Андрей вскочил — сигарета выпала из его дрожащей руки. Сергей Петрович примирительно кивнул:
— Успокойтесь, пожалуйста. Я не предлагаю прекратить опыты. Пока. Но мы с вами должны быть предельно осторожны… Чтобы не навредить ни Соне… Ни вам…
Андрей сел обратно на скамейку, достал новую сигарету… Затянувшись, он помолчал с минуту, словно собирался с силами или обдумывал то, что сказал ему доктор. Потом повернулся к нему и твердо спросил:
— Когда мы продолжим?
Бип.
Бип.
Бип.
Андрей слушал писк монитора, закрыв глаза. Постепенно пищание становилось тише. Тише… Растворялось в тихом шуршании вентиляции, которое превращалось в шелест бумажных листьев. Еще чуть-чуть… Еще…
— Папа, чур, не подглядывать!
Он открыл глаза.
Это оказался не пляж. Андрей и Соня находились на поляне в лесу. Приклеенный в небе кружок солнца светил на высокие картонные стволы деревьев, густую бумажную листву из зеленой и желтой бумаги. Поляну покрывали тонкие зеленые полоски, неотличимые от обычной травы, но на ощупь — все та же бумага.
— Папа! Ты играешь в прятки или нет?
— Играю! — охотно согласился он и прикрыл глаза руками. — Ра-а-аз! Два-а-а-а! Три-и-и-и!
Соня запищала от восторга и понеслась прятаться за деревьями.
Андрей растопырил пальцы и еще раз осмотрелся вокруг. Шум леса не зря показался ему знакомым — сквозь деревья он увидел белую полоску пляжа и синие волны.
От радости он вскочил. Ему удалось! Он увел ее с пляжа дальше от моря, где она собиралась броситься в пучину пустоты вслед за матерью. Здесь безопаснее. А там…
Андрей обернулся и просиял. С противоположной стороны от пляжа сквозь просвет между деревьями виднелось знакомое до боли здание. Туда и нужно отвести ее. Обязательно.
Где-то рядом послышалось Сонино хихиканье.
— Кто не спрятался, я иду искать! — нарочито бодро нараспев произнес он и начал кружить по лесу. Сонин смех раздавался то справа, то слева.
— Эй, где ты?
Нет ответа. Только хихиканье.
— Соня-я-я! Выходи! Я сдаюсь!
Андрей раздраженно посмотрел на часы — скоро его время снова будет на исходе. Полоска белого пляжа между деревьями стала ближе — до него уже доносился шум волн. Она специально заводит его обратно на пляж?
— Соня! Я больше не играю! Ну-ка выходи! — рявкнул он.
Дочка тут же появилась из-за ближайшего дерева. Вид у нее был одновременно и победный, и виноватый.
— Папа, я хорошо спряталась? Я…
— Соня! — он бросился к ней так стремительно, что, кажется, напугал ее. — У нас больше нет времени для игр. Нам нужно идти туда!
Он показал ей на здание за деревьями.
— Да нет же, папочка! Нам туда, к воде! Пойдем! Пойдем к ма…
Вместо ответа Андрей схватил дочь за руку и потащил ее через лес.
— Папа, отпусти меня! Ты слышишь! От-пу-сти!!!
Она вырвала ладонь и побежала к пляжу. Ее худые ноги были так проворны, что у Андрея не осталось ни единого шанса ее поймать.
— Соня!!! Вернись! Соня, это все ненастоящее! Посмотри сама! Этого мира нет! И мамы нет!
Он упал на колени и вцепился пальцами в траву. Жгучие слезы брызнули из глаз, размывая картинку. Сейчас… Вот сейчас снова.
Мир Сониной книжки-раскладушки захлопнулся, сдавливая его между страниц.
Он судорожно вздохнул и выпрямился на кушетке. Что-то не так.
Сергей Петрович суетился возле Сони, отдирая датчики ее от головы. Монитор пищал неистово, как сигнал тревоги: бип-бип-бип-бип… Тело Сони дрожало и выгибалось, как будто ее било током.
— Что случилось? — Андрей вскочил на ноги. — Я…
— Отойдите! — крикнул Сергей Петрович. Он отсоединил последний провод, и тело Сони обмякло. Писк монитора медленно вернулся к обычному ритму.
Андрей рассеянно посмотрел на свои руки, все еще сжатые в кулаки, и увидел застрявшие между пальцев зеленые полоски из папиросной бумаги.
— Доктор, смотрите! Я же…
— Что вы сделали? — закричал Сергей Петрович ему в лицо. — Вы ее напугали?
— Я… — Андрей растерялся. — Я хотел…
— Мы же это обсуждали! — доктор взъерошил своими длинными пальцами взмокшие волосы. — Никакой агрессии. Я был слишком безрассуден, допуская эти эксперименты. Мы должны прекратить…
— Нет! — Андрей разжал кулак, и зеленые бумажные травинки бесшумно упали на пол. — Вы не посмеете! Только не сейчас!
— Вы должны смириться! Признать очевидное. Это не ее фантазии. Они — ваши!
— Но как же доказательства! — Андрей опустился на корточки и оглянулся. Нигде ни одной зеленой травинки. — Я же видел!
— Я прекращаю эксперимент. Мой вам совет — оставьте ее там, где ей хорошо.
Он вышел за дверь, а Андрей все продолжал искать травинки на ровном, словно пластиковая плита, полу.
Андрей стоял в темноте палаты у окна и слушал, как за оградой больничного двора шумит лес. Сумерки превратили подстриженные кусты во дворе в черные кубы, а зеленую листву — в серую колыхающуюся массу, шелест которой все больше напоминал Андрею звук рвущейся бумаги.
