюбив, но желание немного заняться прогрессорством прямо-таки зудело где-то в районе груди. Проворочавшись с такими мыслями практически до самого утра, я не выспался и в результате за завтраком немилосердно зевал, вызывая смешки и перемигивания поварих. Чего это они, зевающих раньше не видели?
Быстренько пробежавшись по отделениям, я всех предупредил, что если меня нет у себя в каморке, то пусть ищут в библиотеке. Оккупировав с разрешения Любовь Борисовны два стола, я начал методично проглатывать подшивку «Радио», выясняя текущий уровень дел в радиоэлектронике. Ну, и заодно подыскивая «донора» и «шефа» для больницы.
Выяснилось, что уже есть министерство промышленности, которое все завуалированно ругали за низкое качество продукции. Продажей всех радиоэлементов ведал некий Центросоюз, который чуть ли не в сельпо мог доставить какой-нибудь конденсатор. Одновременно выяснилась вертикаль власти для тех, кто желал заниматься радиолюбительством. Во главе стоял центральный радиоклуб ДОСАРМА. Немного полистав, я обнаружил еще ДОСФЛОТ и ДОСАВ. Поискав расшифровки, я выяснил, что это «добровольные общества содействия» армии, флоту и авиации, соответственно. Немного проконсультировавшись с библиотекарем, сделал вывод, что это предки ДОСААФ, который был при мне. По крайней мере, область деятельности и первые буквы совпадали.
Этот ДОСАРМ в каждом приличном городе имел свое отделение, почему-то названное «Городским комитетом». И вот такой комитет был ответственен за работу городских радиоклубов и радиокружков в домах пионеров. Ну, как минимум в паре номеров были жалобы на недостаточно активную работу именно этих товарищей.
Но что меня поразило, так это то, что практически в каждом номере публиковались схемы всевозможных радиоприемников и даже телевизоров. С полными схемами, разжевывая принцип работы и даже иногда показывая размещение деталей на «шасси». Эти «шасси» гнули из тонкого металла и потом хвалились удобным доступом к элементам схемы. Спохватившись, я перелистал ближайшие номера журналов – ни слова про печатные платы. Ну, в принципе, когда у тебя на весь радиоприемник с десяток-другой элементов, и весь спор идет о качестве панелек для ламп, они и не особо нужны. Но галочку себе поставил.
А как же с разрешениями на радиоприемники? Судя по всему, их нет. Бери кто хочешь и делай что хочешь. По крайней мере, никаких даже намеков на какое-либо регулирование этой сферы я не нашел. А вот с радиостанциями, кажется, полный облом – ни одной схемы нет, только изредка проскакивают позывные рядом с фамилиями. Ладно, радировать мне нечего и некому, поэтому это совершенно не к спеху.
Тут мой взгляд уцепился за знакомые буквы. Ага, кажется, это про мой случай. «На выходе усилителей МРТУ-100 применяются лампы 6П3, которые часто выходят из строя из-за пробоя высоким напряжением пространства между экранной и управляющей сеткой». Ну и дальше пара абзацев, как от этого избавиться. Тщательно переписал рецепт на отдельный листочек – потом проверю.
– Вячеслав! – внезапно послышалось от двери. В проеме стояла Евгения. Та самая, которую я так успешно пугал, только появившись здесь. Я улыбнулся – кажется, она меня до сих пор немного боится.
– У Василий Васильевича операция трудная, – немного смутившись, она скрестила руки на груди. – Он просил по возможности подежурить.
– Хорошо, Евгения… – я пощелкал пальцами, вспоминая, – Александровна, верно? – получив ответный кивок, я продолжил: – Передайте Василь Васильевичу, что уже собираю вещи и прибуду в самое ближайшее время.
Медсестра кивнула и испарилась. Интересно, как лечат от фобий внезапно воскресших? И вообще, есть ли такая фобия?
– Ах, Женя, Женя, Женечка… – мурлыкал я, собирая журналы, – с ней случай был такой…
– А дальше? – поинтересовалась услышавшая меня Хавкина.
– Служила наша Женечка в больнице городской, – нарочито фальшиво протянул я. – Сестринская работница приставлена к врача-а-ам…
– На Женечку внимания никто не обращал, – я поставил стопку на полку. – Не может быть, представьте себе, никто не обращал…
– Да вы талант!
– Да нет, так просто, в голову что-то пришло, – тут же пошел на попятную я. «Карнавальную ночь» уже сняли или нет? Вроде это оттуда.
Сидя на табуретке в предоперационной и листая очередной номер журнала, пытался понять принцип действия радиоприемников. Я был немного горд тем, что нашел на паре схем диод, только в одном месте он был обозван детектором, а в другом селеновым вентилем. Но вообще общий примитивизм схемных решений начал играть мне на руку – блоки с одинаковой функцией обычно использовали одни и те же схемные решения. Правда, меня до сих пор коробило использование гасящих резисторов в приемниках с батарейным питанием, но, видимо, по-другому тут пока нельзя.
В операционной раздалось шипение и, шторка немного качнулась, плюнув в мою сторону жарким и удушливым сквознячком. Мои мысли сразу же переключились на жарищу в операционной. В прошлый раз я сидел на полу и то обливался потом, а хирурги и сестры стоят. А тут, как в бане – чем выше, тем жарче. Интересно, а почему кондиционеров нет? Ведь холодильники уже есть, я сам видел.
Хотя… Я посмотрел на стоящие посередине комнаты раковины с кранами. Ведь я живу в мире практического коммунизма. Тут нет счетчиков на воду и электричество. Вернее, есть, но на уровне предприятий всем пофиг. Хочешь – трать киловатт, а хочешь – кубометр воды. Никто не почешется, пока не наберешь заметных объемов. А значит, сделать примитивный кондиционер можно прямо сейчас и здесь!