весу над стройностью ног. А ничего так…
– Тэ-экс, парафилии тоже не наблюдается, – вдруг донеслось до меня.
Повернув голову, я увидел наблюдающего за мной айболита. Черт, спалил, как пацана…
– Ну-с, снимайте одеяло и ложитесь, – последовало распоряжение.
Немного показушно я встал, скинул с плеч одеяло и глянул вниз. Уф-ф. Ничего не торчит, а значит, стесняться нечего, тут все врачи. Или скоро ими будут.
Расположившись на кушетке, я без всяких просьб ткнул пальцем в чешущееся место. Айболит ткнул туда пальцем, потом спросил: «Больно?» И, даже не выслушав ответ, начал раздавать приказания. Вскоре меня в районе лопаток и полушарий уже натирали каким-то камфорным спиртом. Воняло противно, но прикосновения женских рук все компенсировали. Черт, чего меня так плющит-то? Соберись!
– Доктор, а можно мне еще штаны какие-нибудь? А то сверкать голым задом не входит в список моих любимых занятий, – попросил я, снова укутываясь в одеяло. А эта медсестричка стоит и наблюдает, зараза. Как будто голого мужика не видела. А может, и не видела… живого.
– Всенепременно! А позвольте у вас узнать, что входит в ваш список любимых занятий? – тут же кинул ответку айболит.
– Комп… – тут же прикусил я язык. Если это то, о чем где-то вдалеке машет мне моя чуйка, то слово «компьютерщик» тут никто не поймет. Надо срочно выгадать время на подумать.
– Компанейский я… Наверное. А больше… Не помню, – с длинными паузами, перемежающимися собиранием складок на лбу, ответил я, состроив удивленное лицо.
– А вообсче, что со мной? – как-то неожиданно заменил я букву «щ». Очень старый фильм недавно смотрел, там привычные нам «щ» выговаривали совершенно по-другому.
– Милейший, вы попали в железнодорожную аварию. Какой-то товарищ из колхоза на тракторе куда-то не туда заехал, и паровоз сошел с рельс. А за ним и несколько вагонов. Вас нашли без чувств около одного из них, – с легким сожалением глядя на меня, произнес доктор.
Так. Колхозник на тракторе – ладно, но паровоз! Это же экзотика, на ней за деньги по выходным у нас катают.
– Вас привезли сюда, в ближайшую больницу. И до сегодняшней ночи, вернее, уже скоро утра, вы лежали тут, не реагируя ни на какие стимулы. А сегодня напугали собой милейшую Евгению Александровну, – продолжил он.
– Евгения Александровна, прошу простить меня, я не был информирован, – на всякий случай тут же повинился я перед продолжающей меня рассматривать медсестрой. – А сколько я тут уже?
– Больше месяца. Сейчас на дворе 17 мая 1951 года.
– И-и-биться сердце перестало. Пятьдесят первый? Оху…ехал, – медленно ответил я, переваривая ответ.
Я офигев сидел, уставившись в одну точку. 1951 год, еще два года Сталин будет жить. Ведь точно помню про 53-й, смотрел кино с Папановым на эту тему. Потом Хрущев. Потом… Не помню, да и неважно пока. Тут нет компьютеров, нет интернета, тут ни фига нет из привычного мне. Я попаданец, едрить меня через колено. И я попал, реально попал.
Из пучины размышлений меня вырвал ударивший в нос резкий запах нашатыря. Резко откинувшись, я взглянул на обеспокоенных врачей.
– А это есчо зачем? – вытирая выступившие слезы, спросил я.
– Простите еще раз, но вы не отвечали и не проявляли реакции.
– Немного задумался о насущном, – откликнулся я. – О, одежду принесли, – заметил я лежащую рядом со мной стопочку. В стопке оказались безразмерные пижама и штаны, где вместо резинки в поясе была продета веревочка. Встав и завязав узел бантиком, я почесал руку около локтя. Колючая какая-то хэбэшка попалась…
– Виктор… э-э-э, – я напрочь забыл отчество доктора.
– Александрович, – напомнил мне по-прежнему пристально разглядывающий меня доктор.
– Да, Виктор Александрович, а можно, я пойду полежу немного? А то как-то такое до сих пор в голове не укладывается, – мне срочно нужно время, чтобы придумать, как дальше быть.
– Да, всенепременно, только позвольте один вопрос: зачем вам стул был нужен?
На этом вопросе я улыбнулся, вспомнив, как напугал медсестру.
– Быстрее показать, чем рассказывать. Пойдемте, – я нашарил ногами тапки.
Выйдя из ординаторской, я подхватил стул за спинку и сиденье и понес его к так успешно разбудившей меня лампочке. Поставив стул под ней, я взобрался на него и взглянул на лампы поближе. Толстая колбаса колбы очень отдаленно напоминала привычные мне лампы дневного света.
– Может, ток выключить? – спросили меня снизу.
– Не, не надо. Видно же ничего не будет. Ну, и если что, запишете мне в историю болезни лечение электротоком, – ответил я, продолжая рассматривать конструкцию светильника. Видимо, с момента изобретения ничего нового не придумали, потому что я сразу же обнаружил дроссели и стартеры. Один из них разгорался и гас в такт бзыканью, поэтому и был сразу же определен мной в неисправные. Аккуратно взявшись за кончик, я покачал его влево-вправо, и он неожиданно легко выпал из креплений. Нда-с, «нажать-повернуть-защелкнуть» из нашего времени тут и не пахнет.
