Я кивнул.
– Ну надо же! – он восхищенно посмотрел на меня. – Наш пострел везде поспел! То есть вечерами ты аварии устраняешь, а по утрам диктором на радио подрабатываешь?
– Ну, так получилось, – внезапно я засмущался от неожиданной похвалы. – Просто некому было подменить.
– Ну и как тебе наше радио?
– Вам честно или чтобы не обидно было? – ответил я, предварительно оглянувшись и убедившись в отсутствии греющих уши.
– Конечно, честно, по-коммунистически! – он рубанул рукой в воздухе.
– Ладно, вы сами этого хотели, – я глубоко вдохнул, будто собираясь глубоко нырнуть. – Скучное, малоинформативное и не решающее ни одной поставленной перед ним задачи.
– Так, пойдем-ка ко мне, – он внезапно стал очень серьезным и, повернувшись, жестом пригласил за собой.
– Там меня следователь ждет, – на всякий случай сообщил я ему в спину.
– Ничего, подождет, – кажется, что от холода в голосе сейчас вокруг стены изморозью покроются.
Широкими шагами, буквально через три ступеньки, мы взлетели на верхний этаж.
– Малеева ко мне. И меня нет, – бросил секретарше Петр Георгиевич.
– Он на радиостанции, в редакторской был, – вклинился я.
Секретарша на автомате кивнула и потянулась к телефонной трубке.
Глава 22
Вообще, сверху открывается хороший вид. Площадь, за ней дома, а где-то вдалеке совсем чуть-чуть виднеется река. Сразу чувствуется простор, и хочется совершить что-нибудь героическое. Я стоял около окна в кабинете Грачева и лениво наблюдал за пешеходами. Сам же Петр Георгиевич сидел за столом и что-то быстро черкал в раскрытом ежедневнике.
– Петр Георгиевич, вызывали? – в дверь просочился Малеев.
– Вызывал, – мрачно ответил хозяин кабинета. – Заходи и закрой за собой дверь поплотнее.
– Повтори, что ты мне сказал внизу! – это уже ко мне.
– Хорошо. На вопрос «Как тебе наше радио?» я ответил: «Скучное, малоинформативное и не решающее ни одной поставленной перед ним задачи». Но вы сами просили ответить честно и по-коммунистически.
– Видал? – глядя на стремительно бледнеющего Малеева, он кивнул на меня. – Может, объяснишь?
– А-а-э… – Алексей Павлович беспомощно хлопал глазами.
Нет, так не пойдет, а то схватит кондратия прямо тут, и с кем мне потом работать?
– Вообще-то, в этом виноваты вы, – подойдя к столу, я взял графин и начал наливать воду в стакан.
– Что? – Грачев повернулся ко мне.
– Повторяю, в этом виноваты вы, – я протянул стакан с водой Малееву. – Ну, может, и не только вы, но тогда я извинюсь.
– Нужны мне твои извинения, – он постарался переключиться. – Обоснуй.
– Кто у нас рулевой? Партия! Кто у нас указывает, что говорить? Партия! Кто у нас указывает, когда и как говорить? Опять партия! – я сознательно начал копировать манеры хозяина кабинета и вовсю рубил воздух рукой. – На долю Алексей Павловича остается только решение вопроса «через что говорить».
– Все верно. И чем же тебе не понравилась, к примеру, сегодняшняя передача? Хорошо же получилось!
– Да хреново все получилось. Никому не нужное сотрясение воздуха. Нет пользы!
– Я тебя сейчас без всяких следователей за такие слова шлепну! – он начал шарить по боку.
Так, кажется, перебор. Ладно, надо снизить градус, а то и в самом деле до суда не доживу.
– Ладно, но чур, расстрел только через пять минут, – я вышел на середину комнаты.
– Мы вчера вместе были, так? И представьте себе Марфу Митрофановну Сидоркину, крестьянку хрен знает какого колхоза. Вот заходит она домой после утренней дойки и включает радиоприемник. Оттуда ей рассказывают про удои, озимые и прочие проценты. Хорошо же? – Оба мужика в ответ синхронно кивнули.
– Хрен там! Свекровка или там сватья, приехавшая из города с ночной смены, ей шепотом сообщила, что ночью войска были и ездили туда-сюда. И все – у нашей колхозницы единственная мысль: «Как бы не было войны!» А мы продолжаем про километры кубометров. И что в итоге? – я развел руками в жесте «ну надо же, не ждали».
– А в итоге, измучившись неизвестностью, она сегодня вечером заставит мужа настроить радиоприемник и там… – я зажал нос и продолжил гнусавым голосом: – «Говорит Би-би-си. Вчера в Калинине произошла попытка вооруженного государственного переворота, в результате есть множество жертв. Идут многочисленные аресты. Подробности в следующих выпусках».
– Ах ты, вражина… – начал вставать Грачев.
– Стоять! – я рявкнул на него изо всех сил. – Ведь надо было сказать всего лишь пару слов, и все было бы по-другому!
– Вот предположим, что нужное было сказано и… – я крутанулся вокруг своей оси и встал в классическую ленинскую позу, вытянув правую руку вперед. – «Дорогие радиослушатели, сегодня ночью у нас были проведены внеплановые совместные учения войск и органов государственной безопасности. При отражении атаки условного противника на органы власти все подразделения показали великолепное владение воинской наукой и образцовую взаимовыручку». Стоит ли говорить, что за короткое время условный противник оказался повержен? Думаю, вы согласитесь с тем, что по результатам учений все задействованные части совершенно заслуженно получили оценки «хорошо» и «отлично».
