Вручив кастрюльку с кремом и полюбовавшись на девушку, осторожно держащую драгоценную субстанцию, я попросил потом вернуть кастрюльку мне для будущих опытов. Нет, на кухне под такое дело мне сколько хочешь выдадут, но совесть-то иметь надо…
Наконец-то сошлось! Второй день подряд, не разгибаясь и не отвлекаясь на постороннее, я проводил инвентаризацию имеющегося на моем складе. Потому что на следующей неделе, совершенно внезапно, ко мне нагрянет ревизия, и мне надо быть к ней готовым. Вообще, я за себя был совершенно спокоен: налево ничего не уходило, и вечером я садился и тщательно записывал в положенные места приход-расход лампочек, предохранителей и прочих батареек. Но человеческая память несовершенна, поэтому иногда у меня были недостачи или, наоборот, излишки. Несмотря на то, что каждый раз я давал себе слово «ну вот теперь-то точно все записывать буду», а несколько дней таскал прямо с собой тетрадь для записей, разночтения все равно откуда-то вылезали.
Я обвел еще раз получившуюся цифру и опять пробежался взглядом по открытым коробкам. Вот хоть кто сейчас зайди, а у меня – раз! – и ровно 257 лампочек разных номиналов. Правда, из них 86 сгоревшие и приготовлены к утилизации, но это к делу учета материальных ценностей не относится. Учтены же!
– Извините, а это вы ведете трансляции? – Я поднял голову. В проеме двери стоял, опираясь на костыль, молодой парень в больничной пижаме.
– Да, я веду. Совмещаю, так сказать, с основной работой.
– Меня зовут Сергей, я на первом курсе МГИМО учусь, – спохватившись, он представился.
– Вячеслав, местный электрик, – не остался в долгу я. – На каникулах?
– Да, ехал в деревню к родственникам, да неудачно спрыгнул с машины. В итоге вот, – он пристукнул костылем об пол, – теперь как пират выгляжу.
– Но вообще, я зачем зашел, – снова оперся он на костыль. – Вот послушал вас, и в голове словно молния пролетела. Ведь можно так книги читать! И стихи!
– Можно, – согласился я, – в нынешних условиях, когда радиофикация всей страны идет гигантскими шагами, такое будет востребовано.
– А можно мне попробовать?
– Что попробовать? – не понял я.
– Ну, прочитать рассказ, например. Чтобы вся больница услышала, – он внезапно смутился.
– Да нет проблем, – обнадежил его я. – немного потренируйтесь перед зеркалом и приходите. Если главврач одобрит, то тут же в эфир и выйдете.
– Ух! Ну, тогда я пойду, да? – и не дождавшись ответа, он быстро зацокал костылем прочь.
Странный парень, но идею он напомнил интересную. Маленькие короткие сценки, юмористические или воспитательные, длиной, как в «Ералаше» или «Фитиле». Все, что сейчас есть из разговорного жанра, так это радиоспектакли, причем в крайне ограниченном количестве. Если отбросить Лениниану, то я знаю только про два – некая «Свадьба Керчинского» и «20 тысяч лье под водой». А ведь уже сейчас вовсю гремит Райкин – бери и записывай, чтобы потом транслировать. Да что Райкин, просто найди анекдоты повеселей и читай – уже будет чем эфир заполнить.
А если взять и еще расширить? Если правильно описать, то передачи типа «Что? Где? Когда?» или там «КВН» пойдут в народ мгновенно. Да даже скучнейшая «Международная панорама» собирала в мое время народ у экранов. А «Клуб кинопутешественников»? Любой мальчишка завидовал Сенкевичу, в глубине души осознавая, что уж так-то попутешествовать у него не получится.
Вот ведь этот мгимошник разбередил мне душу. Интересно, а сейчас МГИМО уже стал пафосным и пальцатым или все еще обычный институт? Хотя зачем это мне знать, сам не понимаю, ведь все равно поступать не собираюсь.
– Вячеслав? – Да что такое, сегодня прям день посетителей какой-то. Теперь вот рано лысеющий и немного полноватый мужик.
– Я из областного радиокомитета… – он зачем-то мне показал издалека зеленую корочку. – Мне подсказали про вас товарищи, случайно услышавшие ваши трансляции.
– Очень рад, – я встал и подошел к нему, чтобы поздороваться, – чем могу помочь?
– Понимаете, у нас на радиостанции недавно произошел конфуз…
– В курсе, – кивнул я, – и полностью поддерживаю решение.
В Калинине есть своя радиостанция. Называется гордо и пафосно: «Радиовещательная станция имени Дзержинского». Вещает, правда, всего пару часов в день и только с новостями, но зато своя. И вот по случаю какого-то праздника единственный диктор перебрал в ресторане и начал всем громко доказывать, что он такой молодец и без него все никто. И ладно бы просто проорался или там стекло разбил от вспыхнувших чувств – все бы всё поняли, поругали товарищеским судом и аккуратно спустили дело на тормозах. Но это чудо внезапно на что-то обиделось, включило автопилот и приперлось на станцию, благо она расположена прямо в центре города. Почему его пропустила охрана, мне неизвестно, зато известны последствия. Включив радиостанцию, он начал выдавать в эфир все то, что только что озвучивал в ресторане. Пока спохватились, пока прибежали – уже наступила пора пьяных песен. И все это в прямом эфире.
