Среди римских аристократов считается дурным тоном обсуждать бизнес или политику за обедом. Вместо этого разговор должен быть абстрактным, например поэтическая критика с проявлениями эрудиции в обсуждении происхождения редких латинских глаголов и вежливыми, но остроумными философскими дебатами.
В те дни, когда Лициния отправляла Марку записки за столом, она пыталась склонить его вести разговор именно на эти темы. Это никогда не срабатывало, потому что те, кто присутствовал на ужинах Марка, не были за столом аристократа и не собирались упускать шанс поговорить со своими коллегами.
На беду Лицинии, которая подслушивает под дверью, разговор вертится вокруг процентных ставок, имперского законодательства, провинциальных налогов и фьючерсов на зерно. Когда он отходит от этих тем, обычно обсуждается перспектива той или иной команды, участвующей в гонках на колесницах, или шансы известного гладиатора в предстоящем поединке на арене.
«…До того как флейта смолкнет, Марк, я знаю, что ты совсем меня не слушаешь. Что случилось, девочка?»
«Девочка» – рабыня Селука, которая, несмотря на унизительную форму обращения, на самом деле на десять лет старше своей хозяйки. Она нервно сглатывает, а затем передает новости о том, что привратник уверяет ее, что повар еще не прибыл. Теперь и повар явно опаздывает, и так как он приносит еду, на званом ужине в настоящее время нет ни еды, ни кого-либо, кто мог бы ее приготовить. Теперь Лициния горько сожалеет, что отпустила своего повара.
Ничего не остается, кроме как послать посланников к посетителям с просьбой отложить их прибытие на час. Все остальные слуги, свободные от домашних дел, должны рыскать вокруг жилища шеф-повара, разыскать его и привести в дом Манидия – если понадобится, силой. Лициния отдает приказы с тихим отчаянием в голосе. Марк может быть хозяином вечера, но успешное планирование и подготовка лежат на плечах materfamilias, которая отвечает за дом. Если званый обед потерпит неудачу, которая ему в настоящее время угрожает, Лицинии несколько недель придется терпеть притворное сочувствие друзей.
Она смотрит на мужа. «Это все твоя вина…»
[Римляне брали на званые обеды свои платки,
Но не всегда возвращались с ними обратно.]
Вор на платки Гермоген такой пронырливый, Понтик,
Что даже Масса и тот денег так ловко не крал!
Хоть и за правой гляди, и держи его левую руку,
Все же платок твой и тут он ухитрится стащить.
Змей так холодных из нор олень извлекает дыханьем,
Также Ирида в себя воду вбирает дождя.
Раз, когда был поражен Мирин и просили пощады,
Целых четыре платка уворовал Гермоген.
А когда претор платок собирался бросить намеленный,
Преторский этот платок тоже стянул Гермоген.
Как-то никто не принес платка, опасаясь покражи,
Скатерть тогда со стола уворовал Гермоген.
Если ж и этого нет, тогда и покрышки на ложах,
Да и на ножках столов смело сдерет Гермоген.
Даже когда и печет раскаленное солнце арену,
Тянут завесу назад, если вошел Гермоген;
В страхе спешат моряки паруса убирать поскорее,
Лишь заприметят, что к ним в гавань идет Гермоген;
И облаченные в лен носители лысые систров
Все убегают, когда в храме стоит Гермоген.
Хоть на обед Гермоген платка никогда не захватит,
Но, отобедав, идет вечно с платком Гермоген.
Час Х (16:00–17:00)Прачка на вечерней смене
«Я пою о ремесленниках и совах, вовсе не об оружии и людях».
Любой, кто ищет повара Цецилия, как это сейчас делают рабы Манидия, поступит так же, как они, и последним посетит двор тайца Фуллера. Это не потому, что Цецилий бывает там нечасто – на самом деле, потому, что у него роман с тайкой, и повар проводит там много времени. Тем не менее запахи во дворе настолько сильные, что рабы предпочитают искать в более приятных местах, где Цецилия, вероятно, нет, чем в этом пахучем месте, где он, вероятно, есть.
Печальный факт заключается в том, что, кроме кожевенных дворов, в Риме не так много мест, которые воняли бы хуже, чем прачечная. Кожевенные дворы отнесены законом в район Транстиберим к западу от Тибра. Но поскольку стирка является специализированной работой и ни один римлянин не стирает одежду сам, то почти в каждом жилом квартале в городе есть прачечные, которые обслуживают население, и нет никакой возможности избежать сильного запаха.
Ни один римлянин не стирает одежду сам, почти в каждом жилом квартале в городе есть прачечные, которые обслуживают население, и нет никакой возможности избежать сильного запаха.