– И про награды отличившимся добавить. Разницу в результатах можете додумать сами, – я устало присел прямо на стол. – И так везде у нас. Все, я закончил. Теперь можете арестовывать и расстреливать.
– А, да, чуть не забыл! Поймите, наконец, что радио – это не трибуна, это инструмент другого формата, – я пару раз вздохнул, пытаясь успокоиться. Вот кто бы сказал, с чего меня так понесло…
– Откуда ты такой умный взялся? – передо мной стоял заметно успокоившийся Грачев.
– Как и все… Из одного места… – напряжение потихоньку оставляло меня, заставляя пальцы мелко дрожать.
– Вячеслав потерял память в результате железнодорожной аварии. Работал в больнице у Успенского, потом я перевел его к нам. Допущен к государственной тайне, – тут же выдал справку оклемавшийся Малеев.
– Ладно, тут мы недоглядели, согласен, оргвыводы будут сделаны. И что ты предлагаешь делать для исправления ошибки? – надо же, как ловко ответственность перевел. Настоящий руководитель.
– Ну, завтра первым выдадим что-то типа того, что я сочинил сейчас. А потом постепенно сменим формат передачи. Я просто возьму за основу то, что делал в больнице, и все. Тамошний результат вон Алексей Павлович знает, – я мотнул головой.
– Да-да, это стало одной из причин перевода его к нам, – поддакнул Малеев.
– Хорошо! Что тебе надо для этого? – Грачев явно решил не откладывать дело в долгий ящик.
– Для начала нужен куратор от партии, – я принялся загибать пальцы. – Но только толковый, чтобы прямо в режиме реального времени мог поправить диктора, без кучи согласований и оглядок.
– Еще нужен проигрыватель с самыми популярными пластинками, – второй палец загнулся. – В эфире музыку пускать будем.
– Пара… или даже лучше три магнитофона с запасом пленки. На один будем передачи писать для последующего контроля и изучения соответствующими товарищами. А два других – для репортажей и записи событий.
– Ну, а еще надо девушек, и побольше, – я сжал ладонь в кулак. Ну а чего, если раскатывать губу, так раскатывать.
– А девушек-то тебе зачем? – усмехаясь, спросил Петр Георгиевич.
– Чтобы было кому к микрофону встать. Вот Нина исчезла, а завтра меня в подворотне стукнут по башке, и что делать будете? – напротив, я был совершенно серьезен.
– Нда-с, опять ты прав! – он пристукнул ручкой по листу, тут же посадив здоровенную кляксу. – Но где я тебе их возьму?
Я развел руками в безмолвном жесте. Дескать, ты начальство, ты и обеспечивай ресурсами. Хотя если прижмет, то можно накидать вариантов из будущего.
– Если будет ваше распоряжение, то можно дать объявление в газету и устроить конкурс, – предложил Алексей Павлович.
– Хорошо, но только не здесь! Вон, у нас есть филармония и драмтеатр, у них большой опыт в этом деле, на их базе и проводите. Ответственный персонально вы, – он ткнул пальцем в Малеева.
– А с вас план мероприятий по изменению формата радиовещания, – теперь уже палец главы указывал на меня. – И чтобы завтра же, прямо с утра, у меня на столе был!
– Все, свободны. У меня скоро совещание, а благодаря вам я опять без обеда.
Стоило нам выйти в коридор, как я притормозил Малеева.
– Алексей Павлович, вы уж извините, что так получилось, – я вздохнул, – но он первый начал…
– Да все в порядке, – он улыбался. – Просто ты первый раз с ним общался, да и я немного растерялся. Зато с какой прибылью вышли, а? Знаешь, сколько служебок на магнитофоны я написал? У-у-у, брат… Но вообще, с колхозницей это ты хорошо придумал, образно получилось!
Уф, у меня прямо камень с души упал. На обратном пути следователя не обнаружилось, поэтому я с чистой совестью тут же засел в дежурной комнате и принялся фантазировать на тему, какой должна стать радиостанция в будущем. Но, по сути, я жульничал – выбирал наиболее приятные моменты из будущего и записывал.
Скажем, тут совершенно пока незнакомы с музыкальными заставками, сиречь джинглами. Даже буржуи еще просто объявляют название рубрики и чешут дальше. Конечно, всяких спецэффектов пока не на чем сделать, но пару аккордов на пианино сбацать даже я могу. А ведь у нас под боком есть куча профессиональных музыкантов, вон в том же драмтеатре. Главное – объяснить идею, и они кого хошь переплюнут.
Опять же, в больнице совершенно шикарно показали себя поздравления с днем рождения. А похвалить достижения по работе? Ирина Евгеньевна на одной из планерок даже милостиво изволила сообщить, что благодаря этой придумке у нее снизился показатель с умопомрачительным названием, который до этого всеми правдами и неправдами не могли сдвинуть.
В итоге у меня получился коротенький, буквально на четыре листочка, план. Сейчас к нему титульную страничку приделаю, и можно будет наконец-то заняться делом и постоять у москвичей за спиной. А то они уже там чем-то грохочут вовсю, а я тут рассиживаюсь.