И даже так в принципе ничего страшного не произошло. Станция слабенькая, передачи ведутся утром, поэтому слушателей не было. Кроме одного. Петра Георгиевича Грачева, замечательного человека, какого-то там секретаря партии и просто главы города. Оказалось, что он попросту забыл выключить радиоприемник после утреннего эфира. Гроз поблизости не было, поэтому тот так и проработал весь день втихомолку, не привлекая внимания. А вот потом задержавшийся на работе Грачев с удивлением слушал очень увлекательную передачу…
Что стало с диктором, я даже не представляю. Но вот то, что его больше никогда не подпустят к эфиру – уверен абсолютно.
– Так вот, теперь мы ищем новых кандидатов на работу в эфире.
– А я тут при чем? Я вас почти каждый день слушаю, там женщина с очень приятным голосом читает новости, и вроде все хорошо.
– Ниночка, наш редактор. Но это совершенно не ее профиль. И даже есть кандидатуры, но Петр Георгиевич категорически потребовал, чтобы все новички согласовывались с МГБ.
– Ну, после такого я с ним совершенно согласен. Но все равно не понимаю, при чем тут я. То, что тут происходит – чистейшей воды импровизация, не рассчитанная на большую аудиторию.
– На данный момент вы единственный, кого товарищи охарактеризовали исключительно положительно. И вот, даже выписку дали, – он достал из кармана смятый листочек и, чуть прищурившись, прочитал с него: – Вы характеризуетесь как обладающий великолепными аналитическими способностями. У нас в планах расширение вещания, и нам категорически нужны такие люди, как вы, – он аж всхлипнул от избытка чувств ко мне.
Знаю я того, кто такую выписку мне дал. Редиска профессорская, Егоров его фамилия, дружбан нашего Василь Васильевича. Написал такую бумагу в МГБ, сексот недоделанный, что теперь фиг докажешь свою тупизну.
– Не могу, – в притворном сожалении я развел руками, – у меня даже паспорта еще нет.
– И все же, если отбросить проблемы, вы бы согласились?
– Так кто же не согласится, если проблем не будет, – я где-то читал, что с сумасшедшими надо соглашаться. Он бы меня еще к Левитану в пару позвал…
– Отлично, тогда завтра увидимся! – радостно прокричал он уже на бегу.
Странный день, странные люди. Ладно, инвентаризацию закончил, посетителей больше нет. Теперь надо проверить новый крем против морщин. Что там у нас в рецепте? Касторка, отвар ромашки и липового цвета, перемешать и потом добавить сливочное масло. Касторку возьму у врачей, масло в столовой. Ромашку, наверное, у фармацевтов найти можно. А вот, черт побери, что из себя представляет этот липовый цвет?
Глава 17
– …И на этом позвольте закончить мою утреннюю программу. Милые женщины, я не устану повторять – вы прекрасны! – закончив, я чуть подождал и щелкнул тумблером, отключив микрофон от трансляции. Вот сегодня прямо отлично все прошло: ни разу не запнулся и не сбился. Всегда бы так… Ладно, хорошего понемногу. У меня на сегодня еще три заявки лежат. Две мелочь, а вот с третьей, чует моя пятая точка, придется немного повозиться. Встав со стула, я надел халат и вернул на лоб свой фонарик. Врачей в больнице много, а электриков мало, поэтому приходится соответствовать.
Однако сразу около двери меня поджидали старые знакомые в черной форме. Надо же, МГБ опять явилось по мою душу. Удивленный, я покрутил головой в поисках ожидающей меня медсестры. Этот ритуал уже стал для меня привычным, и я не хотел его пропускать – все-таки каждый день новое знакомство. Медсестра обнаружилась за дверями сестринской, старательно делая вид, что она тут по делу. Конспираторша фигова, хоть бы что-нибудь в руки взяла, иначе у товарищей могут возникнуть резонные вопросы. Ну, что может делать медсестра с косяком двери, да еще столько времени?
– Николай, Василий, – ничего плохого от них я не видел, поэтому подошел поздороваться первым. – Какими судьбами?
– Товарищ Брянцев, – они немного помялись, но ответили на рукопожатие, – у нас есть приказ обеспечить проведение с вами соответствующих списку мероприятий.
– Нда-с. Немного удивительно для меня, ведь вроде дело закрыто. Но совершенно не проблема, – согласился я. – Вот сейчас сей прекрасной чаровнице выдам положенное подношение, и я весь ваш, – я кивнул на мгновенно заалевшую медсестру.
Оба эмгэбэшника внимательно посмотрели на медсестру, видимо, пытаясь найти в ее немного поплывшей фигуре описанные мной черты. Медсестра под прицелом двух мужских взглядов задергалась, пытаясь куда-то деть вдруг ставшие неуклюжими руки. Я хмыкнул, подошел к ней и, немного карикатурно изогнувшись, предложил ей свою руку «колечком». Выражение отчаяния на лице медсестры сменилось на изумление, которое следом мгновенно вытеснила радость. Она тут же повисла на мне, немного обиженно оглядываясь по сторонам в поисках отсутствующих соперниц.
Таким макаром мы прошли до моей каморки, где я вручил страждущей кастрюлю со сделанным по очередному рецепту кремом. Получив желаемое, она буквально испарилась, не желая больше испытывать терпение силовиков. Я повесил халат на вешалку, снял с головы фонарик и положил его на стол.