Ни и Тив едят Фи.
«Идти…» — шепчу я утром, закидывая камнями останки. Потом поправляю себя: «Я иду. Мы идем. Мы будем идти».
И мы идем дальше.
На следующее утро мы видим над горизонтом марево белой пыли. Я слышу стук камней, шарканье усталых ног, скрип тележек. Я знаю, что это не мой зеленый мир из снов, но идти больше некуда.
Ни и Тив ускоряют шаг. Их глаза сверкают, сухие губы шевелятся и произносят:
— Есть… Пить… Работать… Есть… Пить… Работать…
Я уже не поправляю их. Если им не нужны определенные слова, они могут вернуться к неопределенным. Можно вырезать контролирующую машину из-под кожи, но нельзя удалить готовность подчиниться за брикет безвкусной еды.
Скоро мы видим лагерь. Он очень похож на наш — те же бараки, люди в бледно-оранжевых балахонах, тележки. Только есть что-то непривычное в том, что они делают. Мне требуется некоторое время, чтобы понять: они не растаскивают горы камней, разбрасывая их по поверхности. Они собирают камни и строят из них горы.
Мы добираемся до места раздачи еды — никто не останавливает нас, не спрашивает, откуда мы пришли. Жадно едим.
— Есть… — хрипит Ни. Тив ничего не говорит — его рот набит, а крошки осыпаются на заляпанный кровью Фи балахон.
Когда они насыщаются, то выходят вслед за рабочими и идут вместе с ними к поднимающимся над землей новым каменным горам.
Спотыкаясь, я бегу за ними и зову их по именам:
— Ни!.. Тив!..
Те не отзываются. Я вижу, как они подбирают с земли камни и кладут и в тележки. Скоро я уже не различаю их среди других оранжевых балахонов.
Я поднимаю голову и вижу табличку на столбе: «Инфинити-9».
Вот оно что… Видно, от белой пыли я неверно прочел название собственного лагеря. Я не из места «Инфинити-В». Я из «Инфинити-8». А значит, где-то есть «Инфинити-10», «Инфинити-11»… Сколько их еще?
Я не иду за рабочими, нахожу пустой барак и падаю на первую попавшуюся койку.
Мне больше не снится зеленый мир. Я вижу свою родную каменоломню. Мы снова стоим на вершине горы — я и Фи — и сбрасываем вниз тяжелые камни. Ни и Тив подбирают их, складывают на тележку и везут дальше к другой горе, где они затащат свою поклажу на вершину. Мы сравниваем одну горы, чтобы создать другую. И снова. И снова.
Я бегу вниз с горы, чтобы остановить их, объяснить. Спотыкаюсь и падаю.
— Не надо… — кричу я. — Остановитесь. Остановить… Остановиться…
Меня никто не слышит. Я поднимаю глаза и вижу табличку своего лагеря: «Инфинити-8». Только восьмерка лежит на боку.
Кто-то трогает меня за плечо. Негрубо, без всякой злобы. Фи? Я открываю глаза и вижу незнакомого рабочего в бледно-оранжевой робе.
— Утро, — говорит он. — Идти. Работать.
— Идти. Работать, — повторяю я.
Выхожу вслед за ним и иду по пыльной дороге, беру свободную тележку, нагружаю камнями. Тащу вперед. Мне кажется, что раньше тележка была легче, и в ней были не камни, но уже не могу вспомнить, что именно.
Я работаю усердно. Я строю гору. Незнакомец из моего барака работает рядом со мной, и я успокаиваюсь. Все правильно. Почти.
Одна мысль засела внутри меня и жжет, как ссадина на голени, — уже не помню, где я повредил ногу. Мне хочется избавиться от чего-то, чтобы стать по-настоящему счастливым. По-настоящему свободным.
Беру из груды подходящий плоский камень и еще один, поменьше, с острым краем. Старательно выцарапываю на камне два коротких слова. Букву за буквой.
«Я хочу».
Любоваться результатом. Потом размахиваться и забрасывать камень так далеко, как только мочь.
Тот падать впереди, на склон будущей горы. Когда его стук затихать, я вздыхать с облегчением.
Мне хорошо. Но отдыхать некогда.
Работать.
Кисиняра
Еще один рассказ, ждущий экранизации (мне даже назвали кличку собаки, играющей Чипа). Рассказ о консьюмеризме и одиночестве. Об ошибках, которые не берутся Ctrl-Z.
— Папа, я хочу новую собаку! — заявил Тим.
Он только что смотрел мультики, а значит, и рекламу видел. Будь она неладна!
— А что не так с Чипом? — как можно нейтральнее произнес я.
Услышав свое имя, наш кокер-спаниель Чип примчался из детской и заметался между мною и Тимом, виляя хвостом так, что он реально мог оторваться. Неделю назад это и произошло.
— Пап, у новой модели все по-другому! — затараторил Тим. — Память до полутора сотен команд! Он водостойкий! Ты помнишь, что случилось, когда Чип свалился в бассейн?
Я помнил. Ремонт обошелся в половину его стоимости.
— А еще функция охраны дома! — не унимался сын. — Ты же сам говорил, что безопасность прежде всего!
— А может, все дело в том, что новая модель есть у твоего друга Эдди? — невинно поинтересовался я.
Тим покраснел и потупился.
Я присел и обнял сына за плечи. Чип воспользовался этим, чтобы дотянуться до моего уха и облизать его.
— Тим… Ты же понимаешь. Собака — не игрушка.