Для таких учреждений характерна тайская fullonica. Это большое, просторное здание, предназначенное для того, чтобы улавливать все потоки свежего воздуха и доводить его в глубины помещения. Тайцы, как и любые другие ремесленники, озабочены получением свежего воздуха своими работниками по той простой причине, что они, скорее всего, умрут, если его не получат. Химикаты, используемые при стирке одежды, – мощные и достаточно едкие. Раб, который подходит сюда в поисках Цецилия, знает, куда он пришел, из-за комбинации двух запахов, которые проникают в его ноздри, когда он доходит до дверей, – серы и застарелой мочи.
Мужская моча избавляет от подагры, о чем свидетельствуют показания ремесленников, которые утверждают, что по этой причине они никогда не страдают от этой болезни.
Римляне считают, что стирка одежд в моче делает их белее, красивее и ярче. Считается, что этот волшебный ингредиент также удаляет трудно-выводимые пятна. И римляне правы. Да, этот чудо-материал, человеческая моча, – это то, на что каждая materfamilias полагается при стирке белой тоги ее мужа или красивой, окрашенной ночной рубашки. Это связано с тем, что моча содержит специальный компонент – аммиак, который будет использоваться в стиральном порошке два тысячелетия спустя.
В дохимическую эру моча – лучший способ получить аммиак из дешевого автономного источника, такого как человеческий мочевой пузырь.
В моче содержится большое количество мочевины и много азота. Ремесленник смешивает ее с горсткой земли и оставляет в открытом кувшине на неделю. Бактерии в земле начинают взаимодействовать с азотом в моче (содержание азота также объясняет, почему мочу можно использовать в качестве удобрения) и производить аммиак в качестве побочного продукта. Другим побочным продуктом этого процесса являются удушающие миазмы, которые заполняют комнату и вызывают мгновенную тошноту у неподготовленных людей.
Аммиак необходим для стирки одежды, потому что кожа человека богата железом, которое производит жирное, воскообразное вещество, называемое кожным салом. Оно защищает и увлажняет кожу, а в жаркий летний день в Риме его химические вещества эмульгируют пот римлян, чтобы он стал охлаждающим блеском на коже, а не скатывался каплями. Проблема с кожным салом заключается в том, что оно попадает на одежду, делая ее жирной, а затем и грязной, поскольку пот и жир притягивают грязь. Нормальная вода не сможет удалить эту грязь. Вода с добавлением специального дополнительного ингредиента – аммиака – используется для разложения жира и, следовательно, отстирывает одежду гораздо чище.
Но подождите! Дальше – больше! Римская одежда окрашена красителями, которые изготовлены из натуральных материалов, таких как семена, листья, лишайники, кора и ягоды. Это нестойкие красители. Они линяют не только при стирке, они делают это даже при нормальном использовании, если только не закреплены на волокнах тканей химическим реагентом, известным как «протрава». Она связывается с хромофорами, которые придают краске цвет и окружают его защитной сетью. Лучшие протравы в доинду-стриальном обществе находятся, как вы уже догадались, в застарелой моче.
Когда раб ищет повара, он натыкается на тайцев, которые заняты укладкой дневного урожая мочи.
Она находится в больших урнах, которые тайцы стратегически размещают специально для этой цели на углах улиц, углублениях в переулках и задних комнатах некоторых таверн. Римляне не должны тратить ни копейки, когда облегчаются, потому что этот акт субсидируется тайцами: еще с середины первого века ремесленники должны были платить налог за каждую урну, которую они используют для сбора щедрот природы.
Тит упрекал отца, что и нужники он обложил налогом; тот взял монету из первой прибыли, поднес к его носу и спросил, воняет ли она.
В то время как одни рабы укладывают урны, другие осушают бассейны во дворе. Как упоминалось ранее, римские красители не окрашивают быстро, поэтому один бассейн нужен для бледной зелени, другой – для темной зелени, еще один – для коричневой краски и так далее. Бассейны содержат смесь воды, разбавленного красителя и теплой мочи, и они регулярно осушаются, чтобы не воняли слишком сильно. Во время рабочего дня одежда, оставленная клиентом, отмокает в этих бассейнах. (Тайцы тщательно фиксируют, кто и что сдал на хранение, потому что, если возникнет путаница или одежда потеряется или повредится, ее придется заменить или отремонтировать за свой счет.)
Есть три способа отличить людей, которые работают в прачечной. От них исходит едкий запах, который, кажется, проникает в самые поры; кроме того, они, как правило, много кашляют, потому что как бы хорошо ни проветривалась