Я торопливо поднялся с колен и заглянул за спину Василь Васильевичу. Справа от него стояла эдакая миска-недотазик, в которой горкой лежали измазанные в крови всякие непонятные штуки. Именно они издали тот самый брякающий звук, который привлек мое внимание. Испросив разрешения, я аккуратно разгреб кучку и вскоре обнаружил обыкновенный пинцет, только с чуть расширенными лапками. Кажется, то, что надо.
Вытерев пинцет от крови о халат, я приземлился на задницу около светильника, глянул в гнездо предохранителя и замкнул пинцетом контакты. Ничего не произошло. «Да как так-то?!» – чуть было не взвыл я, но взгляд сам собой уперся в выключатель. Его ручка указывала на небрежно нарисованную надпись «выкл». «Дебила кусок», – обругал сам себя, повернул выключатель и снова воткнул пинцет в гнездо. Над головой явственно добавилось света.
Удерживая пинцет в гнезде, я начал елозить задницей по полу, пододвигая светильник в первоначальное положение. С помощью анестезиолога вскоре светильник занял свое законное положение над операционным столом. Замерев и отдышавшись, я стал подводить итоги.
В принципе, задача выполнена, свет есть. То, что я сижу на заднице и заменяю собой предохранитель – это мелочи. Надо сделать так, чтобы избежать подобных эксцессов в будущем. Наверное, поговорю с операционными медсестрами и сделаю неприкосновенный запас в каждой операционной. Лампочки, предохранители… Возможно, кусок провода длиной метра в два-три. Это все наживное.
Но вот что мне категорически не понравилось, так это зависимость от напряжения в розетке. Да еще эти керосиновые лампы у меня на складе. А ну как где-нибудь на подстанции электрик дернет не тот рубильник? А у нас операция, а то и две. Экстренные. Ночью. А вдруг оперировать будут меня? «Бр-р-р», – я передернул плечами от открывшейся перспективы.
Наблюдавший за мной анестезиолог подмигнул, типа «не дрейфь», и крутнул вентиль около синего баллона. Чуть зашипело, и тут же повеяло свежестью, и стало капельку прохладнее. Выждав немного, он закрутил вентиль назад. Однако очень оригинальная система обновления воздуха в операционной – просто кислорода выпустить. А в самом деле, как тут с вентиляцией? Стараясь не шевельнуть держащей пинцет рукой, я огляделся. Никаких вентиляционных решеток. На окнах нет форточек, а все рамы проклеены ядовито-желтой лентой. Они чего тут, вообще без свежего воздуха операции делают? Монстры, а не люди…
Мысли вернулись к светильнику и его зависимости от электричества. Почему на заводе не добавили аккумуляторы или батареи? Ведь схема автоматического переключения примитивна до безобразия. Я быстренько прикинул в уме пару вариантов. Вроде ничего редкого, все должно быть доступно даже в это время. «Решено, вот прямо завтра и займусь!» – я чуть боднул головой. Нехай будет прогрессорство в чистом виде в обмен на кров и еду.
– Ну, вот и все, – доктор сделал шажок назад. – Сестра, операция завершена, увозите больного, – уже чуть громче произнес он.
– Вячеслав, как вы? – повернулся он ко мне. – Помощь не требуется? А то, знаете ли, новички в операционной иногда всякое творят, – он протянул мне руку, предлагая подняться.
– Нет, Василий Васильевич, со мной все в порядке, – я принял поданную руку и поднялся на ноги. – Просто опять пришлось чинить подручными средствами, – я аккуратно положил пинцет назад в окровавленную кучку, – да и пациент никуда не ушел.
– Это как?
– Ну, идет операция, вдруг выключается весь свет. Пока то да се, включают, а операционный стол пустой. Медсестра в панике – пациент исчез! И только доктор: «Спокойно, под наркозом он далеко уйти не мог. Да и печень его у нас…»
Хохоча, анестезиолог дружески меня вытолкнул в предоперационную, где в углу были горкой свалены мои вещи. Из открытой в коридор двери лился такой опьяняюще свежий воздух, что я замер и глубоко задышал. Нет, ну нельзя же так… Кто-то сзади дернул завязки, и я, последовав примеру остальных, сдернул халат за рукава и бросил его комком в корзину для белья. Следом полетели шапочка и марлевая повязка. Поежившись от прохладного воздуха, я принялся натягивать свои вещи.
Затем я вернулся в операционную и попытался договориться с Агриппиной Никитичной, чтобы она не закрывала операционную еще немного. Мне же надо сбегать до своей каморки за новым предохранителем и вернуть все тут в порядок. Агриппина меня уверила, что пока она пересчитает инструмент и сделает остальное необходимое, пройдет достаточно времени.
Выходил я из операционного блока с этаким лицом сильно уставшего, но довольного своей работой человека. Ну, все мы такую физиономию корчили, когда в ковидные времена маску снимали. Самое обидное, что никто не смог оценить мой уровень артистизма – вокруг было пусто. Гады. Я тут корчусь, а они не пришли.
Добравшись до своей каморки, первым делом я разложил лампочки по своим местам. Заодно на плане пометил, для какого светильника подошла лампочка. Взял из коробки предохранитель, потом немного подумал и добавил к нему еще штук пять. Вернулся к коробке и обратно достал лампочку. Решил же делать неприкосновенный запас, так чего тянуть?
