Хлоя быстро стучала по клавиатуре. Пальцы отбивали лихорадочный ритм. Она бормотала себе под нос. Голос был быстр и монотонен.
— Нет… нет, это не просто сбой… это… — Пальцы стучали быстрее. — …это паттерн! Посмотрите на этот всплеск в Twitter, сразу после инцидента в Клайпеде… и эти «независимые» аналитики… чёрт, они все связаны!
Мимо прошёл мистер Торн. Её занудный коллега. Он остановился.
— О’Брайан, вы снова копаетесь в чём-то, что не относится к вашим обязанностям? Отчёт по комплаенсу за третий квартал сам себя не напишет.
Хлоя не отрывалась от экрана. Голос был едким. Пропитанным сарказмом.
— О, да, мистер Торн. Конечно. Потому что стабильность мировых энергетических рынков, очевидно, менее важна, чем ваш отчёт о том, сколько скрепок мы использовали. — Она тяжело вздохнула. Закатила глаза. — Это абсурд! Они… они не просто ломают! Они… они ПЕРЕПИСЫВАЮТ реальность! Мы… мы не сможем их остановить, если они контролируют и факты, и восприятие!
Торн фыркнул. Пошёл дальше. Хлоя чувствовала, как её мозг кипит. ЧВК не просто устраивала диверсии. Они вели гибридную войну. Создание фейковых новостей. Вбросы в социальные сети. Распространение дискредитирующих статей о конкурирующих энергетических компаниях. Цель была ясна: не просто нанести ущерб, а создать тотальный хаос. Хаос, который позволит ЧВК получить контроль над рынком через последующие «спасательные» контракты.
Это подрывало её веру в непогрешимость информации. Она, человек цифры, логики, фактов, столкнулась с тем, что данные могут быть сфальсифицированы. А правда – искажена. Её мир, построенный на строгих алгоритмах, пошатнулся. В её глазах мелькнула тревога. Но эта тревога быстро сменилась старой, привычной, болезненной решимостью. Она не могла так это оставить. Если факты можно было подделать, значит, их нужно было найти. Те самые, настоящие. И показать миру. По её коже пробежали мурашки. Борьба теперь была не только с оружием. Но и с ложью.
Глава 14
Ветер выл. Протяжно, заунывно, сквозь пустые, ржавые конструкции порта Клайпеды. Он сливался с далёким, ритмичным лязгом, словно сам порт, затаив дыхание, отсчитывал последние мгновения перед чем-то неизбежным.
В воздухе витал едкий запах машинного масла и солёной воды. Что-то ещё. Что-то неприятно-металлическое.
Джек скрючился в тени заброшенного склада. Его тело ныло. Каждый мускул протестовал. Десятилетия насилия, боли, усталости – каждый нерв, каждое сухожилие кричало, тянуло его вниз. Но взгляд, хоть и усталый, оставался острым. Через пыльное, разбитое окно он видел порт во всех деталях.
Здесь что-то было не так.
Он замечал не только усиленные патрули. Это была не обычная охрана порта, не литовская полиция. Движения этих людей, их слаженность – всё выдавало профессионалов. Слишком дисциплинированные. Слишком тихие. И рабочая суета, привычная для такого места, почти отсутствовала. Порт казался замершим в тревожном ожидании, предвещая что-то неизбежное.
Из одного из ангаров выплыл небольшой дрон. Почти бесшумно. Только характерный, едва слышимый высокочастотный гул. Кожа на затылке Джека натянулась. Приступ дежавю. Резкий, обжигающий.
Это был не гражданский образец.
Джек узнал эту модель. Прототип, разработанный для секретной операции ЦРУ много лет назад. Операции, полностью стёртой из всех отчётов. Его использование ЧВК, которую он выслеживал, означало одно. Их связи намного глубже, зловеще глубже. Возможно, даже с его собственным правительством. Или с его теневыми, коррумпированными элементами.
— Чёрт… — выдохнул Джек. Он прижался к холодной стене.
Старый, почти забытый азарт охотника. Знакомый толчок адреналина. Когда-то он был его топливом. Теперь же каждый удар сердца отзывался тошнотворной усталостью, цинизмом.
Зачем?
Опять?
Это никогда не кончится.
Я просто… сломлен.
Он хотел бежать. Отвернуться. Исчезнуть. Но его проклятый инстинкт не позволял – тот самый, что всегда тянул его обратно в бой. Даже если он означал его окончательный конец.
Он был приговорён.
Офис Ани Ковач в ЦРУ утонул в глубокой ночи. Только мерцающие экраны освещали её растрёпанные волосы. Очки сползли на кончик носа. Она лихорадочно перепроверяла данные. Строки кода, графики, таблицы – всё это подтверждало её подозрения. Шаг за шагом размывало её прежние убеждения.
Она искала последнюю зацепку. Ту, которая либо докажет её правоту, либо уничтожит её карьеру.
— Протокол «Омега-7»… — голос Ани ускорился, став почти бездыханным. Её пальцы стучали по клавиатуре, отбивая сложный, лихорадочный ритм. — Подтвердите модификации. Сравните с исходными данными… до. До двадцати ноль-ноль по Гринвичу. Мне нужно абсолютное подтверждение. Это… это критично.
Спокойный, синтетический голос системы ответил.
— Протокол «Омега-7», анализ модификаций. Обнаружено расхождение. Исходные данные… были изменены. Время модификации: двадцать двенадцать по Гринвичу. Пользователь: Новак, Марк. Уровень доступа: Высший.
