Её длинные и тонкие пальцы отбивали сложные, почти музыкальные ритмы по клавиатуре – нервный тик, выдававший интеллектуальную скуку. Рутинная работа по комплаенсу для крупного европейского банка была утомительной: часы, проведённые за проверкой транзакций, поиском мелких несоответствий, составлением отчётов, которые никто никогда не читал до конца.
Она чувствовала, как её мозг, способный к куда более сложным задачам, медленно деградирует в этой рутине, как будто скальпель используют для рубки дров.
В одном из отчётов, касающихся транзакций «NordStream Renewables», крупной европейской энергетической компании, она наткнулась на аномалию. Это не была явная ошибка, наоборот — транзакция была слишком идеальной. Крупный перевод средств на оффшорную компанию на Каймановых островах был оформлен безупречно, со всеми необходимыми подписями и разрешениями, без красных флагов и предупреждений. И в этом была вся проблема.
Хлоя нахмурилась. Её взгляд, обычно отстранённый, стал острым, пронзительным. Она чувствовала, что это не просто данные, а нечто большее, а её интуиция редко ошибалась.
Что-то было не так. Она набрала номер.
— Слушай, Дэвид, — начала она быстро, с лёгким раздражением в голосе, пока пальцы стучали по клавиатуре быстрее, чем обычно. — Я смотрю отчёт по «NordStream Renewables». У них… ну, у них есть несколько… необычных транзакций. Особенно вот эта, с оффшором на Кайманах. Она формально чистая, но… слишком чистая. Это как если бы кто-то намеренно пытался сделать вид, что ничего не скрывает, понимаешь?
На другом конце провода раздался приглушённый, но вполне слышимый зевок.
— Хлоя, — голос Дэвида был монотонным и усталым, словно он говорил из глубокого колодца. — Мы это уже проходили. Отдел аудита всё проверил, всё в пределах нормы. Не ищи чёрную кошку в тёмной комнате, когда её там нет, а? Мне, знаешь ли, ещё двадцать таких отчётов просмотреть до обеда.
— Но норма может быть… скорректирована, — возразила Хлоя, её пальцы стучали ещё быстрее. Взгляд был прикован к экрану, словно она пыталась вытянуть из него правду. — Если посмотреть на паттерн за последние шесть месяцев, там есть…
— Хлоя, — Дэвид перебил её без извинений, его тон стал ещё более раздражённым. — У меня совещание через десять минут. Просто заполни форму, окей? Не усложняй. У нас и так хватает работы. Тебе что, скучно там?
Хлоя глубоко вздохнула, лицо её слегка передёрнулось от раздражения. Она хотела сказать, что ей не скучно, а мерзко от этой показушной эффективности и самодовольства, но лишь кивнула, хотя Дэвид этого не видел.
— Поняла, Дэвид, — сказала она ровным, безэмоциональным голосом, как будто сдалась.
Раздался щелчок отключения.
— Какая чушь, — пробормотала Хлоя себе под нос и глубоко вздохнула. Затем её пальцы, быстрые и точные, начали отбивать бешеный ритм по клавиатуре. Она полностью проигнорировала приказ Дэвида, решив, что форма могла подождать, а эта аномалия – нет.
На мгновение она отвлеклась, переведя взгляд на небольшую, слегка пожелтевшую фотографию, прикреплённую к краю монитора. На ней был изображён пожилой мужчина за столом, окружённый старыми рукописями. В свободное время Хлоя тайно помогала ему управлять финансами и переписывать мемуары о жизни в послевоенном Лондоне. Это был её личный, совершенно не связанный с работой способ проявить заботу и сохранить историю, что резко контрастировало с её обычно безэмоциональным отношением к людям. Она любила слушать его истории, находить в них логику и порядок, поддерживать интеллектуальную остроту и находить смысл за пределами корпоративной рутины.
Сейчас же она вернулась к аномалии. Её глаза метались по строкам кода, по цифрам, по именам компаний. Она начала обходить стандартные протоколы, используя “старые, рискованные методы”, которые отточила ещё в CTU. Её лицо было сосредоточенным, почти отсутствующим. Она не искала проблем, она искала правду.
И что-то подсказывало ей, что она только что наткнулась на очень, очень большую проблему.
Кабинет Марка Новака был воплощением сдержанной, почти угрожающей мощи. Полированное дерево стола отражало блики от огромных мониторов, на которых сменяли друг друга карты, графики и таблицы данных. Холодный металл офисной мебели отражал апатию и цинизм тех, кто здесь работал. Воздух в кабинете был сухим, пропитанным запахом электроники и лёгким, стерильным ароматом чистящих средств. Из соседнего помещения доносился едва слышимый, но постоянный низкий гул серверных стоек, словно пульс невидимого организма, контролирующего информацию.
Новак сидел за своим массивным столом с руками, лежащими перед ним. Он говорил спокойно и размеренно, его низкий, властный голос не требовал повышения тона для утверждения авторитета.
— Агент Ковач, — начал Новак, медленно переводя взгляд на Аню, которая сидела напротив него с папкой доклада. — Доклад о нарастающей нестабильности в Восточной Европе. Проблемы с энергетическими потоками, усиление российского влияния, рост националистических настроений. Всё это… м-м… мы должны рассматривать как единую, взаимосвязанную угрозу. Ваше мнение о… потенциальных точках напряжения?
