Сцена 3. Гданьск. Джек и Стас: Поиск Ресурсов и Старые Связи.
Бар «Старая Верфь» был погружён в полумрак. Тяжёлый, влажный воздух, смешанный с запахом застоявшегося пива, табака и старой, почти гниющей древесины, проникал в лёгкие, оседал на одежде. На стенах висели выцветшие, пожелтевшие фотографии времён «Солидарности» — молодые, полные надежды лица, которые теперь казались призраками. Рядом с ними — пожелтевшие морские карты, покрытые пятнами от влаги, словно слёзы. Из старого, потрескивающего радио доносилась тихая, меланхоличная польская песня, словно эхо ушедшей эпохи.
Джек вошёл. Его тело ныло от боли. Каждый шаг отдавался жгучей вспышкой в раненом боку. Он огляделся. Народу было немного. Всего несколько теней за столами. За барной стойкой стоял Стас. Его шрамированные руки медленно, почти ритуально протирали стакан, доводя его до тусклого блеска.
— Так, пан Бауэр… — Стас поднял взгляд, его глаза были усталыми, но цепкими. Он сделал глубокий, медленный выдох, словно отпуская невидимую тяжесть. — …ты опять влип, да? Как старый шрам. Никак не скроешь.
Джек подошёл к стойке. Его взгляд постоянно сканировал вход, каждый шорох заставлял напрягаться. Он прислушивался к скрипу пола под ногами других посетителей, к тихому звону бутылок.
— Мне… мне нужна помощь, Стас. Документы. Путь… путь отсюда.
Стас поставил стакан на стойку. Постучал по ней костяшками пальцев. Тяжёлый, глухой звук.
— Путь? Путей много, Джек. Есть лёгкий. Есть… — он пожал плечами, его лицо было непроницаемо, — …проверенный. Тот, что для тех, кто понимает. Не за деньги. За… — он сделал паузу, склоняя голову, его взгляд стал серьёзным, почти пронзительным, — …за дело. Ты готов?
Джек посмотрел на него. В глазах Стаса он видел не просто усталость, а глубокое, запрятанное разочарование. Точно такое же, какое он чувствовал сам. Цинизм. Но под ним — что-то ещё. Старая искра. Неугасимая.
— Я… я готов на всё, — голос Джека был низким, в нём проснулась стальная решимость, заглушающая боль. Он слышал тяжёлый, медленный пульс собственного сердца.
Стас кивнул. Без слов. Он взял две стопки, наполнил их дешёвой, мутной водкой. От запаха перехватило дыхание.
— Ну, тогда… за дело, — он поднял свою стопку, его голос стал чуть громче, почти с вызовом, обращённым к невидимому врагу. — И за то, чтобы старые псы… показали этим молодым, кто тут хозяин. Выпьем. Жизнь – дерьмо, пан Бауэр. Но иногда… иногда можно и побороться.
Они выпили. Водка обожгла горло Джека, опалила изнутри. Но не заглушила боль.
— А что за… проверенный путь? — спросил Джек, выдохнув. Он почувствовал, как что-то внутри Стаса изменилось, как будто он принял его участь.
Стас поставил стакан. Его шрамированные руки снова двинулись, протирая стойку. Медленные, привычные движения.
— Это… м-м… не совсем мой путь, пан Бауэр. Это путь тех, кто… кто помнит. Кто верит, что Польша… она должна быть свободна. От всех. — Он сделал паузу, его взгляд скользнул по выцветшим фотографиям на стене. — От тех, кто говорит, что пришёл спасать. От тех, кто приходит… с Востока. Они попросят… услугу. Не деньги. Услугу. Ту, что… — он наклонился ближе, его голос стал чуть тише, почти заговорщически, — …может выйти за рамки твоего дела. За рамки Клайпеды. Ты готов идти до конца?
Джек смотрел в глаза Стаса. В них он видел не только отчаяние, но и стойкую, почти наивную веру в нечто большее. То, что он сам когда-то потерял. Почти похоронил.
— Я… я пойду, Стас.
Стас медленно кивнул. Он достал из-под стойки старый, потёртый телефон и протянул его Джеку. Телефон был тяжёлый, холодный. Потёртый пластик, знакомый на ощупь.
— Этот номер… он не для разговоров. Только для сигналов. Скажешь им, что от Стаса. И что ты готов. Они тебя найдут.
Джек взял телефон. Чувствовал, как его сломленная жизнь снова втягивается в водоворот чужих, более тёмных и опасных дел. Он был здесь не по своей воле. Его прижали к стене. Но теперь он выбирал. Выбирал бороться. Снова. Он сжал телефон в руке. Боль. Но боль теперь была знакомой. И нужной.
Глава 6
Горький запах застарелого пива и табака въелся в каждую щель, пропитал деревянные стены. Полумрак скрывал неровности потолка, но не смягчал глубокую усталость в глазах Стаса. Он выпустил струю дыма, и белое облачко медленно растворилось над их столиком, притаившимся в самой тени, подальше от стойки.
Под ногами скрипели старые доски, и в почти полной тишине бара каждый шорох казался слишком громким.
Стас медленно поставил кружку на стол. Старые, в глубоких трещинах, с въевшейся грязью пальцы легли на запотевшее стекло.
— Ну… как говорится, пан Бауэр, — голос хрипел, словно старый радиоприёмник на издыхании, — если ищешь волка, смотри, куда он метку оставил. Эти… эти «Чёрная Волна». Они… они кричат громче всех. Всегда. — Стас чуть пожал плечами. — Сказали, что Клайпеда – их работа. Да. Сказали.
