Я торопливо поднялся с колен и заглянул за спину Василь Васильевичу. Справа от него стояла этакая миска-недотазик, в котором горкой лежали измазанные в крови всякие непонятные штуки. Именно они издали тот самый брякающий звук, который привлек мое внимание. Испросив разрешения, я аккуратно разгреб кучку и вскоре обнаружил обыкновенный пинцет, только с чуть расширенными лапками. Кажется то что надо.
Вытерев пинцет от крови о халат, я приземлился на задницу около светильника, глянул в гнездо предохранителя и замкнул пинцетом контакты. Ничего не произошло. «Да как так-то» чуть было не взвыл я, но взгляд сам собой уперся в выключатель. Его ручка указывала на небрежно нарисованную надпись ВЫКЛ. «Дебила кусок» — я обматерил сам себя, повернул выключатель и снова воткнул пинцет в гнездо. Над головой явственно добавилось света.
Удерживая пинцет в гнезде, я начал елозить задницей по полу, пододвигая светильник в первоначальное положение. С помощью анестезиолога вскоре светильник занял свое законное положение над операционным столом. Замерев и отдышавшись, я стал подводить итоги.
В принципе, задача выполнена, свет есть. То, что я сижу на заднице и заменяю собой предохранитель — это мелочи. Надо сделать так, чтобы избежать подобных эксцессов в будущем. Наверное, поговорю с операционными медсестрами и сделаю неприкосновенный запас в каждой операционной. Лампочки, предохранители… Возможно кусок провода длиной метра в два-три. Это все наживное.
Но вот что мне категорически не понравилось, так это зависимость от напряжения в розетке. Да еще эти керосиновые лампы у меня на складе. А ну как где-нибудь на подстанции электрик дернет не тот рубильник? А у нас операция, а то и две. Экстренные. Ночью. А вдруг оперировать будут меня? «Бррр» — я передернул плечами от открывшейся перспективы.
Наблюдавший за мной анестезиолог подмигнул типа «не дрейфь» и крутнул какой-то вентиль около синего баллона. Чуть зашипело и тут же повеяло свежестью и стало капельку прохладнее. Выждав немного, он закрутил вентиль назад. Однако, очень оригинальная система обновления воздуха в операционной — просто кислорода выпустить. А в самом деле, как тут с вентиляцией? Стараясь не шевельнуть держащей пинцет рукой, я огляделся. Никаких вентиляционных решеток. На окнах нет форточек, а все рамы проклеены какой-то ядовито-желтой лентой. Они чего тут, вообще без свежего воздуха операции делают? Монстры, а не люди…
Мысли вернулись к светильнику и его зависимости от электричества. Почему на заводе не добавили аккумуляторы или батареи? Ведь схема автоматического переключения примитивна до безобразия. Я быстренько прикинул в уме пару вариантов. Вроде ничего редкого, все должно быть доступно даже в это время. «Решено, вот прямо завтра и займусь!» — я чуть боднул головой. Нехай будет прогрессорство в чистом виде в обмен на кров и еду.
— Ну вот и все — доктор сделал шажок назад — Сестра, операция завершена, увозите больного — уже чуть громче произнес он.
— Вячеслав, как вы? — повернулся он ко мне — помощь не требуется? А то знаете ли, новички в операционной иногда всякое творят — он протянул мне руку, предлагая подняться.
— Нет, Василий Васильевич, со мной все в порядке — я принял поданную руку и поднялся на ноги — просто опять пришлось чинить подручными средствами — я аккуратно положил пинцет назад в кровавую кучку — да и пациент никуда не ушел.
— Это как?
— Ну идет операция, вдруг выключается весь свет. Пока то да се, включают, а операционный стол пустой. Медсестра в панике — пациент исчез! И только доктор — спокойно, под наркозом он далеко уйти не мог. Да и печень его у нас…
Хохоча, анестезиолог дружески меня вытолкнул в предоперационную, где в углу были горкой свалены мои вещи. Из открытой в коридор двери лился такой опьяняюще свежий воздух, что я замер и глубоко задышал. Нет, ну нельзя же так… Кто-то сзади дернул завязки и я, последовав примеру остальных, сдернул халат за рукава и бросил его комком в корзину для белья. Следом полетела шапочка и марлевая повязка. Поежившись от прохладного воздуха, я принялся натягивать свои вещи.
Затем я вернулся в операционную и попытался договориться с Агрипиной Никитичной, чтобы она не закрывала операционную еще немного. Мне же надо сбегать до своей каморки за новым предохранителем и вернуть все тут в порядок. Агрипина меня уверила, что пока она пересчитает инструмент и сделает остальное необходимое, пройдет достаточно времени.
Выходил я из операционного блока с этаким лицом сильно уставшего, но довольного своей работой человека. Ну все мы такую физиономию корчили, когда в ковидные времена маску снимали. Самое обидное, что никто не смог оценить мой уровень артистизма — вокруг было пусто. Гады. Я тут корчусь, а они не пришли…
Добравшись до своей каморки, первым делом я разложил лампочки по своим местам. Заодно на плане пометил, для какого светильника подошла лампочка. Взял из коробки предохранитель, потом немного подумал и добавил к нему еще штук пять. Вернулся к коробке и достал назад лампочку. Решил же делать неприкосновенный запас, так чего тянуть?
