Я начал считать про себя. И раз, и два, и три… Где-то на двух тысячах мне пришлось первый раз повернуть переключатель, добавляя яркости лампе.
– Вадим Михайлович, мне кажется или новый свет более комфортен? – что-то брякнуло в кювете.
– Да, Василь Васильич, совершенно с вами согласен.
– Вячеслав Владимирович, включите установку назад, – о, это уже мне. Я воткнул вилку в розетку.
– Да, определенно эффект чувствуется. При старом свете есть едва уловимое мерцание на острых гранях.
Я удивленно переводил взгляд с одного на другого. Мужики, вы чего, видите 50 Гц пульсаций у лампы накаливания? Я просто не верю в это. Не те мощности, не то окружение… Однако оба врача заставляли меня раз за разом переключаться с автономного питания на внешнее и все больше убеждались в том, что на батарейном питании свет для них приятнее.
– У меня батареек осталось буквально на несколько минут, – щелкнув галетником в последнее положение, предупредил я врачей. Вот ведь, у них пациент на столе, а они со светом балуются.
– Ну и хорошо, давайте оценим падение яркости на последнем этапе, – оба врача чуть ли не уткнулись носами в брюхо пациента, внимательно рассматривая что-то внутри. Нет, я знал, что хирурги – еще те экспериментаторы, но чтобы вот так, на живом человеке…
– Вячеслав, не беспокойтесь, основная часть операции уже давно завершена, – Никитична заметила охреневшее выражение моего лица и поспешила меня успокоить. – Но новый свет и в самом деле приятнее для глаз, даже когда он не такой яркий.
И эта туда же… Я задумался – нет причины им не верить. Но из-за чего может лампа мерцать? Только пульсации из сети, больше их вызвать ничего не может. Но схема питания светильника примитивная до безобразия – трансформатор, два кенотрона и батарея конденсаторов. Вариант «в сети изменилась частота» отметаю сразу – последствия этого бабахнут сразу и везде. Значит, либо выпрямители не выпрямляют, либо кондеры не сглаживают – больше нечему там ломаться. Ладно, разберусь.
Светильник уже практически перестал давать свет, и я, не дожидаясь команды, снова воткнул вилку в розетку.
– Хорошо, эксперимент можно считать завершенным, так же, как и операцию, – тут же раздалось от стола. Интриганы хреновы…
Стоило выехать каталке с больным, как Василий Васильевич сам вышел в коридор и позвал ожидающих результатов операции ребят внутрь. Операционная после операции разительно отличается от операционной до, поэтому ребята восторженно крутили головами, пытаясь увидеть сразу все.
– Итак, – Василий Васильевич негромко похлопал в ладоши, привлекая внимание, – сегодня, буквально только что, тут завершалась операция, ставшая родоначальницей…
Ничего себе из него официоз попер какой. Однако «основоположникам новых методов» и «конструкторам новых приемов» такая речуга более чем зашла. Вон, стоят рядком, открыв рот, и боятся хоть слово пропустить. А главврач разливается соловьем, рассказывая нам всем, что мир стал лучше и красивее, а главное – веселее. Внезапно откуда-то появился фотограф и, собрав нас плотной кучкой, сфотографировал. Потом было еще несколько снимков в духе «изобретатели напряженно смотрят внутрь прибора», но я, сославшись на полученную ранее повестку, покинул ставшее дико пафосным место. Хм-м… что-то я язвительный больно стал, неужели откат после волнений пошел? И ведь чаем такое не снимешь.
Интересно, здания госучреждений тут по одному проекту делали, что ли? Районное отделение милиции было практически точной копией транспортного, где я провел незабываемую ночь. Правда, тут при входе на здании вывесок было гораздо больше, но зато внутри все было так же. И широкая лестница на второй этаж, и стойка с дежурными. Показав дежурному повестку, я поднялся на третий этаж и, коротко постучавшись, толкнул дверь.
Внутри оказалось аж шесть столов, за которыми в окружении папок сидели фемины. Никакого другого определения мне в голову не пришло. На баб они не тянули, а товарищи были для меня как-то перебором.
– Девушки, я Брянцев, – и, сверившись еще раз с повесткой, – к Ерофеевой.
– Проходите ко мне, – меня поманила к себе женщина с землистым лицом. Может, мне как работнику больницы порекомендовать ей больше отдыхать? А то вон какие мешки под глазами.
– Распишетесь тут, потом вот тут и тут, я там отметила галочками, – ко мне была пододвинута папка, поверх которой лежали тоненькой стопкой листочки. Я взял и перелистал полученное – «Постановление о прекращении уголовного дела», «Уведомление о постановке на учет», «Требование о предоставлении» и еще куча листов с аналогичными шапками. Ладно, сейчас разберусь…
Поставив свою подпись на последнем листочке, я глубоко вздохнул. Все, теперь я Чебурашка, и каждая дворняжка… Тьфу, тут другое надо – читайте, завидуйте, я гражданин Советского Союза! В листах под роспись меня извещали, что уголовное дело на меня закрыто, я признан невиновным, честным и вообще очень хорошим человеком. Мне теперь полагается паспорт, койко-место в общежитии при больнице и оплачиваемая работа по специальности там же. Правда, сама специальность не была указана, но видимо, это уже головная боль бухгалтерии.