Аня Ковач была блестящим аналитиком, её ум работал с безупречной точностью, перерабатывая данные и выстраивая логические цепочки. Она пришла в ЦРУ не из любви к оружию или шпионажу, а из интеллектуального любопытства, из желания “разгадывать” людей и системы.
— Сэр, — её голос был чуть выше обычного, но очень чётким. — Согласно нашим последним анализам, наибольший риск сосредоточен вокруг критической инфраструктуры, особенно портов и газопроводов в странах Балтии. Они являются… ключевыми узлами для энергетической безопасности региона. Паттерны указывают на гибридную агрессию, сэр. Это не война в привычном понимании, а нечто иное: финансовые манипуляции, кибер-атаки, дезинформация.
Внезапно на одном из огромных мониторов за спиной Новака вспыхнуло краткое сообщение: “Подтверждено присутствие: Бауэр, Дж. Гданьск, Польша.”
Новак не выразил удивления, лишь едва заметное напряжение промелькнуло в его глазах. Он повернулся к Ковач.
— Агент Ковач, — произнёс он спокойным голосом, в котором прозвучала новая, холодная решимость. — Ваша диссертация по психологическому профилю Бауэра… она… м-м… весьма исчерпывающая. Как вы считаете, насколько неконтролируемым он может быть? — Он сделал паузу, позволяя весу вопроса повиснуть в воздухе. Его взгляд был прямым, оценивающим. Он ждал не просто ответа, а подтверждения своей собственной, уже сформированной позиции.
Аня почувствовала, как её рука непроизвольно потянулась к ручке, лежащей на столе.
— Сэр, его профиль указывает на… повышенную адаптивность и… непредсказуемость в условиях крайнего стресса. Он… он не вписывается в стандартные рамки. Его действия… они часто противоречат… эм… рациональному поведению, но при этом приводят к… эффективному результату. Он опасен, сэр.
— Не вписывается. Именно, — Новак чуть склонил голову, его взгляд затвердел. — Мы не можем допустить, чтобы такой… остаточный риск… подорвал наши операции по стабилизации региона, особенно сейчас, когда речь идёт об энергетической безопасности. Его присутствие… оно привлекает нежелательное внимание. Мне нужно… тихое решение, Агент Ковач. Как можно скорее, без лишнего шума. Понимаете мою позицию?
Ковач кивнула, её разум уже просчитывал варианты захвата или нейтрализации. Основываясь на своих моделях, она могла предсказать его действия и реакции. Это была головоломка, которую она могла решить, но в глубине души, за всей этой аналитикой, за цифрами и диаграммами, возникло сомнение.
Джек Бауэр был не просто “профилем” или “риском”, он был легендой. Сломленным человеком, да, но легендой. Сможет ли её “теория” справиться с такой “реальностью”? Её амбиции и желание доказать свою компетентность столкнулись с едва уловимым, но нарастающим чувством морального дискомфорта.
Новак не ждал ответа, его решение было окончательным. Он уже повернулся обратно к своим мониторам. Он был уверен в своей правоте и в её способности выполнить приказ.
Аня чувствовала, как нарастает внутреннее давление. Она взяла ручку и начала быстро что-то записывать в свой блокнот, словно пытаясь упорядочить внезапно ставшие хаотичными мысли. Сломленный человек, которого она изучала годами, теперь был целью, которую ей приказали “устранить”.
Это не соответствовало ни одной из её моделей.
Глава 2: Невидимые нити
Ночь несла с собой холод, который просачивался сквозь щели в окнах и оседал на стекле безразличными каплями. Лондон спал, его небоскрёбы лишь тускло поблёскивали, равнодушные к своим обитателям. Внутри одного из этих стеклянных гигантов, в стерильной тишине отдела комплаенса, Хлоя О’Брайан сидела одна, было уже слишком поздно.
Её помятый ноутбук, обклеенный старыми, поблёкшими стикерами с кибер-конференций, казался осколком чужого мира на фоне полированного металла и матового стекла. Она вцепилась в него, пальцы побелели. Рядом с клавиатурой стояла одинокая кружка с горьким, давно остывшим кофе.
Безрадостный вкус.
Хлоя не двигалась, только её пальцы лихорадочно, в безумном ритме, отбивали по клавишам сложный, почти музыкальный паттерн. Десятки окон и сотни строк кода мелькали на экране, как сумасшедший калейдоскоп. Данные текли мутной, вязкой рекой.
Ей нужен был порядок.
Ей нужна была правда.
Часы ушли в эту реку, и наконец, она пробилась сквозь слои информации. Старые, рискованные методы. Это была не просто цифровая добыча, а археология. Она копалась в утечках, в тёмных углах даркнета, в полузабытых реестрах и давно закрытых отчётах, используя перекрёстное сопоставление — её стихию, её извращённое искусство.
Каждая нить, которую она вытягивала, вела к следующей, от аномальных транзакций, что сначала казались ошибкой, к запутанной сети оффшорных компаний, чьи метастазы расползались по в