Вернувшись в операционную, я рассказал Агрипине Никитичне о своей идее. Та полностью согласилась со мной и тут же нашла в стерилизационной какую-то свободную полочку, куда я и сгрузил все. Мне даже пообещали нанести на дверку надпись про электрические запасы. В ответ я предложил нарисовать просто молнию. Дескать, никто же на аптечке не пишет «набор лекарств на всякие случаи жизни», а просто рисуют крест. И всем все понятно.
Быстро вернув светильнику предохранитель и закрыв крышку кожуха лампы, я продемонстрировал исправность светильника медсестре. Никитична еще раз поблагодарила меня за проявленную трудовую доблесть и отпустила меня.
Воодушевленный так хорошо прошедшим днем, я решил не откладывать на завтра, и сев за стол, попытался нарисовать наиболее простую схему резервного питания для светильника. Вроде в минимальном варианте хватало всего одного реле, но надо еще подумать…
— Вячеслав? — на меня смотрел круглолицый дядька с такими шикарными усами, что наверное самому Буденному было бы завидно. Получив утвердительный ответ, он плюхнулся на стоящий рядом со столом стул.
— Старший оперуполномоченный отдела уголовного розыска милиции города Калинина — он показал мне раскрытой книжечку с красной корочкой. Я сравнил фотографии — похож. Но разве угрозыск занимается пропиской? И он тут же не разочаровал меня.
— Ну что, дяревня, добегался?
Глава 6
— Ну что, дяревня, добегался? — и аж подался вперед, выискивая что-то у меня на лице.
— А ты чо, городской чо ли? — на одних рефлексах я тут же включил «обратку».
— Я должностное лицо! — он стукнул кулаком по столу — и извольте обращаться ко мне на вы!
— Да не проблема — я закусил удила — то есть вы — я пристально посмотрел усачу в глаза — против деревни и проживающих в ней людей и поэтому используете оскорбительные слова?
— Да я сам деревенский… — смутившись, мужик резко сбавил обороты.
— А я вот не знаю, деревенский я или нет — доверительно сообщил я ему — память потерял.
— Зато я знаю все про тебя — торжествующе произнес он — твое имя Вячеслав!
Вот сейчас я чего-то не понял. Это как?
— И? — осторожно произнес я.
— И я тебя сейчас арестую!
— За что? — я наклонился и взглянул в проем двери — и как ты меня арестуешь, если даже конвоя нет.
— Ну а как тогда? — расстроился мужик. По лицу казалось, что вот еще чуть-чуть и он заплачет.
— Ну наверное тогда задержите до выяснения всех обстоятельств — я постарался сделать серьезную физиономию — у самого главврача!
— А-а-а-а, понял — покивал он — тогда я вас задерживаю у главврача!
— Да не проблема, товарищ оперуполномоченный — усмехнулся я — ведите.
Это «должностное лицо» терпеливо дождалось, пока я погашу свет и запру дверь. Затем оно тут же попыталось покомандовать мной, выкрикивая «на ле… во» и «шаго-о-ом марш», но я быстро его убедил, что тут больница и команды тут отдаются шепотом, чтобы не мешать больным. Таким шепчущим на поворотах гуськом мы довольно быстро добрались до кабинета главврача.
Секретарши на месте не было, поэтому я по-простому постучал в дверь и тут же открыл ее. В кабинете сидел Василий Васильевич и два незнакомых мне мужика.
— О! на ловца и зверь бежит! — обрадовался главврач — Вячеслав, заходите пожалуйста!
— Василь Василич, не могу — покачал я головой — меня тут арестовывать пришли, правда за что — не говорят — я распахнул пошире дверь, чтобы стало видно усатого.
Взглянув за мою спину, доктор схватил трубку телефона и набрал номер. Пока шел гудок и ему не ответили, он жестом показал мне на одно из свободных мест около стола. Дескать, не маячь в дверях и присаживайся…
— Марат Никанорович? Успенский вас беспокоит — он кончиками пальцев начал отстукивать какой-то ритм по столу — Подскажите мне пожалуйста, почему это у вас Михайлюк опять не в больничной пижаме? Что значит как так? Ну вот так — где-то нашел и пришел арестовывать… Да, сейчас у меня в приемной. Хорошо — он повесил трубку.
— Михайлюк! — Успенский повысил голос. «Оперуполномоченный» вскинулся, как гончая от звука трубы — сиди там, а то будет бяка!
— В сущности крайне безобидный больной — перевел на меня внимание доктор — но иногда проявляет совершенно поразительное упорство в преображении. Столько раз ловили — он всплеснул руками — но ни разу так и не смогли определить, как он это делает. Уровень подделки документов и формы высочайшего качества. Спасает только то, что все про него давно знают, так что удача ему может улыбнуться только на новых людях…
— Да не в претензии, все равно хотел зайти к вам и посоветоваться — я пожал плечами и осторожно выдохнул. Вот ведь вовремя фигню заметил. А то сколько бы вопросов появилось, прими я этого «оперуполномоченного» за чистую монету…
— Но мы отвлеклись! — продолжил доктор — позвольте мне представить вам Бориса Григорьевича Егорова и Александра Ивановича Арутюнова. Оба мужика были чем-то неуловимо похожи друг на друга. Волевые лица, открытые лбы, небольшие залысины. Но очки были только у Арутюнова. Массивные такие, ими по башке стукнешь — враз мысли в порядок придут.