Спрыгнув со стула, я протянул стартер айболиту.
– Вот, перестало. А это передадите электрику, я просто выключил лампу.
Виктор Александрович покрутил стартер перед глазами и, хмыкнув, отдал его Евгении. Дескать, ты дежурная, и это по твоей части.
Отнеся стул назад к столу, я еще раз испросил разрешения удалиться и, получив его с наказом в случае возникновения вопросов безотлагательно обращаться, ушел в палату, где и завалился на жалобно скрипнувшую койку.
Положив руку под голову, я принялся размышлять. Вообще-то само попадание в прошлое не стало для меня каким-то этаким откровением. В свое время я читал много фантастики про попаданцев, только все они почему-то попадали в 41-й год, некоторые с ноутбуками или даже со смартфонами. Ну, или как минимум с энциклопедической памятью. Немного освоившись, они начинали изобретать промежуточный патрон, командирскую башенку для Т-34 и садились писать письма Сталину. Ну, и выигрывали Великую Отечественную кто на год, а кто и на три раньше. А потом жили хорошо и счастливо. А я попал сюда голым. Понапрягав свою память на предмет фактов, я понял, что она у меня ни фига не энциклопедическая. Я ничего не знаю про эту эпоху. Вдобавок к скорой смерти Сталина я смог вспомнить только, что где-то в это время был создан первый компьютер. Нда-с, совсем негусто. Значит, будем имитировать полную потерю памяти. Тут помню, а тут не помню. Готов сотрудничать по этому поводу с кем угодно, только верните мне память. Так, с этим понятно, идем дальше.
Нет, можно, конечно, так и не помнить ничего, но жизнь в качестве подопытной зверюшки на больничной еде меня совершенно не привлекает. Значит, пора заняться ревизией своих навыков и умений.
Я умею в компьютеры, сети и все, что с ними связано. Отпадает напрочь. Насколько я помню, где-то в эти времена была произнесена избитая фраза: «Кибернетика – это продажная девка империализма». Или это было про генетику? Неважно. Нет, если удастся подтолкнуть в правильном направлении, я постараюсь не упустить момент, но вот так, беспамятному выталкивать себя на всеобщее обозрение – на фиг, на фиг.
Умею машину водить. Даже сделаю легкий ремонт или там масло поменяю. Вроде водитель сейчас – уважаемая профессия, так что отложим в копилочку «какие навыки можно показывать». Главное, про ABS и ESP не начать рассказывать. Хотя трехточечный ремень безопасности тоже где-то тут изобрели.
Электричество. Компьютеры же от него работают, поэтому все знакомо. Даже где-то дома валялась корочка о допуске к сетям до тысячи вольт. Розетку там починить или чайник какой, тоже для меня не представляет труда. Да и с этой лампочкой я уже засветился перед айболитами, так что все в плюс пока.
Сантехника? Ну, прокладку сменить могу. Сальник из пеньки изображу. Сифон прочищу. В общем, бытовуху осилю. Не очень приятная работа, но если встанет выбор, то пойду.
Дерево и металлообработка. Бр-р-р, не мое. Нет, что-нибудь отпилить или там напильником пошоркать я могу, но еще со школы не испытываю при этом никакой радости. Долой.
Химия. Помню, что кислоту в воду надо лить, а не наоборот. Всякие валентности и прочие пептиды были успешно забыты мной тут же после окончания школы. Тоже долой.
Физика и математика. Участвовал в олимпиадах, поэтому знаю, умею, применяю. Но сильно подозреваю, что мой школьный уровень тут никому не нужен. Значит, не выпячиваем. Знаем, что если литр спирта смешать с литром воды, то результат получится меньше двух литров, а биссектриса – это крыса, делящая угол пополам, и нормально.
География и остальные предметы тоже остались где-то на периферии моего сознания.
Кстати… Интересно, а как тут с авторскими свидетельствами на изобретения? Можно же ведь потешить свое тщеславие и «понаизобретать» всяких мелочей, привычных в моем времени…
Поразмышляв еще немного и не обнаружив больше новых знаний и умений, я окончательно решил, что буду играть роль этакой слегка белой кости. Или синего воротничка. Но абсолютно ничего не помнящего о прошлом. Как о своем, так и страны.
Внезапно мой сосед по палате перевернулся на другой бок и продолжительным пуком испортил в палате воздух. Открывая окно для проветривания, я вспомнил анекдот про продавца рыбы на рынке.
Подходит к продавцу рыбы этакая фифа и, тыкая в рыбу пальцем, морщит носик. Потом спрашивает: «А чего это с ней?» Продавец ей и отвечает: «Спит». А та снова: «А почему воняет?» В ответ: «Ты, это, когда спишь, себя контролируешь?»
Мысленно поаплодировав сам себе, я поставил галочку напротив еще одного умения. Анекдотов и всяких приколов я знаю много, на крайний случай в писатели пойду. На этом можно стать каким-нибудь вторым Жванецким или Райкиным. Вроде артисты тоже кучу бабок зарабатывали в это время. Какой разносторонний я, оказывается…
Вернувшись в кровать, я еще немного погонял мысли туда-сюда, а потом как-то незаметно заснул.
Глава 2
Меня разбудили удары чем-то тупым по ножке кровати. Открыв глаза, я увидел пожилую женщину в синем халате, шустро возюкавшую шваброй рядом со мной.