Наконец пришел шаттл на Ио.
— Полина, с тобой там, глубже, все будет в порядке? — поинтересовалась Свон.
— Да, если будет порядок с тобой. Ты должна оставаться внутри клетки Фарадея[16], в ней будешь в безопасности. Жители Ио обязательно предупредят тебя об этом.
Весь полет они оставались в клетке. В ящике внутри ящика, как в русских матрешках, и это давало им повод для самодовольства. При спуске на Ио их окружало яркое северное сияние, прозрачные голубые и зеленые электрические дуги.
Ио
Ио — ближний к Юпитеру из галилеевых спутников, размером с Луну. Планета, покрытая желтым шлаком, отрыжкой глубин; эта рвота закончилась, поскольку все легкие элементы (легче серы) давно сгорели. Сера, сера повсюду, некуда встать. Четыреста действующих вулканов прорываются через шлак, как гнойные язвы, выбрасывая на сотни километров гейзеры двуокиси серы. На поверхности спутника температура выше, чем на Земле; попробуйте подержать руку в потоке пара из расщелины в Неа-Камени[17], в кальдере на Санторини, и почувствуете, как горяча здесь земля: похоже на жар духовки, но вы быстро поймете — нет, в три раза горячей. Даже если сразу отдернуть руку, останется волдырь. А внутри Ио еще в тридцать раз горячее.
И выглядит это тоже впечатляюще. Адский мир, растягиваемый действием приливных сил Юпитера и Европы, едва не разрывается надвое. Так работает тяготение. К тому же радиационное поле Юпитера столь проникающее и сильное, что Ио закипает изнутри; даже Deinococcus radiodurant[18] погибает. На Ио ничто не живет.
Только люди и небольшая биома, которую они переносят с собой, куда бы ни отправились. На склонах гигантских вулканов можно найти участки твердого камня, и вгрызться в этот камень, и спрятать там небольшую станцию. Куб, внутри которого квантовые компьютеры Вана. Все здесь должно быть трижды защищено: вначале физическими стенами, затем магнитным полем, достаточно сильным, чтобы противостоять излучению Юпитера; но это поле само способно убить, поэтому необходима клетка Фарадея, чтобы защитить вас от вашей защиты.
Спуск в голубом магнитном сиянии, в свечении электронов. Внизу луна превращается из шара в полную буйства горную равнину со множеством перекрывающихся вулканов; их грозные конусы трудно разглядеть — они желтые на белом, черном, бронзовом или кирпичном, мазки всех цветов, но больше всего желтого. Скопления белых или красных колец выдают районы особой вулканической деятельности — именно выбросы образуют эти кольца, но пятна правильной формы попадаются редко; поверхность представляет собой ералаш, который на глаз невозможно представить топографически. Похоже на расплавленный мир, на мир огня. Человек не способен придумать этому подходящее название. Боги огня, боги грома, боги молний и вулканов, все божества горения от Агни, индийского бога огня, до Волунда, немецкого бога-кузнеца, — всеми этими именами пытаются очеловечить спутник, но безуспешно. Ио не место для человека. Твердую корку на поверхности остужает только космический холод, и во многих местах она очень тонкая, не выдержит стоящего человека. Первые исследователи выяснили это на собственном опыте: слишком отдаляясь от своего спускаемого аппарата, они проваливались под сернистую поверхность и пропадали.
Принято считать, что чем холоднее планета и спутник, тем безопасней они для жизни. Но это не так.
Свон и Ван
Станция на Ио, где находились компьютеры Вана и команда техподдержки, угнездилась высоко на склоне Ра Патера, одного из величайших вулканов Солнечной системы. Когда паром снижался, широкий конус Ра Патера едва виднелся на горизонте. Паром опустился в отверстие в бетонной площадке, и над ним сомкнулась крыша; передвигаться всем предстоит только под землей. Все, что они видели на многочисленных экранах и через маленькие окна в конусообразной башне, представляло собой склон вулкана.
На самом верху башни, на мостике станции, стояли несколько человек. Никто из них не взглянул на Свон и Варама, не посмотрел на них и вошедший Ван.
Ван Вей оказался почти круглым человеком, безобидным, если судить по манере держаться. Настоящий старший следователь, сказал бы Мкарет: один из ведущих специалистов системы по квантовым компьютерам. Иногда такими становятся отчаянные пуритане. Свон подумала, права ли была Алекс, считая балканизацию Солнечной системы намеренной, но в то же время безотчетной реакцией людей, своего рода сопротивлением неуклонно набирающим силу квантовым компьютерам.
Ван поздоровался со Свон и Варамом, быстро бросив «Благодарю», взял конверт, протянутый ему Свон. Как будто уже знал об этом конверте. Он прочел письмо, потом подключил выпавший из него чип к ближайшему письменному столу. Долго вглядывался в настольный экран, внимательно читая и указательным пальцем придерживая изображение на месте.
— Печально потерять Алекс, — обратился он наконец к Свон. — Мои искренние соболезнования. Она была ступицей нашего маленького колеса, и теперь мы как отломанные спицы.