Джек смотрел на него. Взгляд сузился, постоянно скользя по периферии, выискивая невидимую угрозу даже здесь, в уютной тени бара.
— Кричат? Или… действуют? — Голос Джека был низким, едва слышным, полным скрытого напряжения.
Стас тяжело выдохнул. Его взгляд на мгновение задержался на ряду старинных, отреставрированных радиоприёмников, стоявших на пыльной полке за баром. Он почти нежно коснулся одного, провёл пальцем по гладкому дереву.
— Они… они любят шуметь. Много шума. Мало… ну, ты понял. Но… но следы. Цифровые. Они… они есть. Мои люди… нашли. Поверхностные. Но убедительные. Как… как хорошо сделанная фальшивка. — Стас наклонился ближе, голос его стал чуть тише, почти заговорщически. — Для тех, кто ищет… они сработают. Отведут в сторону. Ты… ты ищешь их?
Ладонь Джека непроизвольно легла на больное плечо, массируя его. Боль была фоновым шумом, привычным, но навязчивым.
— Мне… мне нужна цель, Стас. Я… я не могу… — короткий, резкий выдох, полный отчаяния. — …не могу бежать без конца. Эта… эта «Волна»… где их… их логово?
Стас кивнул. Глаза его были печальны, в их глубине застыла горечь минувших лет.
— Да. Понимаю. Адрес… я дам. Но… помни. — Он сделал паузу, его взгляд стал серьёзен, пронзительный. — Не всё, что блестит… золото. И не всё, что кричит… правда.
За стеной послышался глухой, отдалённый скрежет — возможно, очередной портовый кран сместил контейнер, или просто что-то обрушилось в заброшенных доках. Стас не вздрогнул. Джек тоже. Только его челюсть едва заметно напряглась.
Он принял информацию. Адрес, нацарапанный Стасом на обрывке маслянистой, пахнущей пивом салфетки. Джек сжал её в кулаке. Что-то осязаемое. Хотя бы это.
Монотонный гул серверов просачивался сквозь тонкие стены, пропитывал воздух. Холодный, искусственный свет отражался от стеклянных поверхностей, заставляя Хлою щуриться. Её помятый ноутбук, обклеенный стикерами с кибер-конференций, выглядел вызывающе на идеально чистом, стерильном столе. Воздух отдавал офисным очистителем и старым, давно остывшим кофе.
Хлоя углубилась в работу. Пальцы отбивали лихорадочный, сложный ритм по клавиатуре. Она искала подтверждения, связи, хоть что-то, что могло бы раскрыть суть «Чёрной Волны» и их связь с Клайпедой.
Цифровые следы были там. Поверхностные. Но убедительные.
Даже слишком убедительные.
Это вызвало лёгкое, едва уловимое раздражение. Данные казались чересчур чистыми. Чрезмерно легкодоступными. Её аналитический мозг, живущий аномалиями, шептал о подставе. Но доказательства были слишком удобными, слишком совпадающими с публичной версией.
— Это просто… слишком очевидно, — пробормотала она себе под нос, отмахиваясь от навязчивого ощущения. — Иногда самое очевидное и есть правда. — Она списала это на усталость. Или, возможно, на ту паранойю, что усиливалась с каждой новой новостью о Джеке.
Её взгляд устало скользнул по экрану, потом она откинулась на спинку стула, закрыв глаза. Постоянный, низкий, почти инфразвуковой гул серверов проникал сквозь стены, словно глубокий, бездушный пульс огромного механизма. Она пыталась взломать его, найти в нём логику, но он просто продолжал свой монотонный, безжалостный ритм. Это был символ её скучной, но всепоглощающей работы. И предвестник надвигающегося цифрового хаоса.
Она сжала губы. Всё равно. Информацию нужно было передать. Джек нуждался в ней.
Холодный, влажный утренний воздух проникал насквозь. Джек сошёл со старого, скрипучего автобуса посреди нигде. Его обувь тяжело хлюпнула по грязи, смешанной с талым снегом и битым стеклом. Холод проникал сквозь тонкую подошву, а запах сырости и выхлопных газов смешивался с горьким привкусом анальгетиков во рту. Эта грязь – вот и весь его мир теперь.
Его тело ныло. Каждый шаг отдавался жжением в суставах. Ноющая боль в плече была привычной, почти неотъемлемой частью его существования. Он устал. Устал от неопределённости, от постоянного бегства.
Сообщение от Хлои подтвердило слова Стаса. «Чёрная Волна». Ложное знамя, под которым скрывалась правда. Он надеялся. Он хотел, чтобы это было так просто. Конкретный враг. Конкретная цель.
Джек ощутил горькое облегчение. Наконец-то он не просто бежал, он преследовал. Убеждал себя, что, найдя их, он не только очистит своё имя, но и раскроет истинный заговор.
Однако глубоко внутри, под слоем усталости и желания «просто закончить это», скрывалось смутное, тревожное чувство. Инстинкты, притупившиеся от боли и ПТСР, шептали о подвохе. Это было слишком просто. Слишком удобно. Как хорошо сделанная ловушка.
Но разум, измотанный неопределённостью, отчаянно цеплялся за эту «правду». Он хотел, чтобы этот кошмар закончился.
Джек достал старую, помятую карту. Её края были стёрты, складки затёрты до дыр. Он смотрел на неё, потом на серый, туманный горизонту. Голос Стаса, его предостережение о «не всём, что блестит», отдавалось в голове.
Его путь только начинался. И он не знал, что эта тропа, казавшаяся спасением, была лишь началом новых испытаний.