fullonica, смесь едких моющих средств все равно разъедает легкие. Наконец, у всех рабов ноги, как у чемпионов-олимпийцев.
Это происходит потому, что после того, как одежда хорошенько пропитается, ее переносят на освободившиеся прилавки, помещенные по обе стороны коридоров, и раскладывают в кадки. В течение дня рабы стоят там и топчутся по одежде, чтобы загнать аммиак в волокна. Эти прыжки называются «пляска фуллона» и практикуются в гимназиях для тех, кто хочет развивать мышцы ног. Те, у кого нет выбора, кроме как делать это весь день, каждый день, в итоге очень хорошо качают ноги.
Тайцы обращают вопрошающий взор к вновь вошедшему, но зря. Во-первых, потому что помещение слишком мрачное, чтобы разглядеть его, а во-вторых, потому что посетитель чихает из-за небольшого облака серы, которое принес ветер. Главным образом тоги обрабатывают серой, потому что элементы, испаряющиеся при горении серы, хороши для удаления пятен.
Жена приятеля моего, сукновала, женщина, как казалось до сей поры, безупречного целомудрия и, по общим лестным отзывам, добродетельная хранительница домашнего очага, вдруг предалась тайной страсти с каким-то любовником. Секретные свидания у них бывали постоянно, и даже в ту минуту, когда мы после бани явились к ужину, она с этим молодым человеком упражнялась в любострастии. Потревоженная нашим внезапным появлением, следуя первой пришедшей в голову мысли, она своего любовника сажает под высокую корзину, сплетенную из тонких прутьев, увешанную со всех сторон материей, которую отбеливал выходивший из-под корзины серный дым. Считая, что юноша спрятан надежным образом, сама преспокойно садится с нами за ужин. Меж тем молодой человек, нанюхавшись серы, невыносимо острый и тяжелый запах которой облаком окружал его, с трудом уже переводит дыхание и, по свойству этого едкого вещества, принимается то и дело чихать.
Раздраженные тайцы кричат, чтобы рабы «переместили тоги». Рабы делают это достаточно легко, ибо просьба далеко не внове, а в зале становится очень душно. Когда тогу вынимают из кадки, ее, как правило, отжимают и вешают сушить. Отжим от сорока до шестидесяти квадратных футов мокрой шерсти, которые составляют среднюю тогу, гарантирует, что предплечья персонала учреждения такие же мускулистые, как и их ноги. Тога полукруглой формы, когда она не драпируется элегантно вокруг своего владельца, и это позволяет легко драпировать ее на изогнутой рамке из гибких палочек, используемых для сушки тог.
В то время как один шатер из тоги висит над серными испарениями, рабы работают над другой, расчесывают ее ежовой кожей, чтобы поднять ворс – так, чтобы тога выглядела еще пышнее и чтобы сера проникала в каждую ниточку. Если тога предназначена для особого случая, служащих, возможно, попросят подготовить toga Candida. Эти тоги кипеннобелые, потому что их чистят при помощи цимолийской глины, которая придает одежде особый жемчужный блеск.
Римская прачечная (fullonica) в Помпеях
Политики обращали особое внимание на toga Candida, потому что ее носят все, кто состоит на государственной должности (поэтому их и называют «кандидаты»). Законодательство очень точное, и было записано натуралистом Плинием Старшим:
Закон, относящийся к служащим прачечных, гласит… предписанный процесс заключается в следующем: ткань сначала промывается землей Сарды [из Сардинии], а затем ее отпаривают с серой. Если предположить, что краска хорошая, одежда потом должна быть очищена цимолийской глиной; если она окрашена плохим красителем, это становится видно сразу, так как она чернеет, а сера заставляет ее выцветать. Однако цимолийская глина добавляет глубину и блеск правильно обработанным одеждам.
Между приступами кашля и чихания раб умудряется задать интересующий его запрос о местонахождении пропавшего повара. Тайцы смотрят на человека, не понимая, не смеется ли он над хозяйкой и ее учреждением, чрезмерно драматизируя атмосферу. Тайка постоянно находится в прачечной еще с тех пор, как она была маленькой девочкой, потому что она унаследовала этот бизнес от своего отца. Она на самом деле не может почувствовать ту вонь, о которой все говорят.
Это то, что в более поздние века назовут «привыкание к запаху». Так же, как те, кто живет по соседству с кузнецом, в конце концов настолько привыкают к грохоту молотка по металлу, что перестают реагировать на него, мозг тайки давно научился игнорировать аммиачный запах мочи, как будто он просто не имеет отношения к ее повседневной деятельности. Иногда ей приходится проверять, готов ли кувшин для использования, наклоняясь над ним, чтобы почувствовать запах, несмотря на то, что запах может сбить посетителя за двадцать шагов.