— Я знаю, ты где-то там… — прошептал он. — Я видел эту больницу из твоего леса. Мы приближаемся. Остался всего один раз… И мне плевать, что доктор не хочет продолжать эксперимент.
Он обернулся к дочери. Монитор мерцал в темноте, отбрасывая на лицо Сони и на одеяло зеленоватые тени. Андрей подошел к ней и нежно погладил по волосам.
— Я не брошу тебя, спящая красавица. Я…
Он осекся, когда его пальцы что-то нащупали в волосах дочери. Он вытащил полоску бумаги — в свете монитора она казалась зеленой. Все было правдой, и Соня находилась там прямо сейчас.
— Я иду к тебе, — прошептал Андрей.
Вскрыть кабинет доктора оказалось не так уж и трудно. Мешанина проводов и разъемов в его аппаратуре могла бы запутать кого угодно, но после стольких попыток Андрей точно запомнил порядок подключения. Он перенес прибор в палату к Соне, прикрепил датчики к ее голове, потом проделал то же самое с собой. Осталось только включить переключатель и…
Теперь они стояли в больничном дворе — в его подобии. Багровое вырезанное солнце низко висело над горизонтом. Подстриженные кусты стали небрежно сложенными из бумаги кубиками, в неработающем фонтане в центре двора было насыпано серое конфетти. Да и сама больница превратилась в небрежно склеенный бумажный домик.
— Что это за место, папа?
— Это… твоя больница. Ее бумажное отражение. И ты лежишь там, в палате…
Андрей показал пальцем в нарисованное окно на стене.
— Папа, что ты такое говоришь? Почему ты не хочешь пойти со мной, к маме? Я же просила тебя!
— Тебя нельзя к маме, дочка, — Андрей присел на корточки и взял Соню за руки. — Если мы попадем к ней, то уже не вернемся.
— Вот и хорошо! Мы останемся там вместе! — Соня надула губы. — Папа, почему ты можешь быть таким…
— Каким? — Андрей выпрямился и инстинктивно пошарил в карманах в поисках сигареты. — Каким?
— Слепым! — заорала она ему в лицо.
— Слепым? Я? Да посмотри вокруг! Думаешь, это деревья шумят? Думаешь, это кусты? Трава? В этом чертовом мире все сделано из бумаги, все до последней веточки! Даже вода в море — и та из бумаги!
— Папа… — Соня шмыгнула носом. — Папа, пожалуйста…
Андрей сунул в рот сигарету, достал зажигалку, чиркнул и увидел страх, отразившийся в Сониных глазах. И этот страх ответил ему на так долго волнующий вопрос.
— Ты знала… — прошептал он. — Ты знала, что этот мир ненастоящий. Ты притворялась, что все нормально… Чтобы я оставался рядом. Чтобы шел за тобой.
Соня ничего не говорила. Прижав кулаки к лицу, она ревела.
— Так смотри… — он выплюнул зажженную сигарету в бумажную траву.
Та вспыхнула в мгновение ока.
— Папа, что ты наделал?!
Огонь распространился мгновенно. Пылали кубы кустов. Чернели бумажные больничные стены. Горела трава под ногами.
— Папа!!!
Соня закашлялась и отбежала к картонной ограде, за которой, не переставая, шумел лес из папиросной бумаги, а дальше шуршал белый песок и плескались волны из конфетти.
Андрей подошел к ней и крепко схватил за руку:
— Сейчас мы проснемся вместе, в твоей палате. Ты и я. И больше никогда не вернемся сюда.
— Папа, мне больно!..
Стена за спиной у Сони треснула, словно ее разорвали одним рывком. Андрей посмотрел в прореху, но за ней чернел не лес, а кромешная тьма.
Из темноты вышла Ксения: жена была в том же платье, что и в день аварии. Пройдя сквозь брешь в бумажном мире, она взяла Соню за руку и потащила за собой в темноту.
— Ты не заберешь ее! — Андрей схватил дочку за другую и потянул на себя. Соня вскрикнула.
В этот момент чьи-то пальцы вцепились Андрею в плечо и дернули. От неожиданности он отпустил Сонину руку, и Ксения утащила ее за собой.
И прежде, чем огонь охватил весь бумажный мир, Андрею показалось, что из темноты льется знакомая музыка. Группа «Black» пела ему о том, что жизнь прекрасна, прекрасна, прекрасна…
Андрей открыл глаза. Солнце било в окно палаты — сквозь распахнутое окно дул ветер, выдувая горелый запах. Кровать Сони опустела — у аккуратно заправленного зеленого одеяла виднелся подгоревший край.
— Соня! — позвал он. — Ты здесь? Соня?
— Ее здесь нет, — тихо ответил голос за спиной.
— Доктор! Где она? Это вы вытащили меня? Боже мой, зачем?!
— Андрей, Андрей… — Сергей Петрович присел на кушетку радом с ним. — Я пытался вам объяснить, но вы не слушали.
— Ч-что… Что пытались объяснить? Где Соня?!
— Лучше скажите мне, где вы сами?
Андрей вскочил.
— Я прекрасно знаю, где я. В палате, откуда исчезла моя дочь! Отвечай, где она!
Сергей Петрович не встал с кушетки и опустил голову ниже.
— Я говорил вам, что это не ее фантазии, а ваши. Но речь не про бумажный мир. Соня, действительно, сделала его для вас, и он был прекрасен — пока вы не уничтожили его. Ваша фантазия — это больница.