Просмотрев, не забыл ли я где расписаться, эта самая Ерофеева подтолкнула ко мне копии постановлений-уведомлений и, дежурно поздравив, отпустила. В ответ я, благодаря за уделенное время, еще раз обозвал ее девушкой. Мне несложно, а ей приятно.
Выйдя на крыльцо, я посмотрел на уже начавшее заходить солнце и потянулся. Вот вроде и был-то всего ничего, а как будто испачкался в чем-то.
– Оп-па, Электрик. Наше вам, – внезапно ко мне обратился стоящий неподалеку мужик.
– Жмых? – заправленные в сапоги брюки и засаленная кепка тут же вытащили кличку совместного сидельца. – А ты тут какими судьбами, вроде же на зону должен был уехать?
– Фартануло, шапиро попал в самый цвет, – он сплюнул, – так что приземлился я подметалой у сявок на полгода. Но зато бабки чистые на карман упадут, и перед мильтонами не замазан.
– У меня лучше. Дело закрыли, справку дали. Я теперь гражданин, а не лох, – поделился я в ответ своим успехом.
– Так, может, по такому поводу – пошли, да отметим это дело?
– Не, не могу, я на мели конкретно, – ну не рассказывать же, что все это время я живу исключительно на подачки от больницы. Да, хорошо, да, много, но живые деньги я видел только в чужих руках.
– Ну, тогда пошли хоть по кружечке пивка бахнем, я угощаю.
– Ну, раз угощаешь…
Конечно, одной кружечкой пива мы не ограничились, но от настойчиво предлагаемого похода в ресторан я все-таки отказался. Облик не тот, да и после второй кружки меня подозрения всякие одолели. Не просто же так я встретил едва знакомого уголовника прямо на выходе…
Глава 16
Сижу и смотрю на лист с грозной шапкой «Всесоюзный Комитет по делам физической культуры и спорта при Совете Министров СССР». В нем черным по белому от всех градообразующих предприятий города Калинина требуют отчитаться о проведенных спортивных мероприятиях с сотрудниками. Странно, градообразующими вроде считаются только те, которые дают работу значительной части населения города, а в больнице персонала даже до тысячи людей не наберется. Однако я на всякий случай пару раз проверил – мы есть в списке, а значит, не отвертимся.
Почему я? Доброе начальство в лице Василь Васильевича, вспомнив о моих успехах в деле отражения пионерского десанта, на очередной планерке прямо перед всем коллективом и вручило мне этот приказ. Дескать, давай, сотвори что-нибудь с огоньком, а мы поддержим, не так ли, товарищи? Товарищи, услышав о том, что этим заниматься придется не им, конечно, согласились и поддержали мое назначение с небывалым энтузиазмом. Особенно сильно поддержала мое назначение наша главсестра, Ирина Евгеньевна. Я было удивился, но стоило вернуться на свое место, как Михаил мне тут же объяснил, что именно она последние три года была за это ответственной.
Ладно, раз желаете спорта, то будет вам спорт. Поначалу я решил пойти проторенным путем – объявлю о создании кружка шахмат и будем вместе с больными под сенью деревьев проводить межпланетные чемпионаты. Однако придя с этой идеей к главврачу, был отправлен назад думать еще. Ибо были уже и шахматные кружки, и секции бокса, и даже были попытки устроить секцию спортивного плавания на городском пляже. Летом-то еще ничего, позагорать и пивка выпить можно, а вот зимой добираться до бассейна в Доме физкультуры ВЦСПС желающих было очень мало. В общем, коллектив в больнице подобрался совершенно не желающий тратить свое личное время на спорт.
Запершись в своей каморке, я достал чистый листочек бумаги и стал вспоминать, что мне известно про массовый спорт в будущем. Итак, всякие олимпиады и чемпионаты сразу отметаем – там от спорта давно ничего не осталось, только бабло и зрелищность. Куда пойдет обычный человек… нет, вычеркнуть, у нас в больнице коллектив преимущественно женский. Итак, где может потратить лишние калории ну вот та же Ирина Евгеньевна? Во-первых, в фитнесе. Берем старый и обшарпанный физкультурный центр, ремонтируем, добавляем всяких спа с обертываниями – и вуаля! – готова приманка для желающих потратить свои деньги. Во-вторых, всякие диеты. Из-за встроенной садомазохичности, дамы ради мнимой красоты и скидывания пары килограммов готовы сожрать любой ужас. Или, наоборот, не жрать, чтобы потом «на отскоке» набрать еще больше. И наконец, ЗОЖ. Вот эти вот прогулки на свежем воздухе, раздельное питание и прочие «после шести не ем».
Что у нас в наличии? Ну, всяких фитнес-центров тут пока нет, значит, вычеркиваем. Диеты. Тут женщины лучше меня знают про всяких Певзнеров и Дюканов. Тоже мимо. А вот по зожничеству можно цинично потоптаться, особенно с высоты послезнания. Теперь осталось придумать, как его подвязать к отчетам в этот комитет физкультурников. Кстати, а что вообще там пишут?
Открыл прошлогодние отчеты. Итак, движение «за здоровье сотрудников». Поход в город Кашин на минеральные источники. Аж десять человек смогла со