Так от Таиды несет, как не пахнет валяльщика-скряги
Старый горшок, что сейчас был на дороге разбит,
Иль после случки недавней козел, или львиная глотка,
Или же кожа и шерсть драных за Тибром собак,
Или цыпленок в яйце, недосиженном курицей, сгнивший,
Или амфора, куда влили протухший рассол.
Чтоб эту вонь заглушить каким-нибудь запахом острым,
Всякий раз как она в баню, раздевшись, войдет,
Едкою мазью себя или уксусным мелом обмажет,
Или по нескольку раз гущей из жирных бобов.
Но несмотря ни на что, на все тысячи разных уловок,
Все ж от Таиды всегда той же Таидой несет.
Иногда это может быть проблемой – например, когда она натягивает плохо сполоснутую столу и обнаруживает, что идет по переполненным улицам Рима, а вокруг нее на тротуаре шесть футов пустого пространства. Это, конечно, просто ужасно для ее личной жизни. Обычно у таек нет проблем с привлечением мужчин: ее азиатско-греческая родословная подарила ей блестящие вьющиеся темные волосы, большие выразительные карие глаза со слегка экзотическим разрезом и фигуру «песочные часы», подкачанную благодаря тяжелой работе.
Повар Цецилий, с другой стороны, – не слишком-то большой улов, поскольку, хотя он и творит чудеса со сковородкой и сомами, физически он ничтожен с его невнятным подбородком и бледными, водянистыми глазами. Однако кулинария приучила его к мощным запахам, и ему нравятся женщины с аппетитом. Наблюдать, как тайка уплетает мидии и полбу, – незабываемый опыт для человека, который иногда чувствует, что его усилия недооценены.
Но Цецилия здесь сейчас нет, о чем тайка резко говорит рабу. Повару пришлось отменить их вечерние планы, потому что у него кулинарные гастроли в какой-то купеческой семье на холме Целий. Огорченный раб хотел сказать, что именно потому он и здесь, что Цецилий вовсе не там. Однако именно в этот момент один из рабочих выливает амфору, полную хорошо вызревшей eau de Romana naturel, в бассейн для замачивания позади него.
Смесь также содержит измельченный и вымоченный фенхель и луковую шелуху для усиления цвета оранжевых тканей, которые будут в нем вымочены. Волна аромата фенхеля в сочетании с запахом гнилого лука и аммиаком заставляет лицо раба позеленеть. Он буквально отрыгивает слова благодарности и убегает из помещения, оставляя озадаченных тайцев, уставившихся ему в спину.
Час XI (17:00–18:00)Повар приходит в неистовство
Предпочту, чтоб за нашим обедом блюда скорее гостям нравились, чем поварам.
Когда Септим Цецилий усиленно трудится у себя на холме, где полно его специальных ингредиентов и специализированных кухонных принадлежностей, его замечает домашний раб, который спешит из дома Манидия, чтобы срочно сообщить повару, что он опаздывает. Как будто Цецилий не знал этого сам.
Он рычит в ответ: «Благодарю вас за информацию. Если я позже засуну вашу голову в духовку, пожалуйста, сообщите мне, что она горячая».
У повара был плохой день. С момента встречи с Лицинией пять дней назад и обсуждения договоренностей на ужин Цецилий знал, что он будет готовить в команде.
То, что хозяйка будет следить за ним через плечо и снабжать постоянным потоком комментариев, предложений и критики по поводу приготовления пищи, Цецилий проигнорирует.
Дело не в том, что он не умеет готовить tetrapharmacum. С тех пор как это блюдо было популяризировано императором, оно стало обязательной частью репертуара каждого шеф-повара. И в этом заключается проблема. Конечно, еда дьявольски сложна в приготовлении. В конце концов, если бы это было легко, то профессиональные повара, такие как Цецилий, не могли бы зарабатывать на жизнь. Блюдо это – «Четыре лекарства» (именно это означает tetrapharmacum). Эти «лекарства» – фазан, кабан, ветчина в тесте и вымя. Раньше добавляли еще и павлина, но – честно говоря – это просто для шоу. Фазана легче достать, и он вкуснее.
Что же тогда за блюда проглатывал сам император,
Можно представить себе, когда столько сестерций – частицу
Малую, взятую с края стола за скромным обедом, —
Слопал рыгающий шут средь вельможей Великой Палаты!
Фазана легко купить на рынке, который Цецилий посетил в то же утро. Ветчина в тесте – еще проще, так как ветчину можно просто взять с полки в его собственной кладовке. Тесто легкое, слоеное, завернуто в тонкий кожаный пакетик и ожидает раскатки на кухне Манидия. Казалось бы, дикого кабана сложно получить, но у Цецилия есть связи с мясниками, которые сообщают ему, когда приходит свежий запас. Кроме того, у дикого кабана специфический вкус, так что тот факт, что его мясо немного полежало, на самом деле не проблема. Проблема – в свином вымени.