— Видите, впереди идет группа молодых людей. Похожи на спортивных болельщиков.
— Они же не опасны. Просто скандируют кричалки.
— Не опасны. Но при возможности я всегда избегаю толпы и людей, находящихся в возбужденном состоянии. Вы считаете, это паранойя, Артем?
— Ну, если честно… Немного похоже.
Они прошли несколько кварталов молча.
— Знаете, что такое паранойя? — заговорил, наконец, ученый. — Продолжать жить, несмотря ни на что. Выходить на улицу, зная, что кто-то сегодня умрет. Знать, что в подземке бомба, и все равно спускаться в метро, потому что нельзя всю жизнь бояться.
Артем пожал плечами, поправив сумку на боку:
— Так всегда было. Люди знают, что каждый день в городе кто-то погибает в автомобильных авариях, и все равно садятся в машины, переходят дорогу… Даже перебегают в неположенном месте. Хотите попробовать?
— Кажется, мы пишем с вами репортаж о выживании, молодой человек, — строго заметил ученый.
— Как скажете. Куда идем? На метро же быстрее!
— В метро недавно был очередной теракт, на «Маяковской», — нахмурился Георгий.
— В метро постоянно теракты. Тут уже даже ваш закон парных случаев не работает. А вы покажете навыки поведения в толпе. Так ведь статья получится интереснее, правда?
И Артем зашагал к входу в подземку так быстро, что Георгий едва поспевал за ним, путаясь в полах плаща.
— Не садитесь в первый вагон, Артем. Первые и последние вагоны самые опасные при авариях — разве вы не знали?
Они прошли к середине платформы «Тверская» — молодой человек шел по разделительной желтой линии, а Георгий — чуть дальше.
— Всегда держитесь от края на расстоянии вашего роста, — поучающе бормотал он. — Если вас толкнут, не упадете вниз.
Они дождались поезда и вошли внутрь.
— Пройдем в другой конец вагона. На «Театральной» выйдем, — вполголоса сказал Георгий на ухо Артему.
— Почему это? — также тихо спросил его репортер.
— Видите этого бородача в мешковатом свитере? Одет не по сезону, смотрит в пол, что-то бормочет.
— Да тут полвагона глядит в пол!
— Я не говорю, что он террорист. Просто минимизирую негативные вероятности.
— И вы не доложите о нем машинисту?
— Зачем? Я не могу выявить в метро каждого подозрительного человека. Я могу влиять только на свое собственное поведение. И вы тоже можете, молодой человек. Продолжайте жить… Вы же этого хотите?
Артем с удивлением посмотрел на него.
Поезд остановился, они вышли на платформу и дождались следующего состава.
Им оставалось проехать одну станцию, когда состав встал в тоннеле. Свет в вагоне моргнул, погас и снова появился, но стал заметно слабее.
— Что? Что происходит? — занервничал Артем.
— Ничего. Если бы террористы-смертники хотели взорвать бомбу, они бы сделали это на ходу. Зато посмотрите, как интересно реагируют люди.
Репортер огляделся. Кто-то из пассажиров продолжал сидеть, уставившись в пол, слушая музыку в наушниках. Другие нервно оглядывались по сторонам. Одна женщина стала рыться в сумочке, доставая целые закрома таблеток в поисках успокоительного.
— И кто из них ведет себя правильно — вы тоже знаете? — тихо спросил Артем.
— Это не важно. Если в нас сейчас врежется другой поезд, все мы примерно в равных условиях. Разве что сидящие получат меньше травм. А вот наушники я бы убрал. Иногда, услышав что-то подозрительное, можно спасти себе жизнь.
— Уважаемые пассажиры! Просьба соблюдать спокойствие, поезд скоро отправится, — раздался из динамиков уставший голос машиниста.
Попутчики заметно расслабились. Женщина убрала лекарства и даже улыбнулась Артему. Тот отвернулся:
— И сколько же жизней вы спасли? — спросил он ехидно.
— Понятия не имею. Возможно, я уже дважды спас вашу жизнь сегодня.
— Мою? — Артем криво улыбнулся.
— В первый раз, когда предложил вам встретиться в не самом людном месте. Второй раз, когда не поддался на уговоры перейти улицу в неположенном месте. Сейчас спасу в третий раз. Завяжите шнурок.
— Что?
Артем наклонился и завязал развязавшийся шнурок на правом ботинке.
— Попадет в щель на эскалаторе и — вуаля! — печально проговорил Георгий. — Простите, привычка!
Артем разогнулся. Его губы были плотно сжаты.
— Издеваетесь? Считаете себя господом Богом? — прошептал он. — Вы же сами сказали, что невозможно спасти всех! Вы… вы делаете это ради себя. И только!
— Вы абсолютно правы, молодой человек. Но если я даю людям надежду, что они доберутся сегодня с работы домой, и, добравшись, они запирают за собой дверь и облегченно вздыхают, может быть, я выполнил свое предназначение. Разве не об этом будет ваша статья?
— Что вы знаете о предназначении… — процедил Артем. — Все это — дешевые фокусы. Никакой вы не спаситель! Вы не боитесь ответственности? Не боитесь, что если сами погибнете в теракте или в аварии, вы всех разочаруете. И страха будет еще больше.
Вагон тряхнуло, и поезд двинулся дальше.
— Больше страха, чем сейчас, уже трудно представить! — покачал головой Георгий Иванович. — Но есть кое-что, о чем я вам еще не рассказал. Это самое главное.