Вернувшись в операционную, я рассказал Агриппине Никитичне о своей идее. Та полностью согласилась со мной и тут же нашла в стерилизационной какую-то свободную полочку, куда я и сгрузил все. Мне даже пообещали нанести на дверку надпись про электрические запасы. В ответ я предложил нарисовать просто молнию. Дескать, никто же на аптечке не пишет «набор лекарств на всякие случаи жизни», а просто рисуют крест. И всем все понятно.
Быстро вернув светильнику предохранитель и закрыв крышку кожуха лампы, я продемонстрировал исправность светильника медсестре. Никитична еще раз поблагодарила меня за проявленную трудовую доблесть и отпустила.
Воодушевленный так хорошо прошедшим днем, я решил не откладывать на завтра и, сев за стол, попытался нарисовать наиболее простую схему резервного питания для светильника. Вроде в минимальном варианте хватало всего одного реле, но надо еще подумать.
– Вячеслав? – на меня смотрел круглолицый дядька с такими шикарными усами, что, наверное, самому Буденному было бы завидно. Получив утвердительный ответ, он плюхнулся на стоящий рядом со столом стул.
– Старший оперуполномоченный отдела уголовного розыска милиции города Калинина, – мне в лицо ткнулась раскрытая книжечка с красной корочкой.
Я сравнил с фотографией – похож. Но разве угрозыск занимается пропиской? И он тут же не разочаровал меня.
Глава 6
– Ну что, дяревня, добегался? – и аж подался вперед, выискивая что-то у меня на лице.
– А ты чо, городской, чо ли? – на одних рефлексах я тут же включил обратку.
– Я должностное лицо! – он стукнул кулаком по столу. – И извольте обращаться ко мне на «вы»!
– Да не проблема, – я закусил удила. – То есть вы, – я пристально посмотрел усачу в глаза, – против деревни и проживающих в ней людей и поэтому используете оскорбительные слова?
– Да я сам деревенский… – смутившись, мужик резко сбавил обороты.
– А я вот не знаю, деревенский я или нет, – доверительно сообщил я ему, – память потерял.
– Зато я знаю все про тебя, – торжествующе произнес он, – твое имя Вячеслав!
Вот сейчас я чего-то не понял. Это как?
– И? – осторожно произнес я.
– И я тебя сейчас арестую.
– За что? – я наклонился и взглянул в проем двери. – И как ты меня арестуешь, если даже конвоя нет?
– Ну, а как тогда? – расстроился мужик. По лицу казалось, что вот еще чуть-чуть, и он заплачет.
– Ну, наверное, тогда задержите до выяснения всех обстоятельств, – я постарался сделать серьезную физиономию, – у самого главврача.
– А-а-а, понял, – покивал он. – Тогда я вас задерживаю у главврача!
– Да не проблема, товарищ оперуполномоченный, – усмехнулся я, – ведите.
Это «должностное лицо» терпеливо дождалось, пока я погашу свет и запру дверь. Затем оно тут же попыталось покомандовать мной, выкрикивая «на-ле-во» и «шаго-о-ом марш», но я быстро его убедил, что тут больница и команды отдаются шепотом, чтобы не мешать больным. Таким шепчущим на поворотах гуськом мы довольно быстро добрались до кабинета главврача.
Секретарши на месте не было, поэтому я по-простому постучал в дверь и тут же открыл ее. В кабинете сидели Василий Васильевич и два незнакомых мне мужика.
– О! На ловца и зверь бежит! – обрадовался главврач, – Вячеслав, заходите, пожалуйста.
– Василь Васильич, не могу, – покачал я головой, – меня тут арестовывать пришли, правда, за что – не говорят, – я распахнул пошире дверь, чтобы стало видно усатого.
Взглянув за мою спину, доктор схватил трубку телефона и набрал номер. Пока шел гудок и ему ответили, он жестом показал мне на одно из свободных мест около стола. Дескать, не маячь в дверях и присаживайся.
– Марат Никанорович? Успенский вас беспокоит, – он кончиками пальцев начал отстукивать незатейливый ритм по столу. – Подскажите мне, пожалуйста, почему это у вас Михайлюк опять не в больничной пижаме?.. Что значит «как так»? Ну, вот так – где-то нашел и пришел арестовывать… Да, сейчас у меня в приемной. Хорошо, – он повесил трубку.
– Михайлюк! – Успенский повысил голос. «Оперуполномоченный» вскинулся, как гончая от звука трубы. – Сиди там, а то будет бяка.
– В сущности, крайне безобидный больной, – переключил на меня внимание доктор. – Но иногда проявляет совершенно поразительное упорство в преображении. Столько раз ловили, – он всплеснул руками, – но ни разу так и не смогли определить, как он это делает. Уровень подделки документов и формы высочайшего качества. Спасает только то, что все про него давно знают, так что удача ему может улыбнуться только на новых людях.
– Да я не в претензии, все равно хотел зайти к вам и посоветоваться, – я пожал плечами и осторожно выдохнул. Вот ведь вовремя фигню заметил. А то сколько бы вопросов появилось, прими я этого «оперуполномоченного» за чистую монету.