— Это не собака, — отрезал Тим и отмахнулся от Чипа, вознамерившегося теперь облизать и его ухо.
— Но выглядит как собака и ведет себя как собака, — напомнил я очевидное. — Да, он биоробот, но он любит тебя.
Тим оттолкнул мои руки и, гулко шагая, как оловянный солдатик, направился в свою комнату.
— Вот вернется мама, она разрешит, — обронил он, не оборачиваясь, а потом захлопнул за собой дверь.
Чип поскреб закрытую дверь лапами и завыл.
Мне не спалось. Свет от телевизора освещал спальню призрачным светом. Чип спал у изножья кровати — каждый раз, когда начиналась рекламная пауза, он вздрагивал от громкого звука.
— Ваш домашний биоробот приносит вам хлопоты? Он вас больше не устраивает? Не можете решиться на новую модель? — вещал телеведущий. — Решайтесь! Воспользуйтесь программой замены в нашем ближайшем центре! Получите нового биоробота взамен старого уже сегодня!
Я взглянул на часы. Полпервого ночи. Уже сегодня…
Я выключил телевизор. Лежа в темноте, я слушал мерное посапывание Чипа и инстинктивно поглаживал шрам на правом запястье.
Во сне я видел Тома. Он стоял на заднем дворе спиной ко мне в своей темно-зеленой куртке с капюшоном. В левой руке он держал перочинный нож, а в правой… А в правой…
— Эй! — крикнул я и понял, что говорю голосом своего отца. Мальчик в зеленой куртке обернулся, и я увидел лицо Тима.
Знакомая боль пронзила мою правую кисть, и я проснулся. Чип осторожно сжимал зубами мое запястье и виновато поскуливал.
— Ничего, приятель, — ободряюще сказал я. — Все будет хорошо.
— Папа, папа, ты правда это сделаешь? — Тим подскакивал на месте, словно заведенный. Чип вертелся у него под ногами, стараясь поучаствовать в непонятном ему веселье.
— Но ты же просил! — развел я руками. — И по телевизору сказали — к пятнадцатилетию компании на новые модели скидка!
— Урра! — завопил Тим, а потом осекся. — Ой! А мама что скажет?
— Маме я все объясню, — заверил я. — Он же, как ты там сказал… водоотталкивающий?
— Водостойкий!
— Точно! — улыбнулся я. — Позавтракаем — и вперед!
Через полчаса мы уже выруливали из гаража по направлению к центру города. Тим сидел позади в детском кресле, Чип привычно примостился рядом. В зеркало заднего вида я видел, как сын бросает на него виноватый взгляд, но потом его лицо разглаживалось и принимало мечтательный вид, словно он уже обнимал новую версию питомца. Своего хвостатого биоробота.
— Том… — начал я и осекся. — Прости, сынок… Я хотел сказать, Тим…
— Ничего, пап…
Мы помолчали, и, когда я протянул руку, чтобы включить радио, Тим вдруг спросил:
— Расскажи мне еще про старшего брата. У него была собака?
— Кошка, — ответил я.
— Какая?
— Обычная полосатая кошка.
— Нет, пап, я хотел сказать, настоящая или…
— Биоробот, конечно. Но не такая хорошая, как Чип. Тогда еще не научились делать таких… таких хороших моделей.
— А как ее звали?
— Кисиняра.
Тим прыснул на заднем сиденье.
— Как-как?
— Кисиняра, — я сам не мог сдержать улыбки. Чертова кошка, а я до сих пор улыбаюсь, когда произношу ее дурацкое имя. — Том его сам придумал.
— А что с ней случилось?
Улыбка сползла с моего лица. Правое запястье зачесалось, но я лишь крепче вцепился в руль.
— Она… сломалась, — сказал я. — Незадолго до того, как твой брат…
Мы снова ехали в тишине.
Когда до Центра Обмена оставалось несколько кварталов, Тим заговорил:
— Пап, а у вас с мамой еще будут дети? Я бы хотел, чтобы у меня был брат. Как Том.
— Приехали, сынок.
Мы вошли в раздвижные двери торгового центра. Я держал Чипа на руках, Тим семенил следом с видом именинника.
— Ты уже подумал?.. — начал я.
Тим меня перебил:
— Да, я же тебе говорил, хочу такую собаку, как в рекламе!
— Я не об этом, Тим. Ты понимаешь, что будет с Чипом?
Тим посмотрел на меня с недоумением.
— С Чипом? Ну… его… продадут другому мальчику. Наверное. Или выключат. Или что там делают с биороботами.
— Тим, его утилизируют. Сейчас никто не покупает устаревшие модели.
Сын шмыгнул носом и с сомнением посмотрел на Чипа.
— Не передумал? — в последний раз попробовал я, отыскивая взглядом вход в Центр. Вот он. Прямо напротив отдела бытовых товаров.
Тим помотал головой.
Я взял его за руку, и мы вошли в дверь.
— Пап, а где собаки? — спросил Тим.
Менеджер отдела, не поднимаясь из-за зеленой стойки, сунул мне в руки каталог. Я передал Чипа сыну и начал листать страницы.
— Ну, па-а-п! — стал канючить Тим.
— Меняете с доплатой? — бесцветным голосом протянул менеджер.
Я кивнул, шелестя страницами.
— Обратите внимание на наши новинки, — начал бубнить менеджер. — Улучшенная реалистичность. Гибко регулируемый эмоциональный модуль. Продленный гарантийный срок обслуживания.