В глазах Артема промелькнул интерес.
— Что же это?
— Если угодно, секретный ингредиент. Я вам покажу.
Двери поезда открылись на станции «Царицыно», и Георгий Иванович резво выскочил из вагона. Артем поспешил за ним, но поток входящих пассажиров на минуту задержал его.
— Что же вы копаетесь, молодой человек! — крикнул впереди его спутник. — Идем же!
Артем выбрался из вагона и поспешил за Георгием, который уже поднимался по эскалатору, довольно резво продвигаясь по ступеням.
— Хорошая спортивная форма — еще один ключ к выживанию! — крикнул он сверху. — Но это не то, что я хочу вам показать!
Артем, чертыхаясь, поспешил вверх по лестнице за проворным стариканом. Выходя с эскалатора, он споткнулся — шнурок на левом ботинке тоже развязался.
— Ч-ч-черт… — пробормотал Артем. — Да куда ж ты…
Выскочив из метро, он завертел головой. Георгий Иванович двигался сквозь толпу по направлению к недостроенному зданию через дорогу.
— Эй! Стойте! Редакция в другой стороне! — крикнул Артем. Его спутник и не подумал останавливаться. Он поднырнул под заградительную ленту «Не входить» и скрылся в здании.
Репортер осмотрелся. Раньше тут планировался очередной торгово-развлекательный центр, но, когда регулярные теракты подкосили бизнес, он так и остался недостроенным. Входить сюда не казалось безопасной идеей — тут вполне могли быть бомжи, наркоманы или кто похуже.
Поднырнув под желтую ленту, Артем углубился внутрь здания.
— Эй! Георгий Иванович? Вы меня слышите? — Артем бродил по пустым коридорам, как по лабиринту. — Что вы хотите показать?
— Вопрос в том, что вы мне хотите показать, молодой человек, — раздалось у него за спиной.
Артем медленно повернулся. Поставил сумку между ног.
— Уф… Ну вы и прыткий, дед. Что у вас тут? Штаб, как у Бэтмена, откуда вы ведете наблюдение за городом?
Георгий Иванович покачал головой.
— Тогда… В чем же ваш секрет?
Ученый развел пустыми руками.
— Нет никакого секрета, Артем. Мне просто нужно было увести тебя подальше от людей.
— Что… что вы хотите сказать?
— Я хочу сказать, что, когда вы закрыли глаза в кафе, я заглянул в ваши вещи. Или вы считаете, что журналисты часто берут с собой на интервью сумки таких размеров, особенно когда планируют пройтись пешком?
Артем замер, вглядываясь Георгию Ивановичу в глаза. Потом медленно захлопал в ладоши.
— Ах, старый черт! А ты молодец! Уважаю.
Он нагнулся и расстегнул молнию на сумке. Оттуда показался моток проводов и край самодельной бомбы.
— Из каких ты будешь? — спокойно спросил его Георгий Иванович. — Во что веришь? С кем борешься?
— С тобой! — словно выплюнул Артем. — Мне противны такие, как ты. Уверенные в себе. Напыщенные. Верящие в свою исключительность. Гребаные спасители, которые не могут спасти даже себя!
— А… — разочарованно протянул ученый. — Я думал, ты из группировки посолиднее. А ты… одиночка!
— Все недооценивают одиночек! — выкрикнул Артем. — Все верят, что есть причина. Есть единый центр. А нет никакого центра. Нет смысла. Я это и хотел всем доказать!
Он вынул из кармана ручку, нажал на кнопку три раза и оставил ее нажатой:
— Когда я отпущу, бомба взорвется. И все узнают, что никакой ты не спаситель, а такой же таракан, как все остальные.
— Все, как у Хичкока! — заметил Георгий Иванович.
— Что?
— Альфред Хичкок говорил, что если снять сцену в поезде, в конце которой взрывается бомба — это плохое кино. А вот если зрители заранее знают, что в чемоданчике бомба, тогда…
Он снова развел руками, улыбнулся. Потом посерьезнел.
— Давай, взрывай.
Артем опешил.
— И… вы не попытаетесь остановить меня?
Ученый покачал головой.
— А если в этом здании есть люди?
— Они сами будут виноваты… написано же на ленте: «Не входить». Не нужно быть экспертом по выживанию, чтобы это понять.
— И вам… вам не жаль собственной жизни?
— А вам, Артем? Вам своей не жалко?
— Пытаетесь меня разжалобить?
— Нет. Не пытаюсь.
Георгий Иванович помолчал.
— Не знаю, что вы сделали с настоящим Артемом из газеты, но вы никудышный интервьюер. Даже не задали мне стандартные вопросы. Ну, например, о семье.
— Что?
— О моей семье… — голос ученого задрожал. — Я давно вдовец, а вот мой сын… Семья моего сына разбилась на Кутузовском месяц назад. Никакого терроризма. Просто не справился с управлением. На том самом месте, на котором за день до этого разбилась другая машина. Закон парных случаев.
Георгий Иванович закрыл лицо руками. Когда он убрал ладони, они были мокрыми.
— Я учил сына как мог. Всему, что знаю сам. Он был хорошим. Умным. Добрым. И его жена. И мои внуки: Сережка и Маринка. Они просто… просто умерли… И люди умирают каждый день. В эту самую минуту. И я ничего не могу с этим поделать.