— В письме, предназначенном мне, она велела мне отправиться к вам, — сказала удивленная Свон. — Оставила мне послание в своем кабинете. Что-то вроде плана на случай непредвиденных обстоятельств. И часть этого плана — в конверте для вас.
— Да. Она говорила мне, что поступит так. Алекс сообщает, что ты наверняка скачала содержимое чипа в свой внутренний кваком.
— Верно. Но мой кваком не сообщил мне, что там.
— Несомненно, по указанию Алекс. Весьма специфическая информация. То, что у тебя, — своего рода страховка, — виновато пояснил Ван.
Свон посмотрела на Вана, потом на Варама и поняла, что они в сговоре, как в сговоре были Варам и Женетт на Меркурии.
— Объясните, что происходит, — потребовала она. — Вы двое работали вместе с Алекс над чем-то.
Они медлили, потом Ван сказал:
— Да. Много лет. Повторю — Алекс была ступицей нашего колеса. Мы работали с ней.
— Но она не хотела, чтобы сведения попали в облако, — сказала Свон, указывая на станцию. — Держала все в голове, верно? А вы ведь работаете с квакомом, верно? Квантовый компьютер Вана, алгоритм Вана.
— Да, — подтвердил Ван.
— Чтобы действовать незаметно, Алекс следовало держаться подальше от квакомов, — сказал Варам. — Но и для этого ей нужна была помощь квакома. Так обстоят дела, и она это знала.
Ван кивнул.
— Поэтому она выбрала меня. Вероятно, приписывая мне прочные связи с тем, что называют Лигой неприсоединившихся миров. Такие контакты у меня есть, но не всесторонние. Ни у кого нет полноценного понимания происходящего в системе в том виде, в каком она существует сейчас.
— Алекс к этому стремилась? — спросила Свон.
Варам покачал головой.
— Она знала систему не более, чем все. Ван знает неприсоединившихся, но, по-моему, важнее то, что здесь его квантовый компьютер изолирован. Все контакты с остальными частями системы контролирует Ван. Алекс это понравилось, она предпочитала прямые контакты с людьми.
— И тем не менее оставила эти сообщения, — сказала Свон. — Сама она не могла говорить, но хотела, чтобы говорили мы. Чтобы вы двое поговорили со мной.
— Определенно.
— Ну так поговорите. Объясните, в чем дело!
Мужчины переглянулись. Долго смотрели в пол.
Потом Ван взглянул Свон в глаза, что застало ее врасплох. Взгляд его был напряженным.
— Никто не знает, как поступить в этих обстоятельствах, ведь дело связано с квакомами, а у тебя в голове есть кваком. Поэтому Алекс не рассказывала тебе об этой части операции, и я не буду. Теперь список контактов Алекс благополучно доставлен, и мы, те, кто работал с ней, попытаемся продолжить работу в соответствии с ее планами.
— Итак, информация от Алекс есть у вас и у моего компьютера, а у меня нет, — заметила Свон. — Никакой.
Ван посмотрел на Варама, чье широкое лицо казалось усеянным булавочными головками. Выпученные глаза смотрели неподвижно, глаза Вана тоже — оба стояли и глазели на нее. Не зная, что сказать. Они не собирались ничего ей рассказывать.
Фыркнув, Свон резко повернулась и вышла из комнаты.
На маленькой станции уйти некуда; Свон сообразила это, только когда вышла. Ее нестерпимо подмывало убежать куда-нибудь в холмы, чтобы улегся гнев, а здесь она была заперта в ящике из нескольких комнат, и только в некоторых из них были окна. В глубине естества Свон всегда таилась боязнь закрытого пространства, и теперь от злости на этих двух мужчин, от горя из-за смерти Алекс (и досады на Алекс — зачем из-за Полины не держала ее в курсе дел) ее охватила ярость, и Свон, бранясь, бегала по станции, пока не оказалась на верху конической башни, в маленьком помещении с широким окном, где смогла, захлопнув за собой дверь, дубасить кулаками по столу. Торцы ладоней при этом болели, но эта боль была только частью хаоса, присоединилась к смешанным чувствам. Как больно!
И тут Свон привлекло движение снаружи. Она перестала колотить кулаками по столу и, подойдя к окну, увидела сквозь слезы, как по желтой плите к станции идет смутно различимая человеческая фигура. Двигалась фигура странно — дергалась, раскачивалась, перелетала с места на место.
— Полина, здесь можно ходить по поверхности? Вне станции?
— Здесь скафандр защищает так же, как станция, — ответила Полина. — Пожалуйста, немедленно сообщи о том, что увидела, охране.
— Неужели они сами не видели?
— Скафандр может защищать много от чего. Возможно, твое зрение — единственный способ установить присутствие этого человека. Пожалуйста, поторопись. Сейчас споры со мной неуместны.
Свон со стоном вышла из комнаты. Слегка заблудившись вначале, она добралась до помещения, куда они с Варамом зашли, когда только прилетели.
— Кто-то пешком идет к вашей станции, — сказала она удивленным людям внутри. Те начали внимательно вгляд