Аня замерла. Глаза расширились. Она уставилась на экран. Словно пыталась силой мысли изменить увиденное.
— Нет. — Её голос упал до шёпота, в котором сквозило чистое неверие, граничащее с ужасом. — Нет, это… это не может быть. Он… он не мог…
Она резко хлопнула ладонью по столу. Очки слетели, брякнув о пластик.
— Это… это же… это фальсификация!
Система равнодушно осведомилась.
— Агент Ковач? Подтвердите запрос на…
Аня не слушала. Игнорировала. Бормотала себе под нос. Дрожащими пальцами провела по экрану. Словно пыталась стереть увиденное.
— Он… он скрыл это. Он. Он знал. — Голос начал нарастать, прерываясь гневными всхлипами. — Он ЗНАЛ! Он лгал! Всё это время! — Она срывает с себя очки. Швыряет их на стол. Сильно трёт виски, словно пытаясь выдавить нарастающую головную боль. — Он… он предал… нас всех.
Мир, построенный на логике. На данных. На непоколебимой вере в ЦРУ как оплот правды. Всё это рассыпалось в прах. Её амбиции, желание признания – всё это теперь билось в противоречии с глубоко укоренившимся чувством справедливости. Дилемма разрывала её изнутри: лояльность системе, которая только что предала её, или преданность истине, которая разрушит её карьеру, возможно, и её жизнь.
Воздух во временном серверном центре ЧВК, в заброшенном цеху Клайпеды, был тяжёлым. Пахло озоном и застарелой пылью. Ряды мерцающих серверов гудели низко. Монотонный фон, который лишь усиливал нервозность Андрея Волкова.
Его руки дрожали, пока он вводил последние команды. Он постоянно грыз ногти. Глаза бегали по сторонам. Искали подтверждения, что его никто не видит.
Рядом стоял массивный, молчаливый оперативник ЧВК. Взгляд прикован к Андрею.
Правая рука Андрея под столом. Скрыта от глаз оперативника. Нервно теребила старый, потёртый кулон на цепочке. Крошечный, искусно сделанный компас. Младшая сестра, студентка-журналистка, подарила ему его много лет назад. «Чтобы ты всегда находил свой путь, – сказала она тогда, – даже когда казалось, что всё потеряно».
Сейчас, пока он пытался саботировать операцию, Андрей мысленно возвращался к ней. К её идеализму. К её бесстрашию. Он думал о ней. О её безопасности. О том, что она должна быть жива. Именно эта мысль, как невидимая нить, тянула его сквозь опасный танец между подчинением и саботажем. Его личная, иррациональная надежда пульсировала здесь, в самом сердце вражеской операции.
Он пытался вставить в код баг. Тот, который должен был вызвать сбой. Не катастрофу. Почти закончил.
И тут он заметил. На одном из мониторов. Незначительная, но критическая деталь. Изменение в параметрах системы. Оно было сделано не им. Кем-то другим из ЧВК. Это изменение полностью обесценивало его попытку саботажа. Превращало его «сбой» в часть основного плана по контролируемому коллапсу. То, что они планировали с самого начала.
Желудок Андрея скрутило тугим узлом. Его отчаянная попытка минимизировать ущерб была предвидена. Использована против него. Делала его невольным пособником в ещё более коварном замысле. Он был лишь пешкой. И его действия, направленные на спасение, теперь могли привести к ещё большей катастрофе.
Оперативник рядом едва заметно ухмыльнулся. Словно знал о его «попытках».
Глава 15
Горький привкус мазута, растворенного в соленом ветре, обволок легкие. Осел на языке, царапнул слизистую. Джек вдохнул глубоко, болезненно. Тело ныло, каждая клеточка отзывалась болью, от макушки до кончиков пальцев на стертых ногах. Хроническая боль, его неизменный спутник, сегодня особенно настойчиво пульсировала в пояснице, отзываясь тупым, проникающим жаром.
Он сидел, ссутулившись, в углу заброшенного складского отсека на самой окраине Клайпедского порта. Полумрак. Единственный источник света — тусклая, грязная лампочка, висящая на ржавом проводе над импровизированным столом из пары ящиков. Ее болезненный, желтый свет бросал уродливые тени на распечатанные, склеенные листы — неполные, обрывочные схемы порта.
Схемы. Потертые по краям, с пятнами от кофе. Некоторые линии Джек нарисовал сам, кривыми, неуверенными штрихами, пытаясь соединить разрозненные кусочки головоломки. Его пальцы, мозолистые и грубые, с трудом скользили по линиям трубопроводов, электросетей, навигационных систем. Он сжал кулаки, чтобы остановить легкий, неконтролируемый тремор, и снова уставился в бумаги.
Порядок. Логика.
Где они? Он искал их в этом нагромождении данных, пытаясь предугадать следующий шаг врага. Вся эта возня с экстремистами – лишь отвлекающий маневр. Он это понял. Но тогда что?
Прямой взрыв? Слишком топорно. Слишком… шумно. Эти люди работали тоньше. Гораздо тоньше.
Низкий, утробный гул дизельных двигателей из порта проникал сквозь тонкие, дребезжащие стены убежища. Он сливался с глухим стуком в его голове, эхом боли, становясь постоянным фоном его отчаяния и предчувствия катастрофы. Этот гул был вездесущ, самой сутью порта, и теперь — его проклятием. За грязным окном виднелись силуэты массивных грузовых судов, застывших у причалов, словно спящие чудовища